О том, как эти инициативы воспринимаются в России с точки зрения региональной стабильности и двусторонних отношений и какое значение они имеют для всей Центральной Азии, мы беседуем с Денисом Борисовым. Являясь заведующим лабораторией "Центр региональных сравнительных исследований "Россия – Центральная Азия"" Новосибирского государственного университета экономики и управления (НГУЭУ), он специализируется на анализе политических и экономических процессов на постсоветском пространстве, что позволяет дать глубокую оценку стратегическому курсу Казахстана.
– Денис, в своем послании народу Казахстана от 8 сентября 2025 года президент Токаев представил крайне амбициозную программу трансформации страны. Каково Ваше общее впечатление? Можно ли говорить, что Астана предлагает новую, постсырьевую модель развития, которая может стать примером для других стран постсоветского пространства?
– Любое выступление политика можно оценивать в двух измерениях – по форме и по содержанию. С точки зрения зрительского восприятия выступления Касыма-Жомарта Кемелевича Токаева всегда являются примером высокого ораторского мастерства, которым президент Казахстана овладел за долгие годы государственной службы. Смысловые акценты, многозначительные паузы, интонационная работа, последовательность и четкость повествования – следить за таким выступлением действительно интересно. Что касается содержания, то здесь стоит разбираться подробнее. Казахстан действительно демонстрирует собственную модель догоняющего социально-экономического развития среди стран постсоветского пространства. Это крупнейшая экономика после российской, но, в отличие от РФ, на протяжении ряда лет она демонстрирует более высокие и устойчивые темпы экономического роста. При этом важно учитывать, что развитие Казахстана определяется конкретными внешними и внутренними факторами, уникальными для этой страны. В этом смысле сложно говорить о какой-то универсальной формуле, которую можно было бы воспроизвести за пределами Казахстана. Опыт Казахстана, безусловно, заслуживает изучения, но воспроизвести его в другом контексте крайне проблематично.
– Центральная тема послания – превращение Казахстана в "полноценную цифровую страну" и создание министерства искусственного интеллекта. Насколько этот шаг выглядит своевременным и стратегически верным с точки зрения России?
– Если рассматривать цифровизацию как процесс сам по себе, то это, безусловно, "модно и молодежно". За последние пять лет "цифра" превратилась в абсолютный тренд государственного управления. Однако, как и во всем, здесь есть не только очевидные преимущества, но и обратная сторона.
Цифровизация – это гигантская хозяйственная система, пронизывающая все сферы общественных отношений. Она формирует единую коммуникативную среду в треугольнике "личность – общество – государство", повышает требования к качеству человеческого капитала и, что особенно важно, может стать фактором повышения эффективности.
При этом важно понимать, что цифровизация несет не только экономические и управленческие вызовы, но и энергетические. Искусственный интеллект и все, что связано с обработкой больших данных, становятся мощнейшими драйверами энергопотребления. В этом и заключается парадокс: в России, Казахстане и Кыргызстане одними из главных "возмутителей спокойствия" в энергосистемах стали криптомайнеры, которые потребляют огромные ресурсы. Сегодня дата-центры, обслуживающие системы ИИ, уже сопоставимы по энергопотреблению с крупными заводами. Поэтому без выстраивания грамотной модели энергоэффективности цифровая трансформация может породить новые системные дисбалансы.
Несмотря на все риски, Казахстан выбрал путь ускорения "сверху": создано отдельное министерство искусственного интеллекта и цифрового развития. Вероятно, в ближайшее время появится и Цифровой кодекс. Главный вызов – совместить государственный подход и логику бизнеса.
– Президент Токаев анонсировал серьезную перестройку инвестиционной политики. Насколько сильным является этот сигнал для российского бизнеса и инвесторов?
– Инвестиционная политика Казахстана остается в целом неизменной на протяжении многих лет, поскольку модернизация невозможна без иностранного капитала, который несет с собой технологии, управленческие практики и доступ к новым рынкам. Астана, безусловно, чувствует момент. После начала СВО иностранный капитал все чаще рассматривает Казахстан как альтернативную площадку для сохранения присутствия на евразийских рынках. Параллельно и российские компании начали смотреть на Казахстан как на возможное направление релокации.
Обновление инвестиционной политики преследует цель закрепить за Казахстаном этот выгодный статус. Интересны и конкретные новеллы: перезапуск СЭЗ и масштабный проект технополиса "Алатау". Если Нурсултан Назарбаев оставил в наследие Астану, то у Касыма-Жомарта Токаева, вероятно, символом его эпохи станет Алатау. Под инвестиционные задачи перепрофилируется и госструктура: комитет по возврату незаконных активов трансформируется в комитет по защите прав инвесторов. В целом можно говорить о значительном целеполагании на внешние силы. Коллективный Запад вряд ли будет активно вкладываться во что-либо, кроме природных ресурсов. Зато страны Персидского залива и, безусловно, Китай проявляют растущий интерес. Президент Токаев в послании прямо отметил, что достигнуты договоренности с китайской стороной о масштабных инвестициях в цифровую индустрию.
– Пожалуй, самой фундаментальной инициативой стало предложение о переходе к однопалатному парламенту. Как Вы оцениваете эту реформу и подход президента к ее реализации?
– Да, согласен. Главная политическая новелла в послании – анонс реформирования законодательной власти. Это логичный шаг в стратегии президента Токаева по политическому переустройству Казахстана – от "суперпрезидентской" формы к более распределенной модели. Фактически к концу президентского срока Казахстан должен получить новую систему сдержек и противовесов, где ключевыми акторами станут президент, парламент и правительство. Математики говорят, что система, опирающаяся на три точки, является самой устойчивой. В этом смысле тезис послания недвусмысленно указывает, что Казахстан решительно идет к формированию собственной политической "треноги" для стабильности.
При этом крайне важен и подход к реализации. Президент Токаев особо подчеркнул, что объявляет о реформе заблаговременно для проведения открытого диалога с народом, хотя, "согласно политическим технологиям, такие меры принимаются неожиданно". Это говорит не только о его стиле лидерства, но и о зрелости казахстанской политической системы.
– В послании президент Токаев определил свою миссию как "обеспечить стабильное развитие и безопасность Казахстана в это турбулентное время". Можно ли рассматривать объявленный курс на внутреннее усиление как ключевой вклад в общую стабильность Центральной Азии?
– Безусловно, чем выше уровень самоорганизации и самостоятельности стран постсоветского пространства, тем выше общий уровень безопасности всего большого региона. Напомню, что главная стратегия наших недругов направлена на противоположное – это политика "разделяй и властвуй". Устойчивое развитие Казахстана, одного из крупнейших государств в центре евразийского пространства, является базовым условием для эффективного функционирования наших совместных интеграционных проектов – как в сфере безопасности (ОДКБ, СВМДА), так и в экономической (ЕАЭС, СНГ). Более того, за последние десять лет казахстанская территория стала реальной точкой транспортно-логистической связанности. Поэтому стабильный и безопасный Казахстан – это не просто элемент региональной стабильности, а стратегический императив, который полностью комплиментарен интересам России.
– И в завершение, Денис. Есть ли какая-то инициатива в послании, которая, на Ваш взгляд, заслуживает отдельного внимания?
– В послании прозвучали вполне здравые мысли о развитии реального сектора. Президент Казахстана, несмотря на особые акценты на искусственном интеллекте, четко держит руку на пульсе традиционной промышленности: ГМК, нефтехимия, АПК. Отдельно отмечу очередной "щелчок по носу" свидетелям зеленой повестки. Фраза "энергетический переход – не самоцель" и тезис о том, что уголь при современных технологиях могут рассматриваться как конвенциональное топливо, звучат как проявление политического здравого смысла.
Второй момент — куда более чувствительный, но важный для понимания долгосрочных процессов. Президент Казахстана обозначил курс на превращение казахского языка в язык межнационального общения. Для нас это сигнал о необходимости совместных усилий по сохранению общих коммуникативных каналов. И здесь я вижу не проблему, а возможность. Стоит задуматься о развитии технологических решений для автоматического перевода. Вот где искусственный интеллект, о котором так много говорилось в послании, действительно мог бы реализовать свое предназначение — не как модная игрушка, а как инструмент сближения наших народов.
