Действительно, нахождение в изоляции в условиях пандемии и страха экономических последствий от ее распространения хоть и отодвинуло на второй план в Европе проблему "едва сдерживаемых потоков мигрантов из неблагополучных стран", но все же развернуло другую грань кризиса – это кризис глобализма, как всеобщего тренда к интернационализации жизни. Кризис мультикультурализма, о котором говорила канцлер Германии Ангела Меркель, свершился совсем в другой ипостаси. Теперь люди одной культуры и системы боятся "выходить в свет", политики из, казалось бы, одного "политического теста" обвиняют друг друга во всех бедах, а то, что когда-то было завоеванием глобализации, – международная информационная коммуникационная среда представляется безусловным злом… Вполне реальный страх пандемии превращается в паранойю, с которой бороться оказывается вдвойне сложнее. Лежащая в руинах мировая экономика, огороженная многочисленными санкциями, изъятиями и скринингами, прежде вдохновлявшими проектами сегодня не придает уверенности и отнюдь не стимулирует новых предпринимателей, озабоченных больше сохранением нажитого, чем приращением богатств и внедрением инноваций. В ряде стран ближнего к нам зарубежья "ростки суверенной государственности" (Владимир Путин) подвергаются сомнению глобальными игроками из-за "сбоя" их моделей самоидентификации, становясь токсичными не только для поступательного регионального развития, но и напрягая всю глобальную систему безопасности. Волеизъявление народа и мечта о национальном благополучии под лозунгом демократии растаптываются, и… ничего с брутальными режимами и решениями не происходит. "Сильные мира сего" только разводят руками, призывая к мирному разрешению "уже не внутренних" конфликтов…
По выражению российского международника Сергея Караганова, единственно возможным вектором развития России, да и других государств, для сохранения устойчивости и потенциала будущего развития является "неоизоляционизм". Он пишет: "Это значит – рубить по возможности все точки внешней уязвимости и заниматься своими внутренними делами, экономическим возрождением и формированием идеологии. В нынешнем мире, который на глазах теряет стабильность, любое вовлечение есть не актив, а пассив. Любое! Даже если покажется, что вы где-то побеждаете, эти победы будут стоить дорого, и они преходящи. Поэтому стратегия на ближайшие два-четыре года – максимальное отгораживание от внешнего мира и концентрация на решении своих проблем. Это единственный на сегодня путь..."
В этом ряду еще сильнее актуализируется в Казахстане вопрос о поиске идейного основания нашей национальной конструкции, модели суверенного развития в этих непростых условиях. Безудержная вера в прежние идеологические стереотипы и теоретические разработки о "слепой руке рынка" или торжестве демократии любой ценой, провозглашении безотносительной толерантности и общественного согласия сегодня нуждаются в серьезном критическом переосмыслении и достаточно жестком выборе между плохим и худшим…
Хотел бы коснуться в этой связи такого чувствительного вопроса, как судьба нации и способ ее самосохранения. Ведь мы постоянно испытываем на прочность наши "символы веры", притом что эти "наши последние бастионы" нами самими, к сожалению, воспринимаются как нечто второстепенное, где "идеологическая лояльность" внешним уязвимостям оказывается важнее внутренних потребностей развития страны. Порой нам хочется казаться лучше, чем мы есть, благообразней, миролюбивей, "святее папы Римского"… А ведь ситуация гораздо серьезней декларативности наших заявлений. Мы находимся в достаточно жесткой среде международной конкуренции, в которой цена поражения – это утрата нашей государственности, нашей уникальной национальной идентичности. Речь идет о состоятельности государства и как субъекта международных отношений, и как экономического контрагента, и как ответственного перед своими гражданами института со всеми принятыми на себя обязательствами. Это налагает необходимость определенной спаянности и самого народа, и государства, осознающего и, главное, предпринимающего правильные шаги в ситуации "идеального шторма" мировой неопределенности или "новой нормальности", к которой более сильные окружающие нас соседи адаптировались уже давно. Они борются с этим "штормом" вопреки установленным канонам мирового общежития, например, нормам международного права, формируя функционально более сильное "глубинное государство", спаянное идейно и обращенное внутрь себя.
Продвижение "русского мира" из абстрактных рассуждений в область real politik в России как во внутренней, так и во внешней политике ближайшего круга соседей, отдается в нашей толерантной социальной конструкции завидным терпением и "молчанием ягнят" в ответ на явное идеологическое наступление на наши национальные интересы.
У нашего восточного соседа широко и с размахом осуществляются беспрецедентные шаги по воплощению новой "китайской мечты" по возрождению величия Поднебесной, с опорой на ханьский национализм, не принимающий никаких оговорок на прежние коммунистические идеалы пролетарского интернационализма, например, в отношении малых народов Китая в том же Синьцзяне, внутренней Монголии или Тибете…
Полагаю, что в этой ситуации особенно актуализируется сегодня вопрос о формировании цельной идеологической конструкции национальной идеологии в Казахстане, которая бы опиралась прежде всего на этнокультурную почву, то есть того исконного человеческого интеллектуального ресурса и социального капитала, который лежит в основе нашей государственности и отличает нас от других. Полагаю, что мы не должны, как прежде, исходить из политкорректности, исходя из принципа "Современной идиллии" Салтыкова-Щедрина: "как бы чего не вышло"… Наше государство и нация вправе всерьез заявить о своем национальном видении на десятилетия вперед, определить ключевые опорные точки развития, исходить из наших национальных интересов, а не устаревших идеологических догм, будь то коммунистические постулаты "дружбы со всеми" или неолиберальные концепты, подрывающие основы сильной государственности.
Мы видим на примере ряда соседних стран, что государственная система как совокупность сориентированных вовне и "ведомых" институтов подвержена коррозии и достаточно быстрому разложению в условиях наступления "часа Х". В итоге "в сухом остатке" остается неудержимая социальная энергия, которая стоит перед выбором либо "внешнего управления", или хоть каком-то "канализировании" общественных чаяний в область принятия решений со внятным идеологическим обоснованием, то есть знанием о том, кто мы, куда идем, что хотим и на что можем надеяться? Думается, первый шаг руководства страны о формировании "слышащего государства", являясь, безусловно, позитивным шагом, нуждается в дальнейшем в формировании в стране "государства думающего", "государства нравственного" и, наконец, "государства деятельного"…
Для чрезмерно толерантного казахского самосознания сегодня наступает непростой экзистенциальный выбор между растворением себя в истории или принципиальном отстаивании своего права на суверенную идентичность.
С этой точки зрения аморфные "заклинанья" прошлого о реформах ради реформ, где "движение все, а цель ничто", где обществу внедряются мысли о страхе перед изменениями и необходимости, например, межнациональной социальной стабильности любой ценой без общих объединяющих целей и ценностей, "самовозбуждении" энергии развития и принятия единой судьбы каждым гражданином страны, сегодня выглядят весьма неубедительными и зыбкими. Ведь мы, как гласит китайская поговорка, хоть и "спим под одним одеялом, но видим разные сны"… И наши люди голосуют ногами, покидая эту "зону дискомфорта" в поисках нового Жерұйық – "земли обетованной", как когда-то наш предок Асан-Қайғы…
Очевидно любого казаха сегодня чрезвычайно заботит дискомфорт существования как выживания на родной территории и напрягает то, как нас и нашу страну интерпретирует "юродивый комик", позволяющий себе попирать символы нашей государственности и смеяться над политикой страны… Приходится задуматься над тем, состоятельны ли мы и можем ли мы на что-то рассчитывать со своим миролюбием и толерантностью ко всему и вся?
В-первую очередь необходимо с горечью констатировать, что казахи в собственной стране еще не обрели статус нации. Согласно сталинской теории национальной политики казахи до сих пор рассматриваются в нашей республике в качестве одной из национальностей, проживающих в стране, а не системообразующим, ответственным за все, что здесь происходит, остовом, становым хребтом суверенности. Наш статус стыдливо ограничен понятием одного из этносов данной территории. Поэтому и любые устремления казахского народа к новой качественной ступени самоидентификации рассматриваются как "декоративная этничность", неполноценная нация.
