Казахстану нужно сезонно вводить самоограничение на вывоз бытового угля по железной дороге за рубеж в сентябре-декабре. К такому выводу все больше приходишь, проанализировав повторяющуюся ситуацию с дефицитом угольного топлива осенью и последующим ростом цен на него за последние пять лет, где только в 2020 году в ожидании массовой газификации в Астане и Караганде его недостаток не ощущался сильно, разве что в отдаленных регионах.
Именно пару лет назад, предположительно, основные производители угля - карагандинский "Шубарколь комир" (28% рынка), входящий в Eurasian Resources Group, и абайская "Каражыра" (25% рынка), занимающие более половины рынка бытового угля для частных домов в северных, центральных, восточных и даже местами газифицированных южных регионах Казахстана, - решили придержать коней и не создавать, как обычно, искусственно дефицит угольного топлива внутри страны на фоне падающих угольных цен в ЕС и угрозы ползущей газификации внутри страны. Но тогда же угольщики поняли, что охват газом значимых рынков Астаны, Акмолинской и Карагандинской областей не будет происходить быстро, несмотря на все бюджетные выделения и из-за якобы растущего дефицита газа по низким ценам. Поэтому, вероятно, в следующий 2021 год они решили не заморачиваться и взять на внутреннем рынке маржу по максимуму, так как все-таки по экспорту им сложно было конкурировать с российским углем на европейском рынке из-за логистики и небольших объемов. В итоге в стране вновь ощущался дефицит и удорожание бытового угля.
Вероятно, это было правильным экономическим решением с точки зрения обогащения. К примеру, в Астане на середину августа этого года было подключено к газу с момента постройки газопровода "Сарыарка" в конце 2019 года и прокладки газораспределительных сетей в последующие 2020-2021 годы всего 4,6 тыс. подворий при доступности газовой инфраструктуры для 14 тыс. абонентов, при том, что вокруг столицы расположено несколько десятков тысяч частных домов. В основном трудности возникли из-за дороговизны подключения – до 1 млн тенге и задержек подрядчиков, изначально прокладывавших газопроводные ветки внутри города.
Отметим, что только в Нур-Султане потребность в угле ранее оценивалась в полмиллиона тонн на отопительный сезон. Здесь также стоит учитывать, что каждый год в Казахстане строится более 30-40 тыс. частных домов, из которых только часть сразу же подключается к газу. Даже если брать 25 тыс. из них, из расчета потребности в 6-10 тонн угля на зиму в зависимости от метража и погоды, то спрос на бытовой уголь по стране ежегодно растет как минимум на 150-250 тыс. тонн, и большая часть его увеличивается именно вокруг столицы, где агломерация все больше охватывается частными домами.
Если прислушиваться к мининдустрии, курирующей угольную отрасль, то в стране потребность в бытовом угле, согласно заявкам акиматов, составляет лишь 9,6 млн тонн, где на коммунально-бытовые нужды отсчитано 2,6 млн тонн, а населению на откуп отдано только 7 млн тонн. Между тем несколькими годами ранее в отчете за 2018 год "Каражыра" сообщала, что внутренний рынок для бытового угля достигал 14,5 млн тонн. В то время как само ведомство в 2019 году, в ноябре, уточняло, что на коммунально-бытовые нужды и населению было отгружено 10,5 млн тонн топлива. С учетом постоянного индивидуально-жилищного строительства и несмотря на все усилия по газификации, спотыкающейся из-за сопротивления газовиков увеличению продаж газа по низким ценам на внутреннем рынке за счет экспортного субсидирования, по сравнению с 2019 годом потребление угля населением должно было наверняка вырасти как минимум на полмиллиона тонн. Однако, судя по нынешней цифре мининдустрии, такое увеличение не учитывалось, а значит и не было транслировано основным угольным предприятиям, которым дают разнарядку на внутренний рынок - "Шубарколь комир" и "Каражыра". В итоге в стране в любом случае возникнет дефицит угольного топлива этой осенью, в том числе из-за неправильных расчетов министерства и снабжавших его искаженной рыночной информацией по бытовому углю акиматов.
