Вызов внесистемных сил и неадекватная реакция власти в выборном процессе во многих странах являются характерной чертой последнего времени. Это показали прошедшие и не удовлетворившие многих избирателей выборы в Беларуси, Кыргызстане, Молдове и Грузии. Что мы можем ожидать в Казахстане в связи с опытом избирательных кампаний в этих странах? Каковы уроки и "предупреждения" для нас? Об этом размышляет наш постоянный автор, известный политический аналитик Айдар Амребаев.
Действительно, мы сегодня имеем парадоксальную ситуацию, когда предвестниками "черных лебедей" для многих стран становится проведение, в общем-то, казалось бы, рутинной для стран "демократической ориентации" процедуры выборов. Однако мы стали свидетелями того, с каким большим трудом и издержками для политических режимов и экономических систем в этих странах осуществляется смена властных элит. Вспомним хронику событий последних месяцев.
9 августа 2020 года прошли очередные, шестые выборы белорусского президента. По официальным данным, "бессменный лидер" этой страны – "батька Лукашенко" одержал убедительную победу в первом туре, набрав 80,10% (4 661 075) голосов избирателей. По мнению немногих наблюдателей, итоги выборов были сфальсифицированы, наблюдались акты гражданского сопротивления, а силовые органы превысили свои полномочия, используя силу с жертвами среди мирного населения. Особенностью этих выборов стало достаточно активное участие "несистемных политиков", оппонирующих режиму, в их числе было четыре "несистемных политика", исключая самого Александра Григорьевича. По итогам голосования в "схватку" с бессменным лидером вступила жена оказавшегося за решеткой оппозиционного блогера Сергея Тихановского – Светлана Тихановская. Весьма далекая от политики, тем не менее, она, по официальным данным, набрала невиданные доселе 10,12% (588 619) голосов избирателей. Отличием этой кампании стало достаточно активное общественное движение наблюдателей, которые и зафиксировали многочисленные нарушения в ходе выборов и продемонстрировали белорусскому и международному сообществу нечестность прошедших выборов. Фактически Тихановская стала "знаменем сопротивления" манипуляции со стороны властей. "Оппозиционером ее сделала улица"! Выступая в коалиции со спокойным названием "Страна для жизни", она сумела объединить чаяния людей о справедливой и свободной организации жизни для большинства граждан. В этом плане ее политическая платформа представляла собой эклектичный набор социально-демократических лозунгов, не так уж и отличавшихся от того "постсоветского дискурса", который осуществлял уже много лет Лукашенко. Очевидной причиной произошедшего, по мнению многих наблюдателей, стал феномен общественной "усталости от фигуры бессменного Батьки". Лукашенко явно "пересидел" на своем посту. К тому же в поствыборный процесс он повел себя как непримиримый и жесткий автократ, не готовый к диалогу с обществом и использовавший к тому же силу против несогласных. В результате чего уже больше двух месяцев продолжается гражданское противостояние итогам выборов "бархатными способами". Следует отметить достаточно сдержанную внешнюю реакцию на произошедшее. Россия выразила несколько "злорадное сочувствие" "ершистому партнеру по ЕАЭС", заявив, однако, о наличии исконных геостратегических и экономических интересах и готовности поддержать легитимность прошедших выборов. Казахстан также оказался в группе "сопереживающих" Батьке. Запад на фоне собственных забот достаточно вяло выразил поддержку гражданскому обществу. Более проактивную позицию высказали ближайшие и заинтересованные в большей открытости страны, Литва и Польша. Любопытна позиция Комитета по правам человека ООН, признавшего значительное продвижение Беларуси на пути к демократии и соблюдению прав человека…
Таким образом, ситуация в этой стране, которая из "тихой советской гавани" в одночасье стала средоточием пугающего "призрака цветной революции", еще весьма далека от стабильности и ясной политической перспективы. Для Казахстана важны несколько итогов происходящего там. Во-первых, это постепенное завершение постсоветского политического дискурса и "закат" карьеры лидеров советской эпохи. Во-вторых, исчерпание лимита "общественного терпения" и доверия безальтернативному социально-экономическому и политическому курсу, консервирующему общественное развитие на фоне кардинальных изменений международной системы и усиления конкуренции, как на региональном, так и глобальном уровнях. В-третьих, появление "поколения активных несогласных" эпохи независимости, все больше заявляющих о себе и своих амбициях в той или иной форме. В-четвертых, тщетность надежды на регулирование внутренних вопросов внешними силами. "Спасение утопающих – дело рук самих утопающих" – это месседж как действующей власти, так и оппозиции. В-пятых, это целесообразность широкого общественного диалога власти и общества по самым насущным проблемам национального развития, который только и может придать легитимность управленческим решениям.
Другим интересным "кейсом" для нас должны стать события, произошедшие в Кыргызстане в результате выборов в Жогорку Кенеш 4 октября 2020 года и после них. В Кыргызстане с его неоднократным "революционным опытом" очередная выборная манипуляция "выбила из седла" легитимно избранного с небольшими поправками "большого друга Атамбаева" – президента Жээнбекова, который только начал было привыкать к традиционному уважительному на нашем Востоке имени Соке… И теперь в результате бурных митинговых страстей в стране установилось некое подобие "водяного перемирия в джунглях" (по Киплингу). Только в "джунглях политических", со множеством неизвестных. Выход на арену политиков "с подмоченной репутацией" и наличие множества, если не "темных лошадок", то возможных "черных лебедей", делает ситуацию весьма непредсказуемой. Пока "на сцене" перехода к "новой нормальности" в этой стране все те же "актеры", заученно обещающие "очередное процветание, демократию и непременную борьбу с коррупцией", которые и привели прежнего "всенародно избранного" к столь плачевному результату. При этом с кем боролись, теперь сами борются с теми, "с кем нужно", в надежде завоевать симпатии избирателей на предстоящих, теперь уже по новым правилам, выборах президента страны 10 января, в тот же день, когда состоятся выборы в парламент Казахстана. На сегодня можно сказать, что наши соседи едва оправляются от очередного "революционного шока" в тревожном ожидании новой "демократической инъекции" под названием выборы… Тем не менее гражданская активность зашкаливает. ЦИК зарегистрировал 63 кандидата на высший (и высший ли в нынешней ситуации?) пост в стране. "Демократия в самом разгаре". Отмечается весьма "сдержанный оптимизм" со стороны Запада, не понимающего перипетии киргизской политики, а также прагматично-холодный взгляд России, рассчитывающей на победу пророссийской "сильной руки" в этой стране. Весьма озабоченно выглядит Китай, растерянно подсчитывающий потенциальные убытки и упущенную в результате политической нестабильности выгоду. Казахстан и Узбекистан, сегодня являющиеся драйверами центральноазиатского сотрудничества, выражают готовность оказать экономическую поддержку занятому "уличной политикой" киргизскому переходному правительству перед лицом простых человеческих потребностей в "тепле и хлебе насущном"…
"Уроки" для Казахстана по ситуации в Кыргызстане очевидны. Во-первых, эта братская страна на протяжении длительного времени для нас являлась своеобразным "полигоном", на котором разными силами, как внутренними, так и внешними, отрабатывались различные политические технологии манипуляций общественным мнением и всем политическим процессом. Очевидно, отсюда некоторая сдержанность Акорды в отношении использования каких-либо политических инноваций при модерировании политических процессов в Казахстане. И это вполне объяснимо и резонно. Опыт Кыргызстана требует эволюционности и поступательности реформ, взвешенности выбора внешнеполитических ориентиров и прагматичного расчета в экономических проектах с иностранным участием. Во-вторых, перманентная нестабильность политической системы в Кыргызстане укрепляет убеждение в том, что никакие высшие политические идеи и цели не могут оправдать расшатывание системы управленческой вертикали, поскольку это может привести к утрате национальной государственности в условиях большого и привлекательного экономического потенциала такой страны, как Казахстан. В-третьих, "зашкаливающий" рост гражданской активности в условиях низкой политической культуры населения ставит перед нами задачу элементарного гражданского, правового просвещения собственного населения. В-четвертых, "революционный опыт" Кыргызстана нацеливает на то, что конструктивная эволюция казахстанской политической системы, ее модернизация с положительным результатом возможна только через постепенное, поступательное внедрение в механизмы государственного управления современных апробированных инноваций, показавших свой действенный эффект в странах со сходными политическими традициями. "Следование на поводу" революционных, быстрых изменений, чревато дестабилизацией и "откатом назад" в политической трансформации. В-пятых, государство всегда должно быть на страже собственной автономности и состоятельности. Слепое копирование идеальных конструкций, следование чьим-то внешним рекомендациям и "помощи" представляется опрометчивым, в конечном счете, ведущим к потере независимости и в перспективе к "внешнему управлению". В-шестых, негативные эксперименты в Кыргызстане с "политическим регионализмом", делением на север и юг, являются для нас важным предостережением о том, что целостность государства, неразделенность нации на этносы, кланы и "группы лояльности" – главный приоритет, несмотря на политические разногласия и программы групп влияния. В-седьмых, принципиальным алгоритмом устойчивости государственных институтов является их адекватная реакция на актуальные запросы общества. Оторванность госорганов от своей исконной "сервисной функции" обслуживания общественных интересов, как показывает опыт Кыргызстана, может привести к недоверию к государству, деградации и уязвимости государственности.
Другим, весьма показательным в плане "рисков" парламентской демократии, являются прошедшие 31 октября 2020 года в Грузии выборы в парламент. По мнению многих либерально настроенных обывателей, политические процессы в этой стране являются модельными для трансформации системы в Казахстане. Однако, по сути, там произошел кризис парламентаризма в нынешнем его виде.
Согласно последней конституционной поправке, избиратели выбирали 120 депутатов (вместо 77) по пропорциональной системе, и 30 депутатов (вместо 73) по мажоритарной (в одномандатных округах). Напомню, в Казахстане выборы в маслихаты и мажилис осуществляются по пропорциональной системе, где избиратели голосуют за партии. В мировой политической традиции это считается наиболее передовой системой политического волеизъявления, позволяющей аккумулировать политические предпочтения населения и избежать издержек популизма и безответственности отдельных политиков.
Другое апробированное нововведение в Грузии – партия, не набравшая 40% голосов, не имеет права формировать однопартийное правительство. Кроме того, избирательный барьер в 5% был снижен до 1%, что способствовало появлению новых политических партий. Данная норма являлась пилотной для выборов 2020 года.
В выборах в Грузии, таким образом, участвовало 48 политических партий и два предвыборных блока, явка избирателей составила 56,11%.
По данным ЦИК Грузии, по предварительным результатам, в парламент страны прошли семь политических партий и два блока. По мажоритарным округам предполагается длительный "избирательный марафон" со вторым туром…
Несмотря на признание международными наблюдателями легитимности выборов, оппозиционные партии не согласны с результатами выборов, обвиняют власти в массовых фальсификациях. Кроме того, они требуют отставки главы ЦИК и проведения повторных выборов. Начавшиеся после дня выборов мирные митинги переросли в акции протеста, в результате которых оппозиционные политические партии подписали совместное заявление о том, что они не войдут в парламент нового созыва. Из девяти партий, прошедших в парламент, согласно официальным данным ЦИК, восемь отказались входить в законодательный орган. Таким образом, высока вероятность, что парламент нового созыва может быть монопартийным, представленным одной единственной партией "Грузинской мечтой", набравшей 48% голосов с достаточно "слабой моральной легитимацией". Разобщенность оппозиционных сил и несовершенство избирательного права в этой стране в целом, не позволяет в полной мере использовать потенциал представительной власти для серьезных изменений политико-экономического курса страны и решения ее злободневных проблем. Это издержки "демократической забюрокраченности".
Очевидно, Казахстану в этой связи следует иметь в виду свои "уроки" этой "цветной парламентской технологии". Во-первых, необходимо ясно осознавать развивающимся политическим партиям Казахстана, что демократия представляет собой бесконечные процедуры правового отстаивания и согласования своих интересов, а не только "предвыборную активность". Во-вторых, государство как институт нуждается в легитимации не только в формально-правовом режиме, но, главным образом, в признании обществом морального права победившей партии формировать органы исполнительной власти. Отсюда возникает общественное доверие к власти. В-третьих, даже яркий грузинский опыт демонстрирует то, что культура оппонирования властным решениям имеет достаточно сложную структуру и нуждается в выработке собственных политических технологий консолидации и activity. Очевидно неразвитостью этого внутреннего контента в Казахстане можно объяснить до сих пор "непроявленность" оппозиции в легальном поле нашей страны, а не только "злыми кознями властей". В-четвертых, развитый парламентаризм является важной площадкой для выработки общественно значимых решений, при котором нет необходимости в дополнительных диалоговых форматах, так активно используемых в Казахстане. Вспомним тот же НСОД (Национальный совет общественного доверия) или знаменитую Земельную комиссию. В-пятых, опыт участия в парламентских выборах в Грузии опытных и популярных оппозиционных политиков за рубежом, к примеру, того же Михаила Саакашвили, демонстрирует волю грузинского руководства к аккумулированию в интересах Грузии всего совокупного социально-политического капитала нации. "Национальные интересы оказываются выше интересов отдельных групп политического влияния". Думается, и в Казахстане необходимо с вниманием отнестись к этому "чувствительному кейсу".
Президентские выборы в Молдавии состоялись 1 ноября 2020 года. В них участвовали три кандидата – Игорь Додон (действующий президент), Майя Санду (экс-премьер) и бизнесмен Ренато Усатый. Так как никто из кандидатов не набрал более 50% голосов избирателей, было принято решение о проведении второго тура выборов президента Молдовы, которые состоялись 15 ноября.
К электоральному периоду Молдавская Республика подошла накануне широкомасштабного экономического кризиса и нерешенности целого ряда социальных проблем, среди которых беспрецедентное падение уровня жизни, неконтролируемая трудовая миграция за рубеж, неопределенность внешнеполитических приоритетов. Так, во II квартале 2020 года в республике наблюдался самый глубокий экономический спад за последние 20 лет – ВВП снизился на 14% по сравнению с тем же периодом за прошлый год. Ситуацию усугубили засуха и пандемия коронавируса. Выросло число безработных и бедных. Число бедных в Молдове составляет свыше 20% населения. Из-за отсутствия занятости, часть жителей Молдовы (около 30%) вынуждена быть трудовыми мигрантами в других странах. Объем денежных переводов от них на родину составляет 5,5% от ВВП. Ситуацию в Молдове также усугубляет "замороженный" конфликт в Приднестровье. В 1990 году в результате сепаратизма, на территории Молдовы появилась непризнанная, так называемая Приднестровская Молдавская Республика, чьи жители намерены присоединиться к России, войска которой находятся на территории Приднестровья и по официальной версии Кишинева являются угрозой для сохранения мира и безопасности, единству государства.
В предвыборный период страна фактически разделилась по своим предпочтениям на два противоборствующих "лагеря". Действовавший на тот момент президент Игорь Додон заявлял о своей верности "единству с Россией" и сближения страны с ЕАЭС. В последнее время наблюдались попытки с его стороны заручиться личной поддержкой Кремля. Однако декларативные, имитационные, имиджевые акции по сближению, не подкрепленные ни общими экономическими проектами, ни совместными социальными программами Кишинева и Москвы не убедили избирателей. И во втором туре выборов экс-премьер-министр Молдовы Майя Санду, член партии "Действие и солидарность", избравшая стратегический ориентир на ЕС при сохранении прагматичных экономических связей с Россией, одержала убедительную победу, набрав 57,75% голосов. Несмотря на явный конфликт интересов внутри и вокруг Молдовы, выборы прошли достаточно спокойно и "чисто", что было подтверждено международными наблюдателями. Ими отмечались такие особенности произошедшей в Молдове избирательной кампании. 1) Впервые, несмотря на патриархальный уклад жизни, на высший пост в стране была избрана женщина-политик. Майя Санду сказала: "Я рада, что общество готово принять женщин в политике". 2) Эксперты отметили специфику выборов, как "борьбу антирейтингов". Один из оппозиционных политиков Молдовы высказался предельно категорично: "В выборах в Молдове Санду победила только благодаря Додону (т.е. благодаря негативному имиджу действующего президента – прим. авт.)". 3) Международные наблюдатели отмечают популярность внешнеполитической альтернативы российскому вектору. Премьер Румынии назвал "историческим событием для Молдовы победу Санду", а "Форбс" высказал мнение, что "СНГ все дальше уходит от Москвы". 4) Реакция Москвы оказалась на удивление сдержанной. Так, Владимир Путин одним из первых поздравил избранного президента и в кулуарах отметил, что "молдавские вина никому в Европе не нужны". А член Комитета по международным делам Госдумы России Елена Панина высказалась более жестко: "Любые попытки "разморозить" приднестровский конфликт или выдавить оттуда российских миротворцев чреваты для страны тяжелейшими последствиями".
На этом фоне молдавские выборы представили свою конфигурацию "выбора" на постсоветском пространстве, влияние итогов которого еще предстоит осознать в будущем. Для Казахстана, как мне кажется, важными могут быть ряд своих "выводов". Во-первых, в преддверии выборов в мажлис 10 января будущего года участвующим партиям следует иметь в виду феномен "борьбы антирейтингов". На проходящих сейчас съездах партий необходимо более внимательно оценивать потенциал кандидатов от партий, избегая "токсичных" для общества персон и вовлекая в партийные списки больше "эффективных политиков и экспертов" нового поколения. Во-вторых, участие женщин на первых ролях политической жизни "не за горами" и в Казахстане. Первые лица государств-женщин в Молдове, Грузии, актуальной претендентки на высший пост в Беларуси, красноречиво определяют этот гендерный тренд в политике на постсоветском пространстве. В-третьих, российский фактор в процессе избирательных кампаний перестает быть "угрожающе доминирующим". В агитационных партийных программах появляется возможность определенного маневра в оценке актуальности тех или иных внешнеполитических перспектив для страны. В-четвертых, в условиях всеобъемлющего экономического кризиса и роста числа заболевших от коронавируса, сильнее высвечивается приоритет темы социальных программ для партий. Поиск модели выхода из создавшего положения при росте безработицы, снижения уровня жизни населения, росте числа заболевших и банкротстве предприятий малого и среднего бизнеса актуален для любой партии, независимо от политической платформы. В-пятых, в условиях международной турбулентности, выбор определенного вектора внешней политики для страны представляется все более актуальным для постсоветских стран, привыкших до этого к "дружбе со всеми".
Таковы, на мой взгляд, некоторые предварительные "уроки" прошедших выборов на постсоветском пространстве.
Подписывайтесь на Telegram-канал Atameken Business и первыми получайте актуальную информацию!
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора
