Об этом abctv.kz рассказал совладелец компаний Crown Batys и Batys Marka Lamb (Западно-Казахстанская область) Рахимжан Исмагамбетов.
- Рахимжан, расскажите, на какие рынки ориентировано предприятие?
- Предприятие ориентировано на рынки Российской Федерации и достаточно успешно работало в этом направлении, но последние два года эпизодически происходит закрытие российского рынка от импорта из Казахстана. Конечно, это создает очень большие проблемы для нас. Министерство сельского хозяйство занимается этим вопросом. Он сейчас даже на уровне вице-премьера Бакытжана Сагинтаева, но пока ситуация не решается.
- Сколько мяса экспортировали? О каких убытках, связанных с запретом, может идти речь?
- Мы несем серьезные убытки, потому что мы на внутренний рынок не можем работать из-за цены и логистики. Мы конкретно создавались для работы на экспорт. Сегодня мы работать на экспорт не можем. Конечно, мы ищем какие-то альтернативные моменты, связанные с поставками на юг в сторону Ирана, Объединенных Арабских Эмиратов, но это все требует времени и инвестиций, а каналы по России были достаточно отлажены. Там было все понятно, логистика была понятная. Но мы ждем - ближайшее время обещают эти вопросы снять. Из этого не надо делать трагедию. Надо просто заниматься своими внутренними проблемами.
- Какой объем мяса вы экспортировали?
- За те несколько лет, что мы работали, в общей сложности, наверно, больше тысячи тонн уже наберется. Но большую часть времени мы решали эти ветеринарные вопросы. Убытки сопряжены не только с экспортной деятельностью, еще есть и внутренние вопросы.
- Насколько интересны для вас поставки на внутренний рынок в этих условиях?
- Для нас это неэффективно. У нас всю прибыль съедает логистика. Просто так на рынок Астаны, Алматы или какого региона не войдешь. На этих рынках существуют игроки. Нам надо всю модель менять, мы потратим время, силы, в это время откроется российский рынок, а потом нам в Российскую Федерацию опять переходить. Нам проще переждать эти пару месяцев и потом работать по устоявшейся схеме.
- Не боитесь, что ситуация продлится дольше?
- Мы боимся, но мы считаем, что ситуация 70 на 30 в нашу пользу. Примерно так.
- Какова проектная мощность предприятия?
- По говядине 8640 голов единовременного откорма с убоем где-то 12-15 тонн в смену. Что касается баранины, это 1400 голов в смену – это примерно около 20 тонн в смену мы можем бить.
- То есть до введения запрета вы не на полную мощность работали?
- Дело в том, что по баранине проект мы только запустили. По говядине мы практически на полную мощность ни разу не выходили. То есть проект все время в стадии 50-60%-ной загрузки, но в принципе для нормальной экономики этого хватает. Просто в сырьевом плане мы не были готовы, и оборотки у нас не хватает. Это связано не только с ветеринарными проблемами.
- Проект был "заточен" на Москву и Санкт-Петербург?
-Да. Москва, Санкт-Петербург, города-миллионники: Самара, Казань. Там рынок достаточно большой и емкий для нас в плане того, что меньше затрат по маркетингу. Мы работали с крупными дистрибьюторами.
- Что касается ситуации, когда курс национальной валюты составлял порядка трех тенге за один российский рубль. Вы продолжали экспорт, чтобы сохранить долю на российском рынке?
- Нам было невыгодно. Мы несли убытки. Поставляли, потому что были субсидии и за счет субсидий перекрывали убытки. Это просто субсидии на килограмм продукции – они и на экспорт и на внутреннюю реализацию.
- Сейчас идеальная ситуация?
- Сейчас прекрасная ситуация - курс 5,3 тенге за рубль. Если бы нам открыли эти рынки, то мы, может быть, согласились бы на уменьшение субсидий. Главное, чтобы была возможность поставлять на Россию.
- С какого момента вы не поставляете мясо в РФ?
- С 16 мая не поставляем на Россию.
- Вы изучали возможность поставки в Украину или другие рынки?
- Есть сезонность работы бизнеса. Сейчас скот откармливать невыгодно – сейчас скот кормится на пастбищах. Это примерно с сентября мы ставим скот на откорм. Поэтому сейчас, может быть, даже и удобно, что он закрыт – не то, что удобно – просто он так не бьет по нам. Вот начиная с осени мы, конечно, почувствуем.
- То есть основная реализация у вас зимой и весной?
- Да. Зимой-весной. Потом там есть своя волатильность цен. Конечно, мы можем ставить и летом, но мы будем неконкурентоспособны, потому что цены падают.
- То есть пиковые цены этой весной?
- Да.
- Сколько они составляют – порядка 10 долларов за килограмм?
- Где-то в районе четырех долларов за один килограмм мяса в Российской Федерации.
- Это охлажденное мясо?
- Да. Потому что идет очень сильная конкуренция с белорусским мясом. Потом в самой России очень быстро развитие идет. Также там есть крупный монстр как "Мираторг" - у него есть свой политический и административный ресурс. Там сложно работать, но можно. Мы же не так много производим.
- Сколько лет вы уже работаете на рынке?
- Около пяти лет.
- Можно ли говорить о том, что проект окупился?
- Нет, конечно. В проект вложены огромные средства. Для того, чтобы экспортировать нужно очень много вложиться. Не может личное подсобное хозяйство или даже сельхозкооператив быть экспортером. Нужны технологии. Если экспорт откроется, то, может быть, в течение пяти лет и отбились бы. Если эта ситуация будет продолжаться, то это все будет тянуться. Может быть, десять лет, но в сельском хозяйстве всегда длинные деньги.
- Условия по займам вам позволяют это?
- Да, вполне.
- Они в тенге были предоставлены?
- Да, конечно. То, что произошла девальвация, это, конечно, очень сильно ослабило нагрузку.
- Вы вообще не поставляете продукцию на внутренний рынок?
- Мы поставляем. Мы посмотрели ситуацию. Мы, наверно, будем работать с Мангистауской и Атырауской областями.
- Там цены выше?
- Там цены выше и дефицит. Потом там знают наше мясо. Там проще зайти на рынок – с меньшими издержками.
- И транспортное плечо меньше…
- Мы более конкурентны с теми, кто возит внутри Казахстана. Например, мы не можем конкурировать с ребятами, которые поставляют в Астану, Алматы, но зато мы можем накрыть эту нишу.
- Какая там емкость?
- Большая. Мы могли бы вообще закрывать эту сторону, но у нас экспортный товар, а там востребован, скажем так, товар худшего качества, чем мы поставляем. Мы могли бы зарабатывать больше за счет того, что у нас более качественный продукт. Я все время провожу аналогию с черной икрой – это дефицитный дорогой продукт и он, скажем так, не для внутреннего потребления, поскольку его можно экспортировать с гораздо большей эффективностью. Мы работаем на этом рынке.
- Внутренняя цена сколько составляет?
- 1000-1100 тенге за один кг.
- Это цена, по которой вы продаете мясо?
- Да.
- То есть это порядка трех долларов. Но у вас еще есть логистика…
- Три, три с хвостиком долларов. Например, в Актау отвезти, то же самое, что в Москву – даже в Москву ближе.
- А если Атырау, то нормально…
- Атырау – да. 300-400 км, конечно. Есть системные вещи. Например, атырауский рынок не приемлет мяса, которое мы производим. Атыраусцы предпочитают покупать мясо на рынках. Прийти и видеть скот, который будет забит. Там на месте забивают. Мы не можем на это идти. Мы поставляем мясо уже в стандартном виде. Наш внутренний рынок для таких продуктов очень маленький, поэтому мы уходим туда.
- Но, допустим, в Астане число супермаркетов растет.
- Да, это имеет тенденцию к росту. С одной стороны, растет культура потребления, с другой стороны - кризис очень сильно ударил по доходам. Тот же самый Атырау и Актау - это нефтяные регионы и сейчас проблемы у всех. Они работают на одну отрасль, и эта отрасль сейчас в кризисе.
- Сколько мяса вы хотите поставить на внутренний рынок?
- Если мы внутри будем продавать 700-800 тонн в год – это будет хорошо, а экспортировать мы хотим порядка 1800-2000 тонн.
- В этом году?
- Этот год, наверно, таких результатов не даст. Мы отталкиваемся не от календарного года – мы отталкиваемся от сентября до сентября. Поэтому у нас год еще не начался.
- Какие-то итоги за прошлый год уже есть?
- Мы сработали на 15-17% от своих возможностей.
- Одну тысячу тонн за весь период. Это немного…
- Да. Потому что половину этого срока заняла борьба с эпизоотической ситуацией. Где-то год-полтора потребовалось на маркетинг и выход на внешние рынки мяса. Мы работали где-то в минус, где-то в небольшой плюс, чтобы там закрепиться, поэтому это непросто. По крайней мере, мы знаем с кем там работать. Нас знают там, наше качество знают – это очень была цена входа.
- У вас есть большой риск из-за монорынка…
- Да. Конечно. Он связан именно с этими вещами.
- У вас даже нет диверсификации по внутреннему рынку, не говоря уже о том, что вы только начали пробивать каналы сбыта на Иран…
- Дело в том, что производимые нами объемы небольшие, поэтому нам нет смысла их по разным корзинкам раскладывать. Когда мы будем выходить на более высокую мощность, то мы будем раскладывать по разным корзинам. А для того, чтобы мы были интересны покупателю мы должны дать большие объемы.
- У вас откормплощадка, репродуктор и мясокомбинат?
- У нас репродуктора нет. У нас откормплощадка и убой.
- Баранину куда планируете продавать?
- Баранина - это целиком экспортный товар. Это в основном Иран и сейчас китайский рынок. У нас очень много предложений, то есть все знают качество казахстанской баранины. Эпизоотические ситуации, которые периодически вспыхивают, вспыхивают именно на КРС, а МРС у нас в более-менее нормальном состоянии. Более того, это очень перспективно – всего 17 млн поголовья в нашей стране, притом, что спокойно можно, я думаю, довести до 50 млн. Экспортный потенциал очень мощный по МРС.
- Каким будет объем производства по вашему предприятию по баранине?
- 5500 тыс. тонн годовая мощность по баранине. В основном, это ягнятина. Ягнятина - это и есть экспортный товар. Это марка, багланы, которые до года, восьми месяцев – это очень востребованная продукция на мировом рынке. Просто ее надо правильно забивать, правильно упаковывать.
- Вы будете закупать и забивать МРС?
- Да. Мы не откармливаем. В том-то и смысл этого проект, что откорм не нужен. Это проще. Сразу берешь готовый товар, потому что пастбищный откорм везде. И качество мяса складывается именно из пастбищного содержания.
- Там тоже будет сезонность?
- Да. С 1 августа мы начинаем вход в сезон – это массовая отбивка ягнят. Мы же бьем только баранчиков. Ярочки остаются на развод. Мы бьем только баранчиков, которые крестьянину не нужны.
- С покупателями вы уже договорились?
- У нас уже есть несколько вариантов, с которыми мы в стадии переговоров. Мы ищем для себя наилучшие условия.
- Сколько из этих объемов может прийтись на Иран или Китай?
- Это будет зависеть от того как мы решим. У нас переговоры прерывались на период Рамадана, потому что арабы не занимаются делами в это время. Сейчас они приехали, мы ведем с ними переговоры. Я думаю, что в течение двух-трех недель мы определим и объемы, и цены, и направление.
- Если возникнет интерес, то завод может увеличить мощность?
- У нас есть возможность работать в несколько смен. Мы говорим сейчас об односменной работе.
Саян Абаев