Необходим объективный подход к данному вопросу. Полагаю неточным доминирующий дискурс исследований наших теоретиков, которые противопоставляют этническую идентичность гражданской в этом контексте. Казахская идентичность противопоставляется казахстанской. Это следствие устаревшего ленинского подхода к национальной политике в рамках так называемого "пролетарского интернационализма", правда уже избавленного от "пролетарскости" в условиях либеральной трансформации общества. Ныне принято утверждать, что в Казахстане формируется внеэтническая гражданская всеобщность "казахстанцы", подобная тому как в Советском Союзе формировалась идеологическая общность "советский народ". Считаю это тупиковым путем, ограничивающим потенциал национального развития нашего народа. Данное состояние вряд ли можно назвать нормальным, когда юридически мы закрепляем за казахским языком статус государственного языка, а на практике он является одним из многочисленных невостребованных языков. В реальной действительности, не смотря на подавляющее в демографическом отношении доминирование казахского народа в Казахстане, казахи все еще остаются на правах "пасынка" в собственной стране. Наше государство до сих пор не стало казахским. Оно рассматривается полиэтничным, многонациональным образованием в котором продвигаются права всех этносов, кроме системообразующего, давшего название этому государству и основанного на казахской территории исторически. Не смотря на то, что у нас унитарное государство наша национальная идеология, если есть таковая, сориентирована на "усмирение энергии народа внутри", а не на созидание собственного проекта будущего, исходя из наших национальных интересов.
Одним из негативных результатом такой политики "интернационализации" стало формирование в стране многочисленных этнических анклавов и диаспоральное расщепление народа. Ни для кого не секрет, что у нас существуют такие анклавы со своей формой идентификации, отличной от официально декларируемой. И они являются постоянным источником социальной дестабилизации. Последним красноречивым примером подобной ситуации являются события, развернувшиеся в Кордайском районе Жамбылской области. Становление моноэтничного дунганского анклава в этом районе стало детонатором насильственных действий со стороны доминирующего в области молодого казахского населения, не нашедшего конструктивных ответов на создавшееся ныне положение. Мы должны признать, что данные образования и игнорирование в них статуса казахского народа как единственного народа в Казахстане, обладающего статусом нации со всеми необходимыми атрибутами государственного самоопределения, приводит к негативным последствиям.
У казахов есть емкое понятие "Қара Шаңырақ", которое олицетворяет отчий дом, безусловные ценности родины, любовь к родному языку и своим традициям, социальную солидарность людей, их взаимную поддержку, как в минуты радости, так и горя. И в этом значении наша идеология исходит из понимания и признания приоритета принадлежности к этому сакральному знаку "Қара Шаңырақ". Примечательно, что одним из лейтмотивов недовольства казахской молодежи во время событий в Караганде, когда армянские молодчики убили парня-казаха, было краткое как выстрел, требование: "Шаңыраққа қарасын"!..
Другим ярким примером вопиющего игнорирования юридического статуса нашей нации является распространенный ныне факт получения некоторыми нашими гражданами гражданства соседней страны, путем официальной раздачи паспортов другим государством в разрез запрету двойного гражданства в Республике Казахстан. Сейчас уже свыше 15 тысяч таких людей зафиксировано органами внутренних дел Казахстана. Я имею в виду законодательно закрепленный Государственной Думой прецедент облегченного предоставления гражданства Российской Федерации так называемым "соотечественникам" юридически являющимся гражданами Казахстана. Следующим шагом на этом пути является формирование моноэтнических анклавов с двойной лояльностью, которые уже завтра могут заявить о сепаратистских претензиях, подобно прецедентам, произошедшим в различных постсоветских странах, например, таких как Грузия, Украина, Молдова. Мы все прекрасно знаем к чему это может привести. В качестве красноречивого ответа на данную практику можно привести пример, как в Китае "наводят порядок" среди казахов Синьцзяна, имеющих либо два паспорта (китайский и казахский) или даже только вид на жительство в Казахстане…
Существует ли альтернатива подобной политике "интернационализации" нашей страны? Как известно, на заре Советской власти на территории нашего государства были провозглашены несколько государственных образований, среди которых Туркестанская (Кокандская) автономия в составе России, Алашская автономия казахов и Казахская АССР (на основе Советской власти). Эти три образования в качестве основы своей этнополитики рассматривали разные основания. Первая, – Туркестанская автономия, формировалась на основе цивилизационной общности народов Центральной Азии и в ее состав входили народы с разным этнокультурным происхождением, но общими историческими и религиозными корнями, например, консолидирующей роли ислама, общей исторической судьбы и культурной идентичности народов. Алашская автономия становилась как в основном моноэтническая государственность, провозглашавшая приоритет казахской гражданской идентичности и осуществление буржуазно-демократической трансформации, предоставляющей всем народам автономии равные гражданские права при признании государствообразующей роли казахской нации в полном объеме. Третья, Казахская АССР являлась воплощением сталинской теории нации на интернациональной основе равенства всех национальностей на основе классовой идентичности. Как известно, большевики провозглашали принцип "отсутствия у пролетариев национальности" и конечной целью ставили формирование надэтнической общности "советский народ".
Говоря о современном этапе этнополитики и перспективах нациестроительства в Казахстане, хотелось бы отметить, что в настоящий момент завершается постсоветский этап национальной истории, в том числе и этнической истории. По-мнению западной исследовательницы Марлен Ляруэль, мы выходим на этап постпостсоветскости, который символизирует собой наступление "подлинного суверенитета" народов. Это несомненно будет связано с обретением казахским народом своей субъектности в качестве гражданской нации. Этому в-первую очередь способствует демографическая динамика, качественный рост казахской нации (такие показатели как образование и улучшение качества жизни казахского народа), а также адекватная культурная политика, опирающаяся на объективные потребности растущего количественно казахского народа в качественной состоятельности как единственной нации Казахстана, наряду с обретением равноправного гражданского статуса представителями различных этносов, проживающих в стране и связывающих свою судьбу с этим государством. То есть речь идет о постепенном формировании казахского государства и преодолении искусственной советской идеологом "казахстанскости".
Говоря о демографических изменениях в социальной структуре нашего общества складывается следующая динамика в разрезе различных этнических групп. Например, за последние годы в Казахстане численность увеличилась у казахов на 53,7%, у узбеков на 56%, у уйгуров на 26,4%, у корейцев на 8,5%. При этом численность русских сократилась на 20,1%, украинцев на 49,5%, немцев на 49,6%, татар на 19%. Общая численность населения в Казахстане увеличилась с 14 955 105 в 1999 году до 18 784 972 человек в настоящее время. По официальным оценкам на начало 2020 года – доля казахов, русских и других в общем населении Казахстана составляет соответственно 68,51 %, 18,85 % и 12,63 %. Очевидно, что доля казахского населения будет существенно увеличиваться и соответственно этому расширится сфера казахского социального пространства, что apriori потребует институционализации этого объективного факта в становлении казахской нации и государства.
Хотелось бы также сказать о том, что опираясь на представленные демографические тенденции и степень интенсивности экономических контактов Казахстана и культурно-поведенческой ориентации жителей, то уже в ближайшей перспективе, как я полагаю, ментальные предпочтения большинства населения изменятся. Доминирующими культурными трендами станет формирование синкретичной азиатской идентичности во всем регионе Центральной Азии, в том числе и в Казахстане. Мне кажется, достаточно значимым станет фактор активного социально-экономического взаимодействия с Китаем. Форматом самосохранения своей культурной самоидентификации в этих условиях может быть долгосрочная стратегия со стороны государства по поддержке "казахскости" и проектирования гармоничной светской модели идеологии, сочетающей умеренную мусульманскую идентичность и светский характер государства. В целом же считаю, что основным содержанием государственной культурной политики могут быть две взаимосвязанных просветительских модели, – с одной стороны, просвещенная ретрадиционализация, позволяющая критически осознать и укрепить традиционные основы казахской ментальности и поведенческих стереотипов, например, в физическом и духовном воспитании подрастающего поколения, этическом кодексе нации, и с другой, модернизация общественного сознания, связанная с адаптацией передовых культурных моделей, социальных инноваций и знаний в общественную практику нации.
В этом процессе особое значение будет иметь процесс осознания всеми гражданами страны своей особенности как представителей казахской нации. Полагаю, что на данном этапе сохранится тренд поддержки мультикультурной и полиэтнической основы казахской нации. Исторически и культурно сама этимология слова "qazaq" предполагала выбор народами разного этнокультурного происхождения и вероисповедания "қазақского образа жизни", как свободного, предоставляющего широкие возможности для самовыражения и идентификации. Конструирование казахской нации предусматривает пробуждение таких важных демократических атрибутов как гражданское самосознание, патриотизм, овладение государственным языком и его повсеместное использование, реализация внутренней и внешней политики на основе приоритета национальных интересов, осуществление прочной экономической базы для национальной состоятельности и территориальной целостности, а также защиты национальной безопасности, в том числе и информационной, опора на национальную идеологию, основанную на ценностях и ментальности казахов, сохранения и обогащения национальных традиций нашего народа.
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора
