О туркестанской поездке в С. Есенина в мае-апреле 1921 года читатели, благодаря массе публикаций, хорошо осведомлены. Но есть еще одна - довольно пикантная - сторона этой поездки, которая мало освещена. Это коммерческий дебют С. Есенина.
Времена были голодные послевоенные, и попутчики С. Есенина перед туркестанской поездкой втянули его в бизнес.
Друг С. Есенина А. Б. Мариенгоф (1897-1962) в «Романе без вранья» (произведение впервые издано ленинградским издательством «Прибой» в 1927 г.) так описывает этот неудачный опыт удвоения капитала:
«Денег наскребли Есенину на поездку маловато. Советуемся с Левой - как бы увеличить капитал.
Лева потихоньку от «Почем-Соли» сообщает, что в Бухаре золотые десятирублевки дороже в три раза.
Есенин дает ему денег:
- Купи мне.
На другой день вместо десятирублевок Лева приносит кучу обручальных колец.
Начинаем хохотать.
Кольца все несуразные, огромные - хоть салфетки продевай.
Лева резонно успокаивает:
- Не жениться же ты, Сегежка, собигаешься, а пгодавать... говогю загаботаешь и загаботаешь...
Возвратясь, смешно мне рассказывал Есенин, как бегал Лева, высунув язык, с этими кольцами по Ташкенту, шнырял по базарам и лавчонкам и как пришлось, в конце концов, спустить их, понеся потери... Целую неделю Лева был мрачен и, будто колдуя, под нос себе шептал холодными губами:
- Убитки!.. какие убитки...» (Цитируется по: А. Мариенгоф, «Роман без вранья», Л., Прибой, 1927, с.106).
Золотой гешефт обернулся полным провалом в коммерческом плане и, по счастливой случайности, не попал в поле зрения скорых на расправу туркестанских чекистов. Стоит вспомнить, что это был 1921 г., мрачный палач Глеб Бокий только отъехал в обратном направлении, в Ташкенте после январских событий 1919 г. все, не успевшие спрятаться экспроприаторы, «были окончательно и бесповоротно экспроприированы». Обращу внимание читателей на то, что поэт и его спутники нешуточно рисковали. К примеру, за подобный проступок ферганские чекисты расстреляли Афину Мандалаку из известной греческой семьи кокандских предпринимателей. Приговор о расстреле был опубликован в газете «Красная Фергана» в № 62 от 19.06.1921 г. Процитирую статью в «Письмах о Ташкенте» об истории семьи Мандалака: «Чтобы прокормить семью, жена Афина вынуждена была распродавать или обменивать на продукты то немногое, что уцелело от реквизиций, в частности, немного золотых царских червонцев. Тогда продажа золота была запрещена. Но надо было чем-то кормить голодных детей. Во время продажи монеты на базаре она и была задержана чекистской облавой. Без суда и следствия Афину расстреляли, несмотря на то, что двое малолетних детей, Константин и Ольга, остались круглыми сиротами. Надо сказать, что этот эпизод с гордостью описан в одной из книг о первых чекистах, как образец операции по борьбе с незаконными валютными операциями.»
После возвращения С. Есенина из Ташкента в Москву А. Мариенгоф нашел поэта в кафе «Стойло Пегаса»:
«И почему-то, обнимая его, я тоже прятал глаза.
Вечером «Почем-Соль» советовал:
- Не поеду, вот тебе слово, в жизни больше не поеду с Сергеем... Весь вагон забил мукой и кишмишом. По ночам, прохвост, погрузки устраивал... я, можно сказать, гроза там... центральная власть, уполномоченный, а он кишмишников в вагон с базара таскает. Я им по два пуда с Левой разрешил, а они, мерзавцы, по шесть наперли...
Есенин нагибается к моему уху:
- По двенадцати!..
- Перед поэтишками тамошними мэтром ходит... деньгами швыряется, а из вагона уполномоченного гомельскую лавчонку устроил... с урючниками до седьмого пота торгуется... И какая же, можно сказать, я после этого - гроза... уполномоченный...
- Скажи, пожалуйста,- «урюк, мука, кишмиш!» ... а то, что я в твоем вагоне четвертую и пятую главу «Пугачева» написал, это что?.. Я тебя, сукина сына, обессмерчиваю, в вечность ввожу... а он - «урюк! урюк!» ...
При слове «вечность» замирали слова на губах «Почем-Соли», и сам он начинал светиться ласково, тепло, умиротворенно, как в глухом слякотном пензенском переулке окошечко под кисейным ламбриенчиком, озаренное керосиновой лампой с абажуром из розового стекла, похожим на выкрахмаленную нижнюю юбку франтихи». (Там же, с.110-111.)
С закупкой продуктов, как видим, успехи были несравненно лучше, чем в «золотой афере».
В 20-е годы «Роман без вранья» А. Мариенгофа был популярен, книга трижды издавалась ленинградским издательством «Прибой» в 1927,1928 и 1929 годах. Но затем наступили другие - партократические - времена, «Роман без вранья» изъяли, потому что А. Мариенгоф упоминал на страницах книги Троцкого, Н. Бухарина, Каменева, ставших врагами народа. 70 лет читатели не могли знакомиться с этими воспоминаниями, и туркестанский коммерческий дебют С. Есенина затерялся под идеологической ретушью.
Посещение Ташкента С. Есениным не могло бы состояться без участия человека, который выведен А. Мариенгофом под псевдонимом «Почем-Соль». Это инженер и литератор Григорий Романович Колобов (1893-1952). С ним С. Есенин познакомился в 1918 г. Ташкентский доцент С. И. Зинин (1935-2013), исследователь творчества и биограф С. Есенина, в монографии «Поездка Есенина в Туркестан» пишет: «Г. Колобов родился и учился в Пензе, хорошо знал А. Мариенгофа. Некоторое время они втроем жили в одной квартире. После революции Г. Колобов работал в Народном комиссариате путей сообщения уполномоченным Высшего Совета перевозок при Совете Труда и Обороны, что давало ему право совершать инспекционные поездки по стране в специальном вагоне. Относясь дружественно и заботливо к Есенину, Г. Р. Колобов иногда приглашал его с товарищами в поездки в своем вагоне для организации и проведения творческих встреч с поэтами в городах, расположенных вдоль маршрутов этих служебных командировок. Г. Р. Колобов увлекался литературным творчеством, входил в группу имажинистов, писал стихи, был членом «Ассоциации вольнодумцев». Друзья посвятили ему в 1920 году сборник «Имажинисты». С. Есенин объективно оценивал поэтические опусы Г. Р. Колобова, нередко подтрунивая над его склонностью несколько преувеличивать свои литературные способности».
После выхода в свет «Романа без вранья» Г. Р. Колобов разорвал отношения с А. Мариенгофом. Фамилия незадачливого хозяйственника Левы, подвигнувшего С. Есенина на опасный нелегальный золотой гешефт, со временем канула в Лету.
