При этом массовое высвобождение работников можно будет лишь частично нивелировать открытием новых рабочих мест. Такими прогнозами поделился председатель правления АО "Казахстанский институт развития индустрии" (КИРИ) Айдын Кульсеитов.
"Мы считали: если в ближайшие 5 лет производительность труда вырастет примерно на 20-30%, то это означает сокращение на 60 тыс. человек. То есть они будут сокращены. Я сейчас могу ошибиться, но порядок такой – 60-80 тыс. человек будут сокращены из базовых секторов: металлургия, машиностроение, химия и так далее. То есть вопрос в том, что производительность труда, а это главное мерило сейчас, вызывает однозначно снижение спроса на рабочую силу. Конечно, что-то будет нивелироваться за счет новых производств, но тренд на то, чтобы повышать эффективность действующих предприятий, будет высвобождать сильнее, чем тренд по созданию новых предприятий", - сказал он на встрече с журналистами.
В обрабатывающей промышленности такой процесс уже наблюдается. К примеру, в 2008 году в секторе было занято 573 тыс. человек со средней производительностью труда в 27424 доллара. В 2015 году, несмотря на открытие новых проектов, их число снизилось на 20 тыс. – до 553 тыс. работников при производительности труда в 34289 долларов.
Однако глава института отмечает, что владельцы компаний не готовы к резкому сокращению персонала, предпочитая делать это постепенно.
"Производительность труда и новые технологии – это огромный вызов. Тот же Александр Машкевич открыто говорит: я буду внедрять, я повышу производительность в 2 раза, но я тогда и сокращу людей в 2 раза, разрешите вы мне 30 тыс. человек оставить без работы? Наверное, сразу нет", - сказал он.
"Хотя Лакшми Миттал поступает очень хитро: люди на пенсию выходят – он новых не берет, и так идет сокращение в секторе. А сейчас у него встал вопрос, что даже тех людей, которые у него остались, уже не хватает, чтобы обеспечивать тот технический процесс, который у него сейчас остался, – 3,5 млн тонн стали. То есть, с одной стороны, можно сокращать, но если мы хотим обеспечить социальный баланс в обществе, то процесс, наверное, будет растянут во времени. Но для новых предприятий, конечно, должны быть очень высокие требования по производительности труда", - тут же приводит г-н Кульсеитов пример работы с персоналом в АО "АрселорМиттал Темиртау".
Другие владельцы компаний с системообразующими предприятиями в определенных регионах не торопятся сокращать работников, опасаясь социального взрыва.
"Здесь вопрос опасения социального взрыва. Мы же знаем, почему тот же "КазМунайГаз" в Актау, в Жанаозене вынужден содержать те месторождения, которые менее рентабельны и производительны, потому что они обеспечивают рабочие места. В тех регионах других рабочих мест нет и не будет. Здесь баланс. К сожалению, государству, правительству нужно соблюдать баланс: рост производительности труда и создание новых рабочих мест", - сказал он.
В этом плане Казахстан не является первопроходцем. В настоящее время в обрабатывающей промышленности Европы занято порядка 29 млн человек, 9 млн из которых будут сокращены до 2025 года. Вместе с тем эксперты прогнозируют открытие 10 млн новых рабочих мест. Однако сокращенные 9 млн человек не обязательно сразу перейдут в открывающиеся 10 млн новых рабочих мест, потому что более 6 млн рабочих мест составят совершенно новые специальности в инженерии и IT.
Айдын Кульсеитов полагает, что сложно придется и высвобождаемым казахстанским работникам.
"Ты сейчас в шахте сидишь. Наверное, вряд ли ты станешь сисадмином или конструктором, условно, по биологическим процессам, квантовой механике. А такие специальности, возможно, уже через 4-5 лет начнут появляться на рынке, и появится нужда в них. Поэтому здесь вопрос: куда распределять высвобождение рабочей силы – даже не низкоквалифицированной, а по специальностям, которые не будут востребованы. Та же самая индустрия 4.0 показывает, что реально рабочих в шахтах через 10 лет не будет", - сказал он.
Речь также идет и о возможности безопасной для жизни людей разработки недр, в том числе под землей.
"Сейчас та же Швеция, оказывается, по подземным рудникам № 1 в мире, и 50% всех технологий подземной добычи разрабатывается в Швеции. 90% всей железной руды в Европу поставляет Швеция. И они себе ставят задачу, что к 2030 году это будет безопасное, безаварийное производство. Причем люди будут сидеть на поверхности – ни одного человека в шахтах не будет, все будут делать машины и все будет контролироваться", - приводит пример г-н Кульсеитов.
"(Медный - прим. автора) Рудник Челопеч – это Болгария. Там в 80 км от Софии есть давно действующий рудник. В 2011 году канадцы туда пришли. Он добывал 1 млн тонн руды. Они ни копейки не вложили в горнопроходческое оборудование. Они вложили только в софт, сенсоры, камеры, систему управления, контроля над процессом и так далее. Они увеличили за 2-3 года до 2,1 млн тонн добычу руды и переработку в концентрат без каких-то масштабных инвестиций только за счет того, что оцифровали процессы: снизили потери, повысили эффективность. Наш человек пишет: огромный цех, который перерабатывает 2,1 млн тонн руды, где 10 человек работает, - продолжает он. - Из них 6 – это водители транспортных средств. Производительность труда и новые технологии – это огромный вызов".
В настоящее время казахстанские промышленные проекты в лучшем случае представляют собой образцы индустрии 3.0, чем индустрию 4.0. К индустрии 1.0 относится механический ткацкий станок и паровой двигатель 1784 года. Индустрия 2.0 отмечается первой производственной линией и массовым производством с использованием электричества в 1870 году. Индустрия 3.0 представлена первым программируемым логистическим контроллером, использованием электроники и информационных технологий для дальнейшей автоматизации в 1969 году. Современная индустрия 4.0 – это соединение реальных объектов с информационными процессами или виртуальными объектами через информационные сети и интернет (киберфизические системы).
По сравнению с третьей промышленной революцией индустрия 4.0 имеет большее воздействие на промышленность при сравнительно низкой потребности в замене оборудования: замены требует 40-50% оборудования по сравнению с 80-90% в третьей промышленной революции.
Индустрия 4.0 несет с собой изменения по трем направлениям. Прежде всего это новые продукты: кастомизация (то есть ориентирование на потребителя) спроса, интеллектуализация продуктов и ускорение улучшений. Второе направление – это новые технологии: информатизация, цифровизация, быстроадаптивное производство, новые материалы, новые требования к качеству и экологичности. Третье направление – это новые бизнес-подходы: сертизация производства, комплексность решений (не продать тебе товар, а решить твою задачу) и рассредоточенность производства (нет границ).
На практике это ведет к тому, что с помощью 3D-принтера, к примеру, можно организовать небольшое производство каких-то деталей, производство которых ранее было бы рентабельно при масштабе производства не менее 1 млн штук ежегодно. Если говорить о работе на подземных объектах, то это резко повышает безопасность. Айдын Кульсеитов при этом вспоминает, предпочитая не называть ее, одну из казахстанских компаний, на руднике которой погибли несколько человек, вошедшие в загазованную шахту, после чего наверху решили включить продувку. По его мнению, на предприятии индустрии 4.0 такого бы не произошло.
Глава КИРИ отмечает, что владельцы горно-металлургических компаний РК пока не считают необходимым переходить на индустрию 4.0, поскольку уже инвестировали большие деньги в относительно новые на тот момент производства. Фактически они лишь хотят окупить свои инвестиции и заработать прибыль.
Г-н Кульсеитов напомнил и о девальвации, которая сказалась на промышленности. При этом он считает, что дно пройдено, и теперь мы движемся вверх.
"Девальвация 2015 года, конечно, очень сильно по нам ударила, но она еще больше ударила по нам в 2016 году, потому что это отложенный эффект. В 2016 году мы достигли дна. Сейчас у нас идет рост. Точность спрогнозированного нами актуализированного проекта второй пятилетки почти 95%. В 2017 году мы отталкиваемся, чтобы идти вверх", - сказал он.
Он отметил, что КИРИ прогнозировал снижение объема казахстанского экспорта обработанной продукции на 14% в 2016 году, а он снизился на 11%.
"Но когда мы разбираемся, с 14 млрд долларов в 2015 году до 12,655 млрд долларов в 2016 году снизился (экспорт – прим. автора), и основное снижение – это продукты нефтепереработки – минус 756 млн, металлургия – 539 млн и химическая промышленность – 200 млн. Другие отрасли выросли на 156 млн", - сказал Айдын Кульсеитов.
По итогам 2017 года он ожидает стабилизации цен на сырье.
"По 2017 году мы делали прогноз, и мировые эксперты говорят, что стабилизация на сырьевом рынке наступает: цены на нефть, на основные металлы будут держаться в определенном коридоре. Поэтому мы и говорим, что 2016 год, наверное, был дном по сырью, и теперь идет стабилизация на этом уровне плюс-минус 7-8% по ценам. Сейчас хорошее время, чтобы дальше проводить индустриализацию", - отметил он.
Что касается экспорта обработанной продукции из Казахстана, то, по его мнению, тут следует усилить работу.
"В Грузии говорят: мы хотим купить 10 электровозов "Альстом". Наши говорят: мы готовы поставить. Они говорят: нас все устраивает – качество, цена, но нам "Альстом" предлагает без предоплаты в рассрочку под 4% на 5 или 7 лет. Вдумайтесь. Это лизинг. Они берут французские локомотивы, ставят, ездят и постепенно возвращают. А наши говорят: давайте мы вам поставим, а вы в течение 3 месяцев 100% нам вернете. Как вы думаете, кого предпочтет Грузия? Вот для чего нужно экспортное финансирование", - резюмировал он.
Жанболат Мамышев