Есть и другой фактор увеличения в этом году экспорта угольного топлива в Европу после того, как европейцы начали отказываться от российских поставок в рамках эмбарго, начиная с августа. За семь первых месяцев этого года казахстанские угольщики смогли вывезти, несмотря на транзитные ограничения по территории РФ и стоимость перевалки через балтийские и каспийские порты, 6,4 млн тонн угля в европейском направлении на фоне высочайших цен на него в ЕС. За аналогичный период прошлого года экспортные объемы в ЕС были гораздо меньше – 5,2 млн тонн, то есть увеличение по году составило более 20%.
У "Шубарколь комир" и "Каражыра" ограниченные мощности по добыче угля, как и у более мелких производителей – "Майкубен Вест" и других небольших угольных месторождений. Чтобы их резко увеличить, необходимы инвестиции, закуп горной техники, поэтому быстро нарастить эти показатели угольщики не могут. К примеру, в 2021 году "Каражыра" реализовала 8,2 млн тонн угля, из которых экспортировала 2,3 млн тонн. У "Шубарколь комир" в прошлом году реализация угля достигла 12 млн тонн, из которых 52% ушло на экспорт, 13% было продано казахстанским промышленным предприятиям и только 35% были поставлены для коммунально-бытовых нужд.
Сейчас фактически обе компании могут закрыть больше половины внутреннего рынка угля для населения, но, если существенно сократятся экспортные поставки, в том числе в Европу, ради энергетической безопасности казахстанцев, принеся в жертву этот же императив для некоторых европейцев. Хотя, напомним, что "Шубарколь комир" входит в Евразийскую Группу, которая зарегистрирована в Люксембурге, а значит фактически учитывает европейские интересы, несмотря на принадлежность 40% ее акций казахстанскому правительству.
Как видно из вышеприведенных цифр, если рекордные объемы вывоза коммунально-бытового угля в Европу останутся на прежнем уровне, то, значит, уже в ближайшее время снова, как и за четыре года из уходящей пятилетки, будут рваться цепочки поставок на казахстанском рынке, а с дефицитом, который фактически является проявлением ревущей инфляции, обозначится и повышение внутренних цен, которые не сравнимы с европейскими, чьи фьючерсы сейчас рассчитываются в 300-400 долларов за тонну.
СМИ уже сообщают о том, что, к примеру, в Северо-Казахстанской области простым потребителям не дают возможности купить шубаркольский уголь, лучший по качеству и зольности – всего 8%, в то время как у каражыринского в среднем наличие золы составляет 15%. Понятно, что эти два доминирующих производителя угля захотят повысить внутреннюю цену из-за недавнего роста расценок на дизтопливо, которым в основном заправляется горная техника, но в любом случае вряд ли, скорей всего, их себестоимость добычи превышает сейчас 4-5 тыс. тенге на тонну угля.
Что же надо сделать, чтобы в преддверии президентских выборов в ноябре, в стране не возникли всплески социального недовольства из-за дефицита и удорожания угля, особенно если конец осени будет морозным? Один только объявленный МИИР запрет на вывоз угля автотранспортом не поможет, он кажется смехотворным, поскольку может ограничить вывоз максимум нескольких сотен тысяч тонн угля грузовиками, в то время, когда речь идет о налаженном железнодорожном экспорте в ЕС миллионов тонн угольного топлива. Эта минимальная мера не обеспечит нормального прохождения отопительного сезона по разумной цене частных домов в Казахстане, не охваченных газификацией. Вероятно даже, уголь просто встанет на рельсы и поменяет экспортные направления после автотранспортного запрета.
Поэтому необходимо с середины сентября на три месяца сезонно вводить систему ограничений железнодорожного вывоза за рубеж бытового угля для производителей, по примеру, как это делалось с зерном и мукой в последние годы, когда количество разрешаемого экспорта их привязывалось к объемам, поставленным на внутренний рынок для обеспечения его дешевой продукцией. У мининдустрии в этом плане есть богатый опыт ограничения экспорта лома, в этом ведомству способствовала железная дорога, и была применена привязка ломосборщиков и их объемов на экспорт к поставкам потребителям на внутренний рынок. Если этого не сделать сейчас, то угрожающе растущий экспорт бытового угля в Европу станет "холодным" для казахстанских потребителей в разгар кампании президентских выборов.
В целом, такая ограничительная мера должна больше действовать в отношении "Шубарколь комир", сильнее завязанного на экспорт в ЕС через своего швейцарского трейдера Telf AG, так как каражыринский уголь не настолько популярен в Европе и РФ. При этом, чтобы это ограничение экспорта было более эффективным, необходимо увеличить норму продаж бытового угля на товарной бирже с нынешних 10% до 50% от добываемых объемов угольных предприятий, чтобы контролировать их внутреннюю реализацию.
Если же и эта ограничительная мера не сработает, и вновь в дефиците и удорожании угля в этом сезоне его добытчики будут винить неких, якобы не аффилированных с производителями посредников, а те в свою очередь будут кивать на угольщиков, то в руках государства остается еще вариант разделения угольных монополий "Шубарколь комир" и "Каражыра" на несколько более мелких производителей, чтобы они не смогли договариваться между собой о координировании объемов и цен, эффективней работали со всеми местными трейдерами и были больше ориентированы на внутренний рынок за счет цифровизации всей цепочки поставок угольного топлива казахстанцам.
Напомним, механизм цифровизации поставок шубаркольского угля, который пилотно применялся компанией BTS Digital, аффилированной c "Шубарколь комир", в Акколе Акмолинской области, может использоваться для отслеживания доставки угольного топлива до потребителей по всей стране. Этот опыт более прозрачной реализации угля для людей обещали растиражировать на весь Казахстан, однако дальше слов дело не пошло. Поэтому мининдустрии стоило бы возобновить процесс цифровизации цепочки поставок угля.
Если же и разделения угольных монополий станет недостаточно, то государству не останется других вариантов, кроме национализации отрасли взамен определенной компенсации и введения туда госменеджмента, который будет больше заточен на обеспечение внутреннего спроса на бытовой уголь, чтобы не вызывать регулярных всплесков недовольства населения, что может стать провокацией для стихийных протестов, как показали январские события. Все-таки добыча угля — это не ракетостроение, и там госменеджеры могут худо-бедно справиться, как показывает опыт "Богатырь Комир", не хуже частников, которые не всегда соблюдают культуру промбезопасности и ориентированы больше на краткосрочную прибыль, нежели на обеспечение энергетической безопасности, а значит и сохранение здоровья простых казахстанцев.
Напротив, последние пять лет крупнейшие угольные предприятия Казахстана за счет хронических дефицитов и удорожаний бытового угля буквально разрушают свой собственный рынок сбыта и толкают людей все больше газифицироваться. Уже сейчас становится ясно, что европейский рынок не всегда будет премиальным из-за погружения экономики Евросоюза в пучину рецессии и остановку многих промышленных производств в странах ЕС. Поэтому в следующем году Европе может не понадобится столько казахстанского угля, особенно в случае приостановки активной фазы конфликта в Украине, а значит и европейский рынок закроется для казахстанских угольщиков с учетом дорогостоящей логистики. В то же время за последние годы российские конкуренты все больше замещают казахстанское угольное топливо у себя в стране и могут в будущем перейти к захвату казахстанских ниш на среднеазиатских рынках. С чем тогда останутся казахстанские производители угля – им нужно будет решать самим и сейчас.
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора
