Цифровые платформы как новые институты в мире после пандемии Covid-19, социальный контракт и будущее образования – об этом говорили в рамках сессии Astana Finance Days управляющий МФЦА Кайрат Келимбетов и декан экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова Александр Аузан.
Кризис цивилизации, куда он приведет?
Первый вопрос, который Кайрат Келимбетов задал собеседнику, касался роли институтов в постковидном мире.
"Вы говорили про "великую паузу". О том, что у государства будет новая роль и доходы будут распределяться по-новому. Сейчас мы получили очень хорошую возможность переосмыслить постсоветский период. В то же время для наших стран станет вызовом не только сама эпидемия, воздействие карантина, снижение цен на энергоресурсы, но и изменение структуры глобальной торговли, противостояние между макрорегионами. Мир будет другим. Каким видит его Александр Александрович Аузан?"
Александр Аузан: "Нынешний кризис чрезвычайно необычный, он совсем не похож на то, что было в 2008-2009-м, в 1997-1998 годах, и вообще на то, что видели ныне живущие поколения. Это кризис типа внешнего шока. Такие случаются крайне редко и могут приводить к очень серьезным изменениям, потому что бьют не только по экономике, но и по представлениям о мире, по "голове", меняют ценности и исторические траектории.
Пример эпидемии такого же сильного воздействия – "Черная смерть", распространение чумы в XIV веке. Оно привело к изменению Европы и всего мира. До этого 1000 лет были два мировых лидера – Китай и Византия, а после возникли иные траектории и институты. Причем в Европе удар пришелся на всех, но реакцию вызвал разную. В части стран стали формироваться институты, приведшие к Ренессансу, Новому времени, промышленной революции, нынешним экономическим успехам, а часть стран ушла в так называемое второе издание крепостничества. Поэтому не сам по себе удар формирует новый мир, а наши реакции, наш ответ на удар.
Сейчас опять существует развилка. Нынешний кризис по сути своей цивилизационный. Чем мы гордились в XX-XXI веках как главными достижениями? Наукой. Но что-то мы не можем разобраться с вирусом. Не то, что предсказать, предсказывать сложно, но полгода мы не можем разобраться с этим малюсеньким вирусом. Гордились здравоохранением – какие были успехи (!), на 30% продлили человеческую жизнь. И? Образованием гордились, но оно не все сумело уйти в онлайн. Как Уоррен Баффет сказал, кризис как отлив – видно, кто купался голым".
Пандемия Covid-19: каждый сам за себя?
"Сейчас каждый сам за себя? В 2008-м собиралась 20-ка…" – задал вопрос Кайрат Келимбетов. Напомним: в ноябре 2008 года прошел антикризисный саммит G20: главы государств и правительств обсудили на встрече в Вашингтоне возникшие вызовы и проблемы.
Александр Аузан: "Глобализация – не поступательный, а волнообразный процесс. Можем наблюдать это по 170 годам статистики. После первого по-настоящему мирового кризиса 1857 года глобализационный максимум достигался в 1890 и в 1913 годах. В начале XXI века тоже был один из максимумов, но после кризиса 2008-2009 годов начался "отлив глобализации": попытки 20-ки некоторый эффект имели, но серьезных результатов не дали. С 2014 года "отлив" стал заметнее, в 2018 году в ходе торговой войны США и Китая он стал стремительным.
Удар (от пандемии Covid-19. – Ред.) страны могли бы воспринять как нашествие марсиан: произошло "нашествие" вируса – надо объединиться. Но никаких попыток реального объединения не было. Поэтому мы продолжаем жить в "отливе глобализации". Глобализация идет вниз, международная торговля будет восстанавливаться медленнее национальных экономик, возникнут региональные блоки, торговые войны.
Потом глобализация снова пойдет вверх. На это повлияют две силы – сила экономической интеграции и сила культурной дистанции. Вторая много изучается в последнее время, и я считаю ее чрезвычайно важной.
Культура стала для экономистов изучаемым явлением, социокультурная экономика очень точная наука. Мы теперь можем говорить о профиле культуры, о дистанциях между культурами. И попытки скоординировать очень разнородные культуры приводят к "отливам глобализации".
Шок как способ выбрать новую траекторию
"Я считаю, что если мы хотим правильно ответить на удар этого цивилизационного кризиса, если страна хочет выйти из колеи – из той траектории, которая ее по тем или иным причинам не устраивает, надо делать серьезные налоговые реформы, – делится мнением декан экономического факультета МГУ. – Но есть страны, которых такая траектория устраивает, они считают важным не экономику, не успех бизнеса, а семью, религию, традиции предков. Каждый выбирает для себя.
Колея образуется из-за резонанса культуры и формально сделанных государством институтов. Вы пытаетесь поменять институты – культура начинает тормозить этот процесс, потому что люди привыкли жить в определенных ценностях и понятиях. Вы пытаетесь образованием поменять культуру – вмешиваются старые государственные институты и говорят: стоп нельзя так делать.
Обычно выход из колеи – это очень длинные реформы. Когда случается удар, есть возможность быстрых изменений.
Почему? Что такое "великая пауза"? Два-три месяца 3 млрд человек в мире сидели на самоизоляции в карантине. Что в головах происходило? Сейчас увидим. Мы понимаем, что это серьезные изменения. То, что происходит сейчас в США и потрясает многих, это отчасти последствия этих размышлений. Они привели к выводу, что этот мир устроен несправедливо, мы его будем громить. На мой взгляд, могут быть и революционные последствия. Когда люди отрицают свою историю – это верный признак революции.
Сейчас у каждой страны появляется шанс выбрать траекторию заново. Ситуация удара, цивилизационного кризиса позволяет это сделать. В какую сторону пойдем? Мне не хотелось бы идти в ту сторону, в которую толкает революционный импульс".
Цифровые платформы будут доминировать
"Инклюзивные институты – это действительно ключевой вопрос, – продолжает Александр Аузан. – С XIV века заложены две траектории, это как две космические скорости – первая и вторая. Развиваются все, но некоторые – на околоземной орбите, а некоторые уходят вперед и вперед. Причем дело не в годовых темпах, а в многолетних, потому что вопрос не в том, как быстро вы растете, а в том, как глубоко падаете во время кризиса. Инклюзивные институты – это амортизационная подушка, если она у вас есть, то вы и растете инновационно, и падаете неглубоко.
В постковидной экономике будет быстрее нарастать доминирование цифровых платформ. Это институты, причем необычные. Они растут не снизу, как традиции или неформальные конвенции и т.д., и не сверху, от государства, а, я бы сказал, сбоку. При этом фактически у каждого из них есть многомилионное цифровое гражданство, свое "правительство" – агрегатор, свои рынки, входы и выходы, на них не действует, как на остальных, антимонопольная политика, лицензирование, стандартизация. И там намного выше уровень взаимного доверия.
Цифровые платформы вышли победителями из нового кризиса. Их рост произошел везде. По данным Forbes, за три месяца карантина состояние цифровых гигантов Amazon и Facebook увеличилось на 250 млрд долларов. Но я хочу сказать, что и в остальных государствах цифровые платформы не бедствовали. Во все страны сбоку будут входить и входят новые институты – цифровые платформы.
Инклюзивны ли цифровые платформы? Это сложный вопрос. Потому что они не похожи на экстрактивные институты. Экстрактивный институт выжимает ренту, что-то запрещает, что-то разрешает и распределяет доходы. Это институты подавляющего большинства стран. Они выжимают ренту из естественного ресурса, доминирующего монопольного положения, административных связей. И это относится не только к крупному бизнесу, малый бизнес тоже может организовываться подобным образом (иметь административную связку, делить рынки, садиться на ренту).
Инклюзивные институты – трансформеры, они приспосабливаются к человеку, подстраиваются под человека и притягивают высококачественный человеческий капитал.
"Страховая медицина сгорела в огне пандемии"
"В последнее время говорят, что роль государства не только в том, чтобы создавать экспортно ориентированную модель экономики, тем более сейчас будут глобальные проблемы с доступом на рынки, но и в том, чтобы создавать рабочие места. Правительства всех стран мира, наверное, на этом сконцентрированы, чтобы общество было более устойчивым и мотивированным на дальнейшее экономическое развитие. Каковы перспективы в этом смысле, о чем должны думать правительства, чтобы сконцентрироваться на новой задаче?" – управляющий МФЦА предложил гостю поговорить о социальном контракте в новом мире.
Александр Аузан: "Решения, скорее всего, будут разные. Потому что мир предлагает несколько вариантов социального контракта, если брать тот мир, который возник у нас на глазах за последние месяцы. Есть три глобальных предложения.
Первое продемонстрировала Китайская Народная Республика. Китай довершил создание цифровой тотальной модели и показал, как она работает в сочетании с силовыми инструментами, цифровым контролем каждого гражданина, способностью за 10 дней построить "ковидный госпиталь", окружить тот или иной регион и т.д.
Китай показывает себя как образец: посмотрите, как у меня получается. Не думаю, что это можно легко тиражировать, потому что в тоталитарных моделях сильна идеологическая составляющая. Но это определенный вид социального контракта: человек полностью отдает себя под опеку государства в обмен, например, на поддержку предпринимательства. Надо признать, что КНР всегда поддерживает своего предпринимателя. В ходе острой торговой войны с США Китай нес потери, и, я считаю, первый торговый раунд проиграл, но правительство понизило налоги для предпринимателей, а не повысило, как поступили бы многие правительства.
Другой образец показала Европа. Почему так много разговоров вокруг маленькой Швеции? Швеция, и в известном смысле Германия и Эстония, не отказались от ценностей цивилизации XX-XXI веков. Они сказали: свобода и справедливость чрезвычайно важны, мы не пойдем на многие ограничения, мы пойдем на определенные риски, но будем оставаться в этом варианте.
Швеция и Германия лучше справились с задачами борьбы с пандемией, потому что там много бюджетных средств было инвестировано в здравоохранение. Они в этом смысл показывают привлекательный пример. Не страховой должна быть медицина. Боюсь, что страховая медицина, которая может давать качественную недоступность, сгорела в огне пандемии. Мы видим страшную картину в США.
А бюджетная медицина оказалась работоспособной. Она тоже предлагает социально-демократический контракт, но, я бы сказал, что он не существует без активности снизу, развитых гражданских обществ, реакций, связки политических партий с большими социальными группами интересов.
Третий вариант контракта идет от цифровых платформ. Alibaba китайская, но в основном они по происхождению американские. Думаю, схватка гигантов будет решаться на поле конкуренции цифровых платформ".
Рентной экономике "сложные мозги" не нужны
Кайрат Келимбетов задал очередной вопрос: "Вы говорили, что важно использовать возможности цифровой глобальной трансформации, чтобы преодолеть эффект колеи и перейти в новое состояние, где мы не догоняем технологическое развитие развитых стран, а можем оказаться в одной ситуации благодаря хорошему академическому и образовательному потенциалу. Человеческий капитал – это задача не только университетов, министерства, но и всего общества. Как мы должны построить новую образовательную систему, которая тоже испытала шок с точки зрения теста на онлайн-технологии. Чему учиться, какие навыки будут востребованными в ближайшие 10-15 лет?".
Александр Аузан: "Мне думается, система образования сейчас столкнулась с двойным кризисом.
Первый связан с тем, что ее институты устроены неправильно, и таково положение вещей уже много лет. В Советском Союзе была поговорка: процесс образования есть борьба между системой образования и природной одаренностью человека. Система стала выигрывать в этой борьбе. К сожалению, во многом она дает ухудшающий отбор, причем именно в странах с экстрактивными институтами и рентной экономикой. Такой экономике "сложные мозги" не нужны, она начинает их не запрашивать, а выпихивать. Поэтому мы страдаем от того, что наши студенты, исследователи, ученые, инженеры работают в других странах.
Образование стали трактовать как рыночную услугу. Но понимаете, какая штука, как экономист, я могу сказать, что это очень странный рынок. Потому что там асимметрия информации, олигополии, специфичные активы. Иными словами, простой рыночный механизм там работает чрезвычайно плохо.
По моему разумению, нужно переходить к модели, которую я называю инвестиционной. Это инвестиции в человеческий капитал. Нужно считать, не что у вас будет через семестр, а что у вас будет через десять лет, ведь человеческий капитал дает эффект через десять лет. И строить эту модель, вы правы, нужно не в рамках министерства образования. Поскольку для того, чтобы построить, надо начинать с начальной школы, соединяться с университетами, которые глобально конкурентоспособны, а не все обладают таким свойством в наших странах, и с компаниями, которые конкурентоспособны. Они заинтересованы в конкурентоспособных мозгах на поддержке в виде новых работающих, занятых".
Ставка на правое полушарие
"Второй кризис образования – и тут ответ на вопрос, чему надо учиться, – состоит в том, что мы вступили и вступаем с все более высокой скоростью в эпоху искусственного интеллекта, – продолжил Александр Аузан. – Искусственный интеллект – это конкурент, не обязательно партнер. Он будет поедать профессии только так. Какие профессии? Те, которые основаны на алгоритмах: делай раз, делай два, делай три. А очень много профессий, которым мы учим в университетах, основаны на алгоритмах, – все аналитики, включая финансовых, юристы, психоаналитики и т.д.
А нам с вами куда деваться?
Преимущество естественного интеллекта в том, что у нас есть правополушарное мышление, есть интуиция, которой нет у искусственного интеллекта, пока, по крайней мере.
Чему, мне кажется, стоило бы поучиться у Китая и китайской истории. Конфуций предложил экзамен для чиновников, где они должны были показать владение каллиграфией, стихосложением и т.д. До начала прошлого века этот экзамен был обязательным. И нынешние эконометрические исследования показывают, что наиболее успешны те регионы страны, где этот экзамен был введен.
Нам нужно будет мировое образование перестраивать – и очень быстро – на поддержку правополушарного мышления. Аналитические способности держать надо, но не они будут главными. А математика важна, потому что это язык цифровой экономики".
Почему Стругацкие актуальны
В завершение беседы спикер дал совет, какую литературу полезно читать.
Александр Аузан: "Что почитать – это непростой вопрос. У меня отношения с книгами такие: я очень долго выбираю, что читать, а потом начинаю читать очень глубоко, с карандашом. Важно выбрать книгу, которая повлияет на вас надолго.
Но я скажу сейчас, может быть, странную вещь. Не буду говорить о книгах по экономике, философии, социологии. В эпоху перелома важно читать книги по истории: нужно увидеть себя не в 10-20-летней, а в тысячелетней истории, потому что можете пропустить очень важный поворот. Важно читать книги фантастические, science fiction, фэнтези.
Например – Стругацких; неслучайно именно в 1960-е годы Аркадий и Борис стали кумирами, потому что это были годы открытия Космоса и попыток увидеть совершенно другой мир.
Тут важно даже не что читать, а как читать, и, я бы сказал, что важно еще – читать".
Елена Тумашова
Справка:
Александр Александрович Аузан
Российский экономист, доктор экономических наук.
Декан экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, заведующий кафедрой прикладной институциональной экономики экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.
Член правительственной комиссии по проведению административной реформы, президиума экспертно-консультативного совета при председателе Счетной палаты РФ по вопросам стратегического управления и развитию государственного аудита, научный руководитель Института национальных проектов.
Один из основателей группы экономистов "СИГМА", общественный деятель, публицист, член различных коллегиальных органов управления. Сторонник мер по развитию человеческого капитала в России.
Подпишитесь на наш канал Telegram!
