В начале ноября Национальный банк отозвал лицензию у Delta Bank (14-й по активам) и дал шанс вернуться в строй Bank RBK (девятый по активам). Как пояснил регулятор, Delta плохо управлял кредитным риском и раздавал займы лицам с неустойчивым финансовым положением, что привело к росту просрочки, которая в итоге охватила весь ссудный портфель банка (99,7%). Живых активов было недостаточно для исполнения обязательств, крупный акционер не потрудился оказать адекватную финансовую поддержку, и банк отправили на свалку истории, решив, что отзыв лицензии не несет рисков для других финансовых организаций.
У Bank RBK, казалась бы, своя история. У него не самая большая просрочка – 20,5% – именно такая цифра дается в официальном отчете Национального банка на 01.10.2017 года, зато возникли проблемы с ликвидностью. О ней в духе времени первыми поведали социальные сети, выкладывая и комментируя посты о частичной выдаче банком средств, что, наверное, стало весомой каплей для принятия ответных мер. Однако 13 ноября глава Национального банка вдруг заявил, что реальный объем плохих кредитов у RBK гораздо больше: 600 миллиардов тенге, или 85% выданных кредитов.
Фактически обе истории соприкасаются друг с другом посредством общего узелка скопившихся проблем. Так, Delta Bank рапортовал в отчетности на начало года о просрочке в 9,22%, в которой кредиты, просроченные свыше 90 дней, занимали лишь 0,3%. В январе банк, казалось бы, справился с задачей и снизил просрочку до 1,86% (0,5% свыше 90 дней). Но тут началась весна, сошел снег и полезли подснежники – к 1 марта весь ссудный портфель банка внезапно стал плохим. Однако совсем уж токсичные кредиты не увеличивались, держась на уровне 0,3%. И только к лету они созрели. На 1 июня кредиты с просрочкой свыше 90 дней достигли 98,4% практически объема всего ссудного портфеля.
По Bank RBK также есть вопросы к отчетности такого же плана. Отдельные цифры, характеризующие уровень ликвидности банка, усыхали фактически на глазах. Просрочка вначале года была адекватной (11,3%), а к середине ноября уже 85%. Тут либо банки считать не умеют, либо не показывают реальное положение дел. Спрашивается, как можно за несколько месяцев так ушатать кредитный портфель? Скорее всего, проблемы, как газы, накапливались месяцами, и, когда масштаб происходящего вырвался наружу, прошла переоценка долгов.
И это реальная проблема. По мнению агентства S&P, казахстанские банки не отражают в отчетности фактические показатели качества активов, поскольку капитала недостаточно для формирования адекватных резервов на возможные потери по проблемным кредитам. Если по данным Национального банка на 1 октября доля проблемных кредитов с просрочкой свыше 90 дней составляла 12,75%, то по оценке S&P фактически речь может идти о 20%.
Надо сказать, что регулятора также беспокоит проблема отстраненных от реальности показателей. 15 ноября на VII конгрессе финансистов глава национального банка посетовал на банковскую статистику, мол, банки предоставляют невнятную информацию. Эта информация и эти банки участвовали в показателях роста, и теперь этот рост фактически надо пересчитывать, поскольку деньги были розданы, но в банки не вернулись, и это уже другая статистика.
Здесь самое время сделать отсылку к качеству банковского менеджмента, к наличию реального, а не декларируемого корпоративного управления, к независимости независимых директоров, которые должны стоять на страже интересов акционеров, и к ответственности самих акционеров за свой бизнес. А также к самому регулированию, где главная основа – форма, а не содержание.
Скандалы с банками-хулиганами, конечно же, раздражают респектабельных коллег по цеху, ведь главный банковский актив – доверие. А впереди сложные времена. Рынок консолидируется, через два года ВТО, на пятки банкам наступают шумные финтехи. Банкам нужны четкие правила игры. Как воздух, требуется поле для инвестиционной деятельности. Ведь банки совсем уж превратились в обменные киоски.
И вот уже успешный банкир суперуспешного банка не только адресует регулятору вопрос, как и кому раздавались лицензии и выдавались разрешения на вход тех или иных участников, но и в лицо говорит о том, что в результате усиления регулирования банки несут дополнительные операционные расходы, теряют гибкость и сильно ограничены в своих действиях. Все это складывается на росте финансового сектора. Классическая революционная ситуация: верхи не могут, низы не хотят.
Почему спасают не всех
Если отталкиваться от политизированности банковского сектора и взаимных обвинений, становится понятным решение по спасению одних и не спасению других. С одной стороны, банковский сектор привык к тому, что банки не потопляемы и, чем крупнее банк, тем больше шансов на помощь государства. С другой стороны, государство устало спасать всех и теперь действует по принципу: если есть гарант – частник (чиновник) с деньгами и с хорошим административным ресурсом, банк спасем, если его нет, сдавай банк лицензию. Это наглядно видно на примере Bank RBK, Delta Bank, а ранее на КазИнвестбанке.
Налицо кризис не отдельных банков, а системы, выстраиваемой государством. В ее авангарде – крупные банки, которые системообразующие и которых проще спасти, чем уронить. Золотой серединой владели чиновники и бизнес средней руки. Серединные банки не особо публичные, больше занимались корпоративными клиентами, а проще говоря, кредитовали компании, связанные с акционерами.
После кризиса 2008-2010 годов оказалось, что ставка на закрытую модель работы с корпоратами изжила себя. Средние банки дружно объявили себя универсальными и пошли в МСБ, благо государство стало выдавать под этот бизнес деньги. Но, судя по тому, как банки одинаково продвигаются на ниве МСБ, создавалось впечатление, что менеджмент многих банков не понимал, как работать при смене курса. Да и по признанию самих банкиров, государственная игла дотаций убивала банковскую конкуренцию.
Банки жили по старинке, расширяя рыночную долю любым законным путем. Пару-тройку лет назад финансисты, близкие к банковскому сектору, рассказывали, как некоторые средние банки с удовольствием принимали на рефинанс плохие кредиты, выданные другими банками. В итоге одни чистили свои портфели, другие ухудшали этот показатель, зато гордились растущей долей рынка.
Ситуация с RBK и Delta – водораздел в новейшей банковской истории. Ключевой вопрос, под который государство выделяет помощь проблемным банкам и который стоит на повестке дня всего сектора, – смогут ли банки улучшить бизнес-модель. Как показал конгресс финансистов, банкиры хотят перемен, а регулятор настаивает на сложившейся регуляторной политике, замораживающей банки в развитии. Если стороны не придут к компромиссу, сектор останется крайне политизированным, владельцы небольших банков, не видя перспектив и боясь за кошелек, станут фиксировать прибыль. Активы скупят чиновники, тесно связанные с властью, или же банков просто станет меньше. Банковский сектор ужмется, а что взамен?
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора
