По словам генерального директора компании Тибора Колеяка, работа местного офиса сопряжена со своими особенностями и вызовами. Более подробно о разнице европейского и казахстанского подходов, необходимости введения четырехдневной рабочей недели и борьбе с контрафактной продукцией он рассказал в интервью корреспонденту inbusiness.kz.
– В Японии офис компании на один месяц в качестве эксперимента перевели на четырехдневную рабочую неделю. Результаты впечатляют: продуктивность выросла на 40%, на 23% снизился расход электроэнергии и на 58% – расход бумаги. Не хотите попробовать эксперимент и в Казахстане? Как думаете, каким может быть результат?
– Эксперимент в Японии был интересным. Этот пилот подтвердил нашу гипотезу о потенциальных выгодах и преимуществах, которые компания и сотрудники могут получить от того, что мы называем "гибкое рабочее место". Ввести четырехдневную рабочую неделю – это не про сокращение рабочего времени, а про увеличение эффективности сотрудников.
Несмотря на то, что пилот интересный, мы пока не планируем запускать его в Казахстане, но уже развиваем такой подход к организации работы. Тут мы внедрили концепцию, которая имеет два компонента. Первый – гибкий график работы. Мы предоставляем выбор своим сотрудникам, где работать, как, когда и с кем. Второе – предоставляем им технологии, позволяющие работать удаленно. Два этих компонента помогают в построении инклюзивной корпоративной культуры и способствуют эффективности сотрудников. Поэтому мы не думаем о внедрении четырехдневной рабочей недели. Для меня, как начальника команды, не важно, если мой сотрудник в какой-либо из дней решит поработать вне офиса, главное – результат. Используемые сотрудником технологии позволяют отслеживать его активность, видеть, на связи он или нет. Такая гибкость позволяет работать, как в Японии. Мы доверяем сотрудникам, но для поддержания внутреннего порядка предварительно работник предупреждает менеджера о своих планах. Должен соблюдаться баланс между удаленной и офисной работой.
– Часто ли ваши сотрудники пользуются возможностью гибкого графика?
– Да, часто, но это также зависит от определенной страны и ее законов. Компания придерживается законодательства страны, в которой работает. Где-то законы либеральные, где-то более консервативные. Мы несем полную ответственность за сотрудников, поэтому каждый, кто хочет так работать, должен получить разрешение от руководства. Например, в Словакии законодательство позволяет полмесяца работать из дома. Это влияет на продуктивность и финансовые результаты компании. Если полмесяца люди работают дома, то компании не приходится платить за дополнительные квадратные метры офиса. Людям это очень нравится.
– Как в компании оценивают работу казахстанского офиса?
– Говоря одним словом – ценят. На рынке Казахстана мы уже 18 лет, и наша главная задача – развитие технологичного рынка страны. Посредством собственных технологий мы удовлетворяем потребности заказчиков – бизнеса, государства, образовательных учреждений и т. д. Это первая задача. Вторая задача – работа с партнерами. Мы работаем через партнерскую экосистему, и направлены на ее развитие.
Сотрудники казахстанского офиса получают признания, премии, мировые награды и хорошее продвижение по карьере. Некоторые сотрудники работают в штаб-квартире в Европе на высоких позициях. Они продвинулись по карьере за два-три года. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, могу сказать, что работа местного офиса оценивается положительно и сотрудники получают позитивную оценку.
– О том, как работают в офисе Google, рассказывают невероятные вещи: не работа, а мечта. А как работает офис Microsoft?
– Я знаю, что многие мечтают о работе в Google. Я уважаю компанию, как наших конкурентов, но сам не мечтал об этом. 17 лет назад я начал работать здесь и до сих пор работаю, потому что именно это было моей мечтой. Описывая пройденное время, могу сказать, что оно проходит динамично. Это постоянный драйв, азарт, обучение новому. Каждый день не похож на предыдущий, хоть бывает и много сложных моментов. За этот период я построил карьеру. Бизнес сложный, требующий больших затрат и энергии. Но даже при возникающих сложностях работа остается человечной, и это отражает подход компании. Она была и остается компанией, основывающейся на взаимоотношениях человека к человеку, очень гуманистической компанией.
– Как вы нанимаете работников и за что можете уволить?
– Технически наем на работу выглядит как поэтапное тестирование. В процессе собеседования соискатель может пройти от трех до шести этапов. Стараемся найти сотрудника, который подошел бы компании и сам был успешным, мог раскрыть свой потенциал в работе, получить выгоды от своих возможностей, но в то же время удовлетворить потребности компании. Если вдруг человек не подошел нам или работал не так, как от него ожидали, то мы предлагаем что-то взамен. Нанимая, обращаем внимание на последнею работу соискателя и его прошлые позиции в районе три-пять лет. Именно поэтому, чтобы человек остался работать у нас в долгосрочной перспективе, он проходит многоступенчатое собеседование, которое позволяет понять, подходит сотрудник или нет.
У нас нет культуры увольнять людей. Как любая коммерческая компания, которая следит за своей эффективностью, мы смотрим на то, как работаем в разных странах. В случае проведения реструктуризации стараемся, чтобы хорошие сотрудники остались, или помогаем найти другую работу. В любом случае для каждого сотрудника применяем план личностного роста.
Один из важных индексов эффективности компании и показатель эффективности наших сотрудников (KPI) – это удовлетворенность клиентов и партнеров нашими продуктами и сервисами. Главными показателями эффективности работы сотрудников, на которые мы обращаем внимание и которые влияют на результаты, – это спокойствие заказчика и эффективное внедрение технологий.
– Компания занимает третью строчку в топ самых богатых компаний мира. Много ли прибыли приносит Казахстан?
– Мы коммерческая компания, и у нас есть конфиденциальные обязательства. Поэтому я не могу вам сказать, какая прибыль у компании в Казахстане. Но хочу отметить, что наша деятельность в Казахстане затрагивает многие области и создает вокруг себя некую "экономическую экосистему". Дело в том, что мы – partner driven company и в основном сфокусированы на развитии навыков, опыта и понимания продуктов нашими ИТ. Международное исследование IDC показало, что на каждом $1 дохода корпорации, партнерская экосистема может сформировать дополнительный доход $9,64. Внедряя наши сервисы, адаптируя их, консультируя клиентов, оказывая поддержку и оказывая другие подобные услуги, ИТ-партнеры могут заработать значительно больше, чем сама корпорация.
Второй момент, если смотреть на стоимость акций компании, то она очень меняется. Как вы сказали, мы одна из самых успешных компаний в мире с точки зрения финансовых результатов, но стоимость акций не влияет напрямую на прибыльность компании. На прибыль влияет доверие заказчика и долгосрочные обязательства. Чем больше заказчиков с нами работают и чем больше они берут на себя долгосрочных обязательств и продолжают сотрудничать с нами, тем позитивнее это сказывается на результатах компании.
– Наверняка, работа компании в разных странах имеет свои особенности. Можете рассказать о своем офисе в сравнении с другими странами?
– Работа в казахстанском офисе сопряжена со своими особенностями. Некоторые из них – это определенный вызов, но и одновременно возможность для нас узнать больше. Казахстан – это пять Франций, тут много времени уходит на дорогу. Это не Европа, где можно сесть в машину и через пару часов оказаться в другом городе. И это челлендж для нас – объяснить руководству, что работа в этой стране строится совершенно по-другому. Когда они платят $10 за бензин, мы платим $300 за авиабилет. У нас несомненно больше денежных ресурсов уходит на командировки по сравнению с другими странами. Поэтому из-за огромной территории Казахстана мы много переговоров ведем удаленно, в этом особенность. Это совершенно другой вид работы, который отличается от подхода маленьких стран. Мы учимся максимально выгодно использовать имеющиеся у нас ресурсы.
– Сколько, по вашим расчетам, в нашей стране пользователей, на персоналках которых установлено программное обеспечение компании Microsoft, размноженное "левой" софт-индустрией и запрещенное законом? Вы уже много лет ведете войну против контрафактной продукции. Какие успехи?
– Есть очень много в общественном доступе данных, которые исследуют вопрос легализации программных продуктов в разных странах. Например, в соответствии с отчетом BSA, в Казахстане 74% используемых программных продуктов являются не лицензионными, то есть пиратскими. Статистику улучшения этого аспекта мы не ведем.
– Лицензионная политика многим не нравится. Часто отмечают, что ЛС противоречит Закону Казахстана "О защите прав потребителей", так как не предоставляет пользователям какие-либо гарантии. Как можете это прокомментировать?
– Мы строго соблюдаем все законы, применимые к компании, и мы уважаем права клиентов, отраженные в наших условиях и документах о правах на использование продуктов. За два года работы в Казахстане могу сказать следующее. Мы всегда готовы помочь партнерам в ситуациях, произошедших в их организациях, связанных с нашими продуктами. У нас есть определенные методики, позволяющие выявить проблему клиента. Но помочь можем только в том случае, если у него есть соответствующая лицензия на технологию. Для нас важно, чтобы заказчики понимали, что нелицензионный софт опасен, т. к. является одним из каналов распространения вредоносных программ. Большая часть вредоносного ПО создается недобросовестными организациями с целью незаконного получения финансовой выгоды, кражи данных, электронного шпионажа и для других преступных схем. Лицензионный же протестирован и имеет множество сертификатов по безопасности и не только. Безопасность – это динамичная среда. Если что-то происходит, мы тут же делаем дополнительный петчинг (заплатку), которую система ставит автоматически. Такая помощь помогает в продвижении продукта на рынке. Заказчик с пиратским софтом не сможет получить такую поддержку.
– Продукт изначально содержит уязвимости, которыми могут воспользоваться хакеры и поэтому требует дополнительных финансовых вложений (антивирусные программы). Почему компания оценивает свой продукт так дорого и не несет ответственности, если в результате хакерской атаки пользователь понесет убытки?
– Мы серьезно относимся к защите наших клиентов и общества в целом и предоставляем наивысшие стандарты кибербезопасности. Никогда не оставляем пользователей один на один со своей бедой. В таких ситуациях используем много разных подходов, потому что есть условия и положения, которые четко определены и гарантируют заказчику его права и обязанности. Если заказчик пользуется облачным сервисом, мы гарантируем, что он не потеряет данные. Также гарантируем доступность услуг. С проблемами помогаем справляться проактивно или реактивно. Если вы покупаете дверной замок, то вы не станете обвинять его производителя в случае кражи.
– Часто приходится защищаться или обвинять в судах? В какой стране юзеры чаще всего подают иски против компании? Были ли случаи исков от казахстанских пользователей или компаний?
– Мы всегда соответствуем местному законодательству, а также тем законам и подзаконным актам, которые регламентируют деятельность в нашей отрасли. Там, где я работал, никогда не сталкивался с судами и не слышал о случаях, чтобы компанию привлекали в суды. У меня нет опыта защищаться или, наоборот, обвинять кого-то в судах. Что касается ситуаций в других странах, не могу их комментировать, так как не работаю там.
Мария Галушко
