За последние дни вокруг Кашагана всплыло сразу несколько "громких" заявлений — от пресловутого "2% дохода государству" до "все досталось иностранцам". Создается впечатление, что кто-то пытается заработать политические очки, играя на примитивных тезисах, передает inbusiness.kz.
Реальность в том, что Кашаган — это проект мирового масштаба, который уже позволил стране получить миллиарды долларов поступлений, притом что инвесторы еще не вернули свои вложения.
Не случайно за последнюю неделю по этой теме высказались сразу два первых лица — министр энергетики Ерлан Аккенженов и премьер-министр Олжас Бектенов.
Аккенженов прямо заявил, что полемика вокруг "2%" не выдерживает даже элементарной арифметики. Только доля КМГ составляет почти 17%, и это без учета Profit Oil и роялти. Иными словами — уже больше двух процентов. Но, видимо, кто-то в школе не дружил с процентами.
Следом выступил и премьер. Отвечая на депутатский запрос, он подчеркнул, что арбитражные споры по таким проектам могут не просто подорвать доверие, но и привести к замедлению экономики и ухудшению инвестиционного климата:
"Высокие штрафы за нарушение требований экологического законодательства могут нести определенную финансовую нагрузку, вплоть до сокращения производственных мощностей. Также периодические остановки и запуски производственного процесса увеличивают затраты на технологические процедуры – остановку, консервацию и повторный запуск оборудования и скважин, что негативно отражается на сроках окупаемости проектов, а также может сократить поступления в государственный бюджет и создать риски для начала арбитражных споров".
Инвесторам важна предсказуемость
Экономическое развитие страны в долгосрочной перспективе зависит от того, готовы ли инвесторы вкладываться в ее проекты. Казахстан долгое время привлекал крупные суммы — только в нефтегазовый сектор к концу 2023 года поступило более 173 млрд долларов. Но сегодня конкуренция в мире за капитал растет, а общий фон менее благоприятный: по данным ООН, в 2024 году поток инвестиций в развивающиеся страны сократился на 2%.
В такой ситуации любые дополнительные риски — резкая смена правил, публичные конфликты — могут охладить интерес к проектам. Сегодня инвесторы ждут прежде всего стабильности: чтобы условия не менялись задним числом, споры решались в установленном порядке, а не через информационные кампании.
Крупные месторождения — это сильная сторона, но сама по себе нефть не удержит инвестора. Доверие и предсказуемость — вот что действительно влияет на решения о вложениях. Тем более что другие страны, конкурируя за тот же капитал, делают ставку именно на стабильные и понятные правила.
Кашаган — больше чем месторождение
Прежде всего база: Кашаган — крупнейшее нефтегазовое месторождение на шельфе Каспия, открытое в 2000 году. Его ресурсы оцениваются в 9-13 млрд баррелей нефти и более 1,6 трлн кубометров газа. Это один из главных экспортных потоков страны — по данным TotalEnergies, Кашаган дает второй по объему поток нефти по трубе КТК после Тенгиза.
Кашаган с самого начала был сложным проектом — не зря его называют “норовистым”, а западные партнеры с иронией расшифровывают как Cash All Gone. Легко критиковать спустя 20 лет, но именно в этом прозвище вся суть: проект масштабный, затратный и не терпит поверхностных оценок.
Сложности Кашагана
- Экстремальные условия. Залежи находятся на глубине около 4200 метров под дном Каспия — на мелководье, где зимой температура падает до -40 °C, а летом достигает +40 °C. Море замерзает почти на полгода, и давление льда настолько велико, что стандартные конструкции, используемые на других буровых, здесь просто не выдержали бы.
- Токсичный газ. Нефть содержит до 17% сероводорода — это один из самых высоких показателей в мировой практике. Газ токсичен, взрывоопасен и вызывает быструю коррозию оборудования. Работа с таким сырьем требует повышенного уровня промышленной безопасности и строгого технологического контроля.
- Рекордные затраты и сложный пуск. Начальные затраты на освоение Кашагана оценивались в $57 млрд, но в итоге выросли до $86 млрд — это один из самых дорогостоящих нефтепроектов в мире. Уже в 2013 году, вскоре после запуска, добычу пришлось приостановить: в трубопроводах, ведущих к берегу, выявили утечки. Последовала замена системы — работы возобновились только в 2016 году. Теперь проект стабилен.
Все эти сложности — климат, глубина, сероводород — потребовали нестандартных инженерных конструкций, дорогостоящих материалов, сложной логистики и технологий, которые до этого в Казахстане не применялись. Кашаган не мог быть дешевым по определению. Но именно благодаря этим вложениям сегодня он стабильно дает сотни тысяч баррелей в сутки.
Максимальная выгода для Казахстана при минимальных вложениях
Оператором Кашагана выступает консорциум NCOC, в который входят "КазМунайГаз", TotalEnergies, Shell, ExxonMobil, ENI, CNPC и Inpex. Основной инвестиционный риск с самого начала лежал на партнерах, а не на государстве. Тем не менее Казахстан уже получил 5,4 млрд долларов выплат за период с 2004 по 2023 год — и это при том, что сам проект еще не вышел на точку полной окупаемости. Это ключевой момент: страна получает доход с проекта, не неся основного финансового бремени.
"КазМунайГаз" через свою "дочку" KMG Kashagan B.V. владеет 16,877% акций Кашагана — примерно столько же, сколько у Shell, Total, Eni и ExxonMobil. Чтобы сохранить эту долю, КМГ в 2015-2022 годах привлекала деньги. Например, в 2022 году компания выкупила часть участия у "Самрук-Казына" за $3,8 млрд. По сути, это и были основные вложения Казахстана в проект.
По соглашению о разделе продукции (СРП) сначала инвесторы возвращают вложенные деньги за счет части добытой нефти — это называется Cost Oil. Оставшаяся часть, Profit Oil, делится между государством и инвесторами. Причем чем выше доходность проекта, тем больше получает Казахстан. Если внутренняя доходность превысит 20%, доля государства в прибыли может достигать 90%. Кроме того, с 2008 года Казахстан получает роялти — фиксированные отчисления за сам факт добычи.
По прогнозу ENERGY Insights & Analytics, до окончания срока действия СРП в 2041 году доходы Казахстана могут превысить 85 млрд долларов — и это без учета роялти и налога на прибыль.
Суть в следующем: Казахстан, почти ничего не вложив в проект, получает устойчивые доходы и колоссальный экспортный потенциал. По уровню отдачи Кашаган оказался выгоднее, чем прямое госфинансирование или покупка долей в других проектах, где все риски ложатся на бюджет.
Не только нефть: как проект изменил регионы
Когда говорят о Кашагане, обычно имеют в виду только добычу. Но на деле проект дал гораздо больше — он создал целую инфраструктуру, как нефтяную, так и гражданскую.
С одной стороны — все, что напрямую связано с добычей: морские острова, подводные трубопроводы, завод "Болашак" по подготовке нефти и газа, экспортный маршрут через КТК. Это внутренняя производственная система, без которой месторождение просто не могло бы работать. С другой — гражданская инфраструктура, которая тянулась следом: новые дороги, логистические узлы, обновленные портовые мощности в Атырауской области. Эти объекты строились под нужды Кашагана, но на них сегодня уже опираются и другие отрасли.
Развитие нефтесервисной отрасли. Благодаря Кашагану в Казахстане начали производить буровое оборудование и стальные конструкции для морских платформ. Каждый год тысячи казахстанских специалистов проходят обучение современным технологиям, что напрямую влияет на рост квалификации в отрасли. В Атырау и Актау выросли сервисные базы. В регионе начали активно развиваться сопутствующие сферы — услуги, гостиничный и транспортный бизнес, завязанные на потребности проекта.
Общий объем казахстанского содержания — товаров, работ и услуг местных компаний — превысил $8 млрд. Сейчас доля казахстанского участия в нефтегазовой отрасли составляет около 90%.
Дополнительные объекты. Вокруг Кашагана развивается газовая инфраструктура. Строятся компрессорные и газораспределительные станции, объект подготовки газа "Нуртас" и другие установки, которые обеспечивают население и промышленность сжиженным газом и топливом. Все это формирует экосистему — сеть производственных и инфраструктурных объектов, которые напрямую связаны с проектом и работают на его базе.
В целом на социальные и инфраструктурные проекты было направлено свыше 800 млн долларов.
Стратегические уроки для Казахстана
История Кашагана показывает: грамотно выстроенное партнерство с зарубежными компаниями может привести страну к значительным результатам – при сравнительно небольших государственных инвестициях. Договоры по освоению Кашагана, будучи подписанными в переходный период, изначально балансировали интересы сторон (доля КМГ 16,9%, приоритетные платежи и налоги).
Сейчас, когда добыча в Кашагане стабильно растет и поле приносит стране доходы, стратегически важно сохранить доверие инвесторов. Агрессивная риторика и судебные иски могут подорвать репутацию страны как надежного партнера. Лучше работать над тем, чтобы снизить технологические и экологические риски проекта, обеспечить своевременную реализацию "второй фазы" (газового завода, дополнительных скважин) и аккуратно защищать свои интересы через переговоры.
Контракты по Кашагану были заключены в сложных условиях и сыграли свою роль в развитии страны. Задача нынешнего поколения руководителей – постепенно улучшать их реализацию, а не устрашать партнеров конфликтами. Тогда формула Cash All Gone сменится на Cash And Gain — как это и должно быть в зрелой экономике.
Читайте по теме:
Кашаган не окупился? Цифры говорят иначе
