Казахстанские вузы вступают в Лигу академической честности, и теперь все работы студентов пропускают через систему проверки на плагиат. Это уже привело к тому, что с первого курса студенты отчисляются десятками. По мнению чиновников от Минобразования, до выпуска доберутся чуть больше половины. Однако в вольном сетевом сообществе "Диссернет" говорят, что этих мер недостаточно: перед тем как создавать честное будущее, не мешало бы его отмыть от позорных следов прошлого.
– Я очень надеюсь, что Казахстан, находясь на начальном этапе перемен, последует примеру стран с многовековой традицией научной этики, – сказал в интервью корреспонденту inbusiness.kz сооснователь российского проекта "Диссернет" Андрей Заякин.
Для справки:
О российском проекте "Диссернет", занимающемся разоблачением мошенников, фальсификаторов и лжецов, без преувеличения, знает весь ученый мир. Всего у вольного сетевого сообщества четыре отца-основателя: журналист Сергей Пархоменко, ученый-биоинформатик Михаил Гельфанд и два Андрея – Ростовцев и Заякин, оба ученые-физики.
Активисты "Диссернета" изучают научные работы и, если находят в диссертациях некорректные заимствования, проще говоря – плагиат, лишают ученых-жуликов научной степени.
– Не надо бояться, истерить и прятать свои ошибки. Надо свои ошибки находить и на них правильно реагировать, так, как это делают в течение сотен лет в Европе и Америке – университеты, обнаружив, что кто-то списал диссертацию, лишают этого человека ученой степени, – говорит Заякин. – Я знаю, что в Казахстане создана Лига академической честности. Это очень важный этап, который может превратиться в потемкинскую деревню, и хотел бы пожелать казахстанской академической общественности, чтобы у нее получилось сделать лигу действенным инструментом для борьбы за академическую честность. А сделать это очень просто.
– Интересно, как?
– Вот мой рецепт: условием для вступления в Лигу академической честности должна быть ретроспективная проверка работ, защищенных в данном университете за последние 15 лет. Так и напишите большими буквами и жирным шрифтом: РЕТРОСПЕКТИВНАЯ.
Нужно сделать всего три шага: проверка диссертаций за предыдущие 15 лет, лишение ученых степеней независимо от срока давности по инициативе университета и третье – увольнение всех тех, кто был руководителем фальшивых диссертаций. Без этого вводить превентивную проверку студенческих работ на плагиат – пустая трата времени и денег.
– Считаете, надо проверять не то, что пишут студенты сейчас, а то, что писали раньше?
– Да. Открываете базу всех диссертаций за последние 15 лет, составляете случайную подборку из каждого университета и проверяете. Разумеется, проверка всех работ без исключения – это очень тяжелое и длительное занятие, поэтому должны быть установлены квоты. Скажем, работ по экономике нужно проверить процентов 40 от всего, что защищалось. Экономика – такой самый "печальный" предмет на постсоветском пространстве, по этой дисциплине чаще всего подделывают диссертации. Часто подделывают и работы по праву – их можно проверить процентов 25, а по остальным специальностям можно проверить по одной-две работы.
– Почему к остальным специальностям такое снисхождение?
– Как показывает наша практика, по таким специальностям, как физика, математика, лингвистика, плагиат редок, и по ним нужны лишь незначительные проверки. Если в университете находится более трех или пяти фальшивых диссертаций, то по этой специальности он не должен входить в лигу. Хотя я не знаю, предусмотрено ли членство в лиге по отдельным специальностям.
– Если в университете находится три-пять процентов работ с плагиатом?
– Штук. Одна-две фальшивые диссертации – еще ладно, но три – это уже много.
– Думаю, что по три фальшивых диссертации найдется в каждом университете.
– Я тоже так думаю, но в этом все и дело. Найдя фальшивые диссертации, вуз должен будет сделать выбор – либо отзывает диссертации и лишает человека ученой степени, либо перестает мечтать о том, чтобы войти в лигу. Все очень просто.
– На словах – да.
– Вообще, университет должен отзывать диссертации сам, не дожидаясь каких-нибудь скандалов. Возьмите пример Германии. Я долго работал в Германии, там защищал диссертацию, и считаю, что это одна из самых образцовых стран как по уровню академической этики, так и научной культуры и научных исследований.
Так вот в Германии университеты, которые попали с систему VroniPlag, близкую по духу нашему "Диссернету", сами отзывают ученые степени у тех жуликов, которые их защитили.
Вспомните случай министра обороны Германии Карла-Теодора цу Гуттенберга, в докторской диссертации которого обнаружили плагиат. Университет лишил министра ученой степени, причем сделал это буквально в течение каких-то считанных недель. После того как министра уличили в плагиате, его лишили всех постов – он ушел с министерской должности, парламента и, по-моему, сейчас живет в США и выращивает апельсины.
Лишение ученых степеней – это единственный способ, которым пользуются в цивилизованном мире, чтобы очистить диссертационное пространство. И еще: если у профессора несколько человек лишились ученой степени, то такому профессору также не место в мире науки.
– То есть научный руководитель не может не знать, что в диссертации есть плагиат?
– Работал аспирант или не работал, профессор, конечно же, знает. Научный руководитель наблюдает за ходом работы, видит, какие усилия прилагает аспирант. И то, что человек ничего не делает, не пишет содержательных статей, не выступает на семинарах, научному руководителю, безусловно, хорошо известно. Профессор может не знать, откуда аспирант взял работу – может быть, ему написали на заказ или он взял чужую работу и переклеил титульный лист.
Если десять учеников профессора имеют работы с многостраничным плагиатом, то такой человек больше не может быть профессором, он не имеет права называться научным сотрудником.
– Почему вы предлагаете проверять работы за последние 15 лет?
– 15 лет – это разумный срок для проверки с практической и технической точек зрения. Это не значит, что до этого времени все было плохо или, наоборот, хорошо, просто с чисто технической точки зрения сложно проверить на плагиат то, чего нет в Интернете. Если взять 20 лет, то источники для списывания диссертации, скорее всего, были в библиотеке, и в Интернете их искать бесполезно.
– Во время защиты диссовет может понять, что с диссертацией что-то не так? Что она куплена или списана?
– Диссоветы, к сожалению, даже в хороших местах иногда могут "зевнуть" и ничего не заметить. С другой стороны, диссоветы опять же не состоят из людей, "упавших с потолка", зачастую эти люди знают научного руководителя, знают, что у него есть аспирант, с которым он ведет работу. Это нормальная ситуация.
Ненормальная ситуация, когда руководитель видит своего аспиранта за день до защиты, а соискатель диссертацию не только не читал, но даже не листал. У нас были случаи, когда имя и отчество диссертанта были написаны неправильно. Эту диссертацию человек ни разу не держал в руках, на ней был просто переклеен титульный лист и переклеен с ошибкой. Я не шучу.
– Как "Диссернет" выбирает диссертации на проверку? Тоже по принципу 40% от всех работ по экономике и 25% от работ по праву?
– "Диссернет" проверяет то, что ему интересно. Вот нам интересны диссертации казахстанских доцентов, профессоров, научных работников, акимов, министров, мы их и проверяем. Мы не можем проверить все работы, у нас просто нет для этого необходимых мощностей. Случайные проверки не имеют смысла, поэтому мы находим "кусты".
– Что такое "кусты"?
– "Куст" – это профессор с учениками, или диссертационный совет, или учебное заведение, в котором проходят защиты и в отношении которого есть подозрения, что там диссертации просто "клепают".
– Как вы находите эти "кусты"?
– Как мы начинаем подозревать какое-то учреждение или профессора в порочной деятельности? Мы начинаем со строения матрицы корреляции между текстами авторефератов, защищенных в этих заведениях или у этих профессоров. Тексты авторефератов свободно доступны в Интернете и с ними удобно работать. Если мы видим, что авторефераты копируют другие авторефераты, то есть основания полагать, что с диссертациями будет еще хуже. И тогда значительное количество диссертаций подвергаются сплошной проверке. То есть никто не проверяет все диссертации сплошь или диссертации случайным образом, потому что так мы будем сидеть до второго пришествия. Мы проверяем те диссертации, где уже априори есть смысл подозревать плагиат. И таким образом мы выходим на "кусты".
Вот мы сейчас говорим о плагиате, а я говорю вам, что нет никакого плагиата, а есть неприкрытая, бессовестная торговля учеными степенями. И эти работы "кустятся" – то есть в одном учреждении будет густо, а в другом будет пусто.
– Что происходит с "кустами", которые вы разоблачаете? Они продолжают работать?
– Смотря в какой стране.
– Ваша география касается стран постсоветского пространства?
– В общем-то, да. Казахстан сейчас находится в начале пути, и я очень надеюсь, что те ошибки, которые российская аттестационная система сделала за последние пять лет, находясь не просто под существенным, а, я бы сказал, под решающим влиянием тех, кто торговал фальшивыми диссертациями. У вас в Казахстане сейчас нет ВАКа, у вас PHD, поэтому я не знаю, как устроена ваша коррупция, но про нашу коррупцию я знаю многое. В России существовали таксы за проведение через экспертные советы.
– В России диссертациями торгуют открыто?
– В России чем "кустистее куст", тем больше у него привилегий, административных преимуществ, влияния на высшую аттестационную комиссию и возможностей отмазывать своих подопечных, когда мы пытаемся лишить их ученой степени.
В российской высшей аттестационной комиссии большинство экспертных советов до недавнего времени держали "контрольный пакет акций", то есть большинство голосов, принадлежало людям, которые торговали фальшивыми диссертациями. Из того, что мы видим, вырисовывается картина, что руководители и продают ученую степень в виде пакета: текст + защита + проведение через ВАК.
Пожалуй, самым вопиющим был экспертный совет, который возглавлял академик Борис Порфирьев. Этот экспертный совет сохранил ученую степень людям, которые не просто списывали диссертации, а подделывали данные, высасывали цифры эмпирических исследований из пальца, заменяли один год другим, мясо на шоколад, оставляя данные неизменными. Понимаете, это хуже любого плагиата, люди делали работы, которые вообще нельзя считать наукой. То есть российская экономическая наука – это наука, где можно защитить диссертацию, что мясо – это шоколад, и при этом считаться ученым.
Заслуга академика Порфирьева в том, что российскую экономическую науку в международном образовательном пространстве видят через призму этих работ. Именно его следует считать ответственным за то, что российская ученая степень по экономике в настоящее время имеет даже не нулевую, а отрицательную ценность.
– В Кыргызстане, кажется, вашим разоблачениям тоже были не очень-то рады.
– Кыргызстан просто взял и закрыл доступ к тем диссертациям, которые раньше были в свободном доступе. А хуже всего ситуация в Таджикистане. Таджикистан является частью российской национальной системы научной аттестации, то есть Таджикистан, несмотря на свою независимость, подчиняется российскому ВАК. Таджикистан ответил на разоблачения какими-то смешными ругательными статьями на официальных сайтах. Причем они до конца не поняли даже того, как зовут основателей "Диссернета". Реакция совершенно дебильная и истерическая, гораздо более истерическая, чем в России.
– После того как "Диссернет" принялся активно разоблачать мошенников, фальсификаторов и лжецов, ситуация в России как-то изменилась?
– Ситуация на самом деле очень интересная. Количество диссертаций в России изменялось следующим образом: в 1992 году защищалось примерно 13 тысяч диссертаций в год, а потом эта цифра стала расти. Примерно к 2010 году это число достигло 33 тысяч в год. В 2013 году, после нашего появления на сцене, это количество стало резко падать и к 2017 году упало до предреформенного уровня – то есть до 12-13 тысяч в год.
Потенциальные риски с защитой фальшивых диссертаций стали достаточно велики, можно сказать, мы практически убили этот рынок. К слову, цена одной фальшивой кандидатской диссертации в России была 10 тысяч долларов США, а докторской – 25 тысяч. Если умножить эту цифру на то количество фальшивых диссертаций, которые мы выявили, то получим цифру примерно в 200 млн долларов – это объем того рынка, который мы убили.
На эти деньги можно убить примерно 200 диссернетовцев в год, но до сих пор все мы живы, только в Ростовцева стреляли и не попали.
– Кстати, а как реагируют те, кого разоблачил "Диссернет"?
– Всегда очень забавно, когда выкидываешь с должности ректора университета. Такие случаи у нас не часто, но случаются. Когда ректора Московского автомеханического института господина Николаенко (Андрей Николаенко был назначен на должность ректора в 2008 году – Прим. авт.) стали лишать диссертации за подлог, а подлог, понятно, как грех перетягивает плагиат, он в качестве доказательства принес труды, якобы написанные им в соавторстве с другими людьми за год до его диссертации. Тогда его степени не лишили.
В "Диссернете" мы долго думали, что с этими трудами не так, а потом я заметил, что правые страницы обозначены четными номерами, а левые нечетными. Обычно бывает наоборот – справа всегда нечетные, а слева четные. Тогда мы связались с соавторами этой работы и выяснилось, что они не писали никаких совместных трудов с Николаенко, о чем прислали нотариальные заявления. В итоге этот человек лишился ученой степени и с позором слетел с ректорского кресла.
То же самое с ректором Курганского государственного университета. Константин Прокофьев, как и Николаенко, издал книгу якобы в соавторстве и датировал ее четырьмя годами до защиты своей диссертации, состоявшейся в 2014 году, то есть 2010 годом. Диссовет посмотрел на книгу и сказал: "Есть книга, есть соавторство, степени лишать не будем".
Позже обнаружились совершенно очевидные признаки подделки. Во-первых, в этой якобы монографии везде вместо слова "монография" было написано "диссертация". Во-вторых, данные о количестве политических партий в России были актуальны на момент издания той работы, с которой он списывал. В книге говорится о том, что благодаря состоявшемуся упрощению законодательства в России "сейчас" 53 политических партии. Но в 2010 году партий было всего лишь восемь! А данные о 53 партиях, которые совпадают в книге и в диссертации Прокофьева – это данные на начало 2013 года.
Катерина Клеменкова
