Важным первым шагом на пути к полной победе в деле освобождения предпринимательства от обвинения в организованной преступности стало Нормативное постановление Конституционного Суда от 25 июня 2025 года № 72-НП (постановление 72).
В основу пункта 5 постановления 72 легла представленная мной правовая позиция с целью устранения в Уголовном Кодексе (УК) размытых формулировок и терминологического разграничения понятий преступной группы, вооружённой преступной группы и организованной преступной группы (ОПГ).
На фоне фундаментальной неопределенности понятия ОПГ в нашем законодательстве указанные нормы права действительно допускают чрезмерно расширительное толкование признаков ОПГ и тем самым фактически приравнивают предпринимателей, совершивших экономические правонарушения, к участникам ОПГ по формальным признакам организационных структур коммерческих предприятий.
Поводом для моей правозащитной позиции стало обращение в Конституционный Суд (КС) предпринимателя Жупказиева М.Д., осужденного на 9 лет за уход от налогов. Он требовал проверить на соответствие Конституции часть 3 статьи 245 по уклонению от налогов в "преступной группе" и статью 262 УК о создании ОПГ, а также пункты 11 и 13 Нормативного постановления Верховного Суда от 21 июня 2001 года №2 (НПВС 2) "О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за бандитизм и другие уголовные правонарушения, совершенные в соучастии", касающиеся признаков ОПГ.
КС прямо признал, что установленные статьей 262 УК признаки ОПГ во взаимосвязи с положениями пунктов 11 и 13 НПВС 2 создают риск такой правоприменительной практики, когда руководители и работники коммерческих организаций при отсутствии преступных умысла, мотива и цели могут быть привлечены к уголовной ответственности не только за совершение экономических правонарушений, но и за создание ОПГ, руководство ею или участие в ней.
При этом, КС подтвердил, что в следственной и судебной практике отсутствуют положения, позволяющие четко дифференцировать предпринимательские объединения, допустившие правонарушения в сфере хозяйственной деятельности, и преступные группы, созданные изначально в противоправных целях.
Также КС установил, что предпринимательская деятельность по своей природе сопряжена с экономическими рисками и возможными с ними нарушениями законодательства, что не всегда свидетельствует о наличии преступного умысла.
Приветствуя постановление 72, считаю его лишь первым шагом на пути к полному освобождению экономических правонарушений бизнеса от обвинений в ОПГ, так как оно не могло, с учетом компетенции КС, разрешить во всей глубине проблему фундаментальной размытости определения ОПГ в нашем законодательстве.
Недавно принятая парламентом 6 часть ст.31 УК о том, что участники, менеджмент и иной персонал корпораций не могут быть признаны "преступной группой" только в силу организационно-штатной структуры за исключением случая заведомо преступной цели предприятия, также не разрешает этой проблемы. Обвинение бизнеса в ОПГ здесь ставится в зависимость от преступной цели предприятия вообще, а не от особой преступной цели по созданию ОПГ.
Поэтому КС напрямую рекомендовал правительству усовершенствовать уголовное законодательство с учетом правовых позиций КС, а Верховному Суду - обобщить судебную практику с целью определения четких критериев разграничения официальной деятельности персонала коммерческих организаций и противоправной деятельности ОПГ с учетом субъективных и объективных признаков состава преступления.
В целях полноценной реализации этих рекомендаций КС мной уже направлено письмо в Верховный Суд по актуализации их нормативного постановления о признаках ОПГ и готовится соответствующее письмо в правительство для совершенствования УК в части внесения определения ОПГ как неформального объединения физических лиц, профессионально осуществляющего высокоорганизованную и устойчивую бандитскую деятельность по извлечению и легализации незаконных доходов от насильственного контроля над преступными, теневыми и иными видами бизнеса.
Теперь благодаря выходу постановления 72 возникла возможность окончательного разрешения проблемы правовой неопределённости уголовного законодательства относительно чётких и довольно общеизвестных признаков ОПГ:
- профессиональный характер бандитской деятельности мафиозного типа с целью укоренения и расширения влияния в отраслях и на территориях (местного, регионального и республиканского уровня);
- нелегальный насильственный контроль над преступными, теневыми и иными видами бизнеса, включая легальные;
- систематическое извлечение незаконного дохода от рэкета и иного силового вымогательства и\или принуждения бизнеса и граждан к преступному сотрудничеству.
Фото: gov.kz
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора
