Структура культурных потребительских практик в современном обществе становится все более сложной. Меняется и характер взаимосвязи между социальной позицией и стилем жизни.
Большую роль в этом играют страновые факторы, пришла к выводу в ходе исследования сотрудник Лаборатории сравнительных социальных исследований (ЛССИ) НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге Виолетта Корсунова.
Взаимосвязь социальной позиции и культурного потребления – одна из популярных тем современных исследований. Однако научная литература не дает однозначного ответа относительно того, как принадлежность к той или иной социальной группе влияет на культурный стиль жизни. Виолетта Корсунова попыталась выявить характеристики структуры культурного потребления в странах Европы и их соотношение с социальным статусом.
В ходе исследования «Профессиональный статус и культурное потребление в европейских странах: сравнительная перспектива» она использовала данные Евробарометра (весна 2013), которые содержат информацию о культурных практиках населения в 27 странах. Результаты исследования будут представлены на V ежегодной международной конференции ЛССИ «Культурные и экономические изменения в сравнительной перспективе».
Размытые границы социальных статусов
Влияние социального статуса на стиль жизни вызывает большие вопросы в научной среде. С одной стороны, исследования показывают, что потребление дорогих товаров и услуг служит способом демонстрации финансового успеха. В этом ракурсе рассматривается и элитная досуговая активность, на которую нужны не только деньги, но и соответствующие социальные связи, а также время.
С другой стороны, недавние исследования подтверждают, что наиболее богатые люди, напротив, не стремятся к демонстрации своего статуса. А демонстративное потребление становится характеристикой тех, кто находится ниже на лестнице социальной иерархии. Здесь все заработанные деньги тратятся на товары люкс-класса.
Дополнительную сложность в тему взаимосвязи культурного потребления и социального статуса вносит неопределенность того, что в современном мире считать характеристиками того или иного социального класса. Если раньше ученые в большей степени опирались на экономический статус, как один из наиболее важных маркеров, то сегодня все более важным в конструировании социальной стратификационной системы становится образование.
Французский социолог Пьер Бурдье выделил три измерения, на которых базируется социальная иерархия. Это экономический, социальный и культурный капитал. Экономический капитал включает собственность, доход и сбережения, социальный капитал все социальные связи, которые могут быть использованы при необходимости. Под культурным капиталом понимаются знания, навыки, их практическое применение и собственность в виде предметов искусства, музыкальных инструментов, книг и т.д. Маркером социального статуса при таком раскладе оказывается соотношение между экономическим и культурным капиталом.
В то же время постмодернизационные и постклассовые теории ставят под сомнение существующие идеи о классовом делении. В поле научного дискурса на тему социальной иерархии появляются новые значимые характеристики, как, например, наличие или отсутствие у человека работы и то, насколько он способен к самостоятельному труду, а также саморазвитию, добыванию и использованию знаний. Однако, подобные, характеристики, как отметила Виолетта Корсунова, вызывают много вопросов и усложняют вопрос взаимосвязи социального статуса и культурных потребительских практик.
Модернизация снижает классовое влияние
Под культурными практиками понимается достаточно широкий набор типов культурной активности. В рамках Евробарометра это походы на оперу/балет, спектакли, концерты, киносеансы, выставки, а также просмотр/ прослушивание ТВ/радио программ, посвященных культуре, и чтение художественной литературы.
При этом, согласно Бурдье, опера и балет принадлежат к высокоинтеллектуальной культуре, а просмотр телевизионных программ относится к разряду популярных видов досуга. По поводу кино, концертов, музеев и книг определенности нет. Бурдье относит посещение музеев к элитной (высокоинтеллектуальной) активности, а концерты и кино к массовой. В то же время ряд исследований свидетельствуют, что музеи, кино и концерты могут находится в линии предпочтений, как элит, так и масс.
Анализ научной литературы, касающейся страновых различий показал, что социальная позиция по-разному влияет на культурное потребление в зависимости от страны. Например, согласно исследованию Тэлли Кац-Герро, в Швеции, США и Израиле только элиты вовлечены в высокоинтеллектуальные виды досуга, в то время как в Италии и Западной Германии такое времяпровождение распространено среди всех социальных групп, кроме тех, что находятся внизу социальной лестницы (низкоквалифицированные рабочие).
Другие ученые указывают на влияние статуса на культурное потребление в Европе, однако без выраженного эффекта уровня дохода. При этом доказано, что чем выше уровень модернизации в стране, тем ниже влияние социальной иерархии на стили культурного потребления.
Всеядность vs снобизм
Один из научных подходов к описанию структуры культурного потребления заключается в акценте на современном феномене культурной всеядности. Согласно этому подходу, для рабочего и среднего класса характерна гомологичная структура потребления*, в то время как элиты можно разделить на две группы – условно снобов и всеядных. Снобы предпочитают только высокоинтеллектуальные культурные продукты, а всеядные со своими разносторонними интересами по сути задают новую политику: чем выше социальная позиция, тем разностороннее знания культурной сферы и ярче выражены способности рассуждать на многие темы. Некоторые исследователи выделяют еще третью группу – «ненасытные», для которой характерен не только большой круг культурной активности, но и вложение в каждую из них серьезного количества времени.
Однако анализ, проведенный в ходе исследования, показал, что структура культурного потребления намного сложнее. Виолетта Корсунова выделила пять типов практик культурного потребления: популярные практики (походы в кино, музеи, на концерты, просмотр ТВ программ и чтение книг); всеядность (когда предпочтение отдается разной культурной активности); неактивные (полное отсутствие активности в культурном плане, либо участие в культурном потреблении только через просмотр ТВ).
Остальные два класса практик находятся практически вне поля внимания предыдущих исследований. Это частные практики, когда человек не посещает публичных культурных пространств, а ограничивается просмотром телевизионных программ и чтением книг. Последний класс практик подразумевает из культурных входов только посещение кинотеатров. Группа снобистских практик в проведенном исследовании не выделена. Причина этого может быть в том, что в позиционировании своего статуса современный человек переориентируется со снобизма на всеядность, считает автор.
Тем не менее, вывод исследования таков, что нельзя поддержать идеи ни о гомологичности, ни о снобизме-всеядности, говоря о культурных практиках современных людей. О гомологичности нельзя говорить, потому что некоторые практики характерны для многих социальных позиций, значит, нет четких границ. Идея о всеядности не актуальна, так как нет четкой упорядоченности от большего числа практик к меньшему, то есть, человек, не занимающий высокую социальную позицию, также может быть всеядным.
Однако есть свидетельства противопоставления включенности во все практики и исключение из потребления в целом, пояснила исследователь. В ходе исследования помимо всего прочего было выделено пять классов стран, различающихся по степени наполненности каждого из классов культурного потребления. «Так в некоторых обществах (страны Балтийского региона: Эстония, Латвия, Литва, Финляндия) можно наблюдать противопоставление всеядности и приватных практик, в то время как в других – все классы культурного потребления представлены в равной мере. Пример тому – Испания, Италия, Бельгия, Франция», – пояснила Корсунова.
Что касается взаимосвязи профессионального статуса и культурных практик, то это тема следующего этапа исследования. Пока очевидно, что люди с одними и теми же позициями на рынке труда могут серьезно отличаться в своих культурных предпочтениях. «У некоторых профессиональных групп может быть определенная структура практик, а у других – несколько различающихся, например, среди менеджеров могут быть как «всеядные», так и любители «популярных» практик», – прокомментировала исследователь.
