От аварий на казахстанских ТЭЦ в разгар холодов до планов по строительству мегапроектов по производству "зеленого" водорода, от затишья в отечественной геологоразведке на фоне коррупционных скандалов при раздаче лицензий до отсутствия реальной диверсификации маршрутов доставки нефти – таковы реалии энергетического сектора страны. Подобные "качели" – результат отсутствия четкой стратегии по энергетике, которая бы ставила конкретные задачи перед отраслью, заявил в эксклюзивном интервью inbusiness.kz эксперт Абзал Нарымбетов.
– Г-н Нарымбетов, прежде чем обсуждать вопрос ЧС в Экибастузе из-за аварии на ТЭЦ, хочу все-таки начать разговор с планов, а именно с проекта "зеленого" водорода, о котором месяц назад дружно сообщили все казахстанские СМИ. В интервью нашему порталу эксперт в сфере энергетики Асет Наурызбаев положительно высказался о проекте "зеленого" водорода, подчеркнув, что за этим будущее. Он отметил, что это лучше, чем вкладывать финансы в реанимацию старых, уже исчерпавших свой физический и моральный ресурс, построенных еще в годы СССР ТЭЦ, работающих на дешевом угле. Каково Ваше мнение на этот счет?
– Тут много линий, которые следовало бы обсудить. Во-первых, проекта по "зеленому" водороду еще нет даже на бумаге, пока мы только на этапе обсуждений, хотя многие СМИ в нашей республике протрубили о нем как уже о решенном вопросе. На мой взгляд, тут было больше пиара, чем реальности, где желаемое выдавалось за уже свершившийся факт. Хотя при этом в информации от инвесторов упоминалось, что решение будет принято в 2026 году, а непосредственно строительство может начаться не ранее 2030 года.
Я был на встрече с представителем той самой зарубежной компании, которая собирается открыть на западе Казахстана предприятие по производству водорода стоимостью 50 миллиардов долларов США. И у нас, казахстанских экспертов, было много вопросов, на которые мы от него не получили ответа. На фоне громкого пиара в стороне остались технические детали и моменты, которые позволили бы понять, насколько Казахстан да и сами инвесторы готовы к такого рода мегапроектам и расходам.
– Что ж, поясните, что это за технические детали, которые остались в стороне?
– Их несколько, и я назову те, что лежат на поверхности, не вникая в дальнейшие технические сложности. Первый момент – это вода, которая нужна для производства водорода. А речь идет о вододефицитном Мангистау, который получает воду из Волги по уже давно устаревшему трубопроводу. Со строительством завода по производству 2 миллионов тонн водорода потребность в воде возрастет как минимум на 30 процентов. Рассчитывать на опреснение каспийской воды, используя не менее старый МАЭК, тоже не стоит. Для этого тоже потребуются инвестиции.
Второй момент – экологический. Помимо завода по производству водорода, рядом планируется строительство ветряной фермы с применением турбин. Но Мангистау – это место остановки перелетных птиц. Из опыта других стран известны случаи, когда воздушные потоки от турбин затягивают пролетающих мимо птиц, в результате чего они гибнут. Поэтому важно учесть такой момент: установка турбин не должна быть на пути птичьего перелета.
И третий – технический момент: прежде чем строить любой завод, тем более стоимостью 50 миллиардов долларов США, предварительно следует определиться с рынком сбыта будущей продукции. Напомню еще раз, что мощность будущего производства – 2 миллиона тонн водорода. Это огромный объем, который рассчитан на большое количество потребителей. Поэтому потребуется инфраструктура, по которой мы сможем поставлять потенциальным покупателям этот "зеленый" товар.
Например, когда начали разработку месторождения Кашаган, инвесторы знали, что рынком сбыта добываемой здесь нефти будут европейские страны. Для этого и был задуман и впоследствии построен трубопровод КТК через территорию России.
Если даже предположить, что мы сможем поставлять водород на соседний с нами огромный рынок Китая, то тут же встанет вопрос о строительстве трубопровода длиной более 8 тысяч километров с запада на восток Казахстана. Словом, будь то Европа или Китай в качестве рынков сбыта, без сомнения, встанет вопрос о водородопроводе, а это дополнительные расходы к заявленным 50 миллиардам долларов США.
Брифинг министра иностранных дел ФРГ Анналены Бербок по поводу "офиса водородной дипломатии" в РК
– Возвращаясь к интервью с Асетом Наурызбаевым: он, в частности, отметил, что водород можно будет поставлять на быстрорастущий рынок Турции, а также можно использовать уже построенную инфраструктуру в рамках "Северного потока".
– Нет, тут речь идет о строительстве абсолютно новой инфраструктуры по доставке водорода на европейский рынок. Даже если взять во внимание уже имеющийся нефтепровод "Дружба", то он старый и не подойдет под водород.
– А что, если производимый водород использовать внутри Казахстана для отопления и электричества жилья и предприятий? И тогда нет необходимости строить водородопроводы! Ведь в Европе такие проекты уже опробованы.
– Если вести речь о Казахстане, то и тут в любом случае встанет тот же самый вопрос. У нас нет соответствующей инфраструктуры, чтобы поставлять водород до потребителей, учитывая нашу территорию и наши расстояния. Мы сможем использовать минимум лишь 1% от того объема, который обещают тут производить. Два миллиона тонн – это огромная цифра.
Во-вторых, у нас до сих пор встает вопрос по цене за энергию от уже построенных здесь ветряных и солнечных станций. Все завозимое оборудование – зарубежное, и инвесторам невыгодно его завозить, если тариф за "зеленую" энергию устанавливается в тенге, да еще с оглядкой на социальный момент. Проекты ВИЭ – это "долгие" проекты, которые могут окупить себя минимум лет через десять, тогда как инвесторы хотят получить отдачу через пять лет.
Даже аукционы по продаже энергии от ВИЭ не спасли ситуацию, потому что часть стоимости "зеленой" энергетики должно закрывать государство. Встает другой вопрос: как долго и сколько оно может брать на себя финансовую поддержку энергии от ВИЭ?
И еще один немаловажный момент. Не всегда у нас солнечные дни, особенно на севере республики. И не всегда – ветренные. Поэтому нужны аккумуляторы-хранилища для сохранения переменной энергии. А это также относится к теме создания соответствующей инфраструктуры, на которую нужны дополнительные инвестиции. Так что пока "зеленая" энергетика у нас в ауте, и поэтому до сих пор мы получаем тепло с ТЭЦ, работающих на местном дешевом угле. Уже имеющиеся у нас солнечные станции построены, чтобы показать, что мы что-то делаем в рамках Парижского соглашения.
Что касается Европы и ее опыта, то там аналогичные производства небольшой мощности и водород используется для заправки автобусов и носит больше имиджево-социальный характер. Не надо скидывать со счетов и тот факт, что в Европе другие расстояния и другие условия – там уже есть соответствующая инфраструктура.
Хотя справедливости ради следует отметить, что у нас большой потенциал для развития ветроэнергетики, особенно в районе Джунгарских ворот. С китайской стороны можно увидеть много ветряков, а с нашей – практически ничего. Почему? Китай быстро адаптировал свою инфраструктуру под ветростанции, а мы – нет.
И, резюмируя все вышесказанное, хочу сказать, что проект "зеленого" водорода очень сырой. Он недоработан. Сначала надо проработать вопрос с рынком сбыта, затем решить вопрос с созданием инфраструктуры, а только потом строить "зеленые" производства.
– Если "зеленые" проекты пока для нас, имеющих дешевые уголь и газ, невыгодны и вопрос создания соответствующей инфраструктуры – дело не быстрое и не дешевое, что нам делать сейчас, учитывая наши обязательства в рамках Парижского соглашения?
– Возможно, на данном этапе, когда рано говорить о строительстве "зеленого" водорода, лучше обратить внимание на установку на имеющихся ГРЭС и ТЭЦ улавливателей золы. В мире уже есть технологии, которые дают нулевой выброс в атмосферу от сжигания угля.
И, пока нам позволяют запасы угля, нефти и газа, нам параллельно необходимо уже вчера было начать работу по созданию необходимой инфраструктуры для "энергии будущего". Тут речь идет не только о строительстве хранилищ или новых трубопроводов и заправочных станций. Решать все предстоит комплексно. Вопросы экологии в рамках Парижского соглашения охватывают и строительство тепло- и энергосберегающих зданий, и воспитание экологически грамотного населения. На все это требуется время.
И тут проблема в том, что у нас нет национальной стратегии по развитию отечественной энергетики. Нужна некая рабочая группа, которая включала бы специалистов и экспертов, которые работали бы над созданием такого документа.
– Позвольте, но ассоциация KazEnergy каждый год выпускала Национальный энергетический доклад, в котором обозначается агенда времени… Разве его недостаточно?
– Национальный энергетический доклад - это анализ прошедших десяти лет и прогнозы на предстоящие годы. Но он носит больше ознакомительный и рекомендательный характер. Над ним работают зарубежные эксперты. Нам же нужна именно стратегия, которая ставила бы конкретные задачи перед отраслью, цели, обязательные к исполнению, причем в зависимости от ситуации.
Например, будь у нас стратегия, мы бы не оказались сейчас в той ситуации, когда зависим от настроения нашего северного соседа, по территории которого пролегает главный нефтепровод до мировых рынков. Будь у нас стратегия, об альтернативных маршрутах мы бы позаботились заранее.
Стратегия – это живой документ, который должен реагировать на любые перемены в геополитике. Если Россия с 2014 года подготовила свою нефте- и газовую инфраструктуру в сторону Китая, то и нам следовало бы начать подготовку хотя бы в это же время.
Пока мы можем отправлять по БТД (Баку – Тбилиси – Джейхан), то есть в обход России, лишь полтора миллиона тонн нефти, о чем недавно заявил премьер-министр республики. Причем в его заявлении ни слова о том, будут ли эти объемы нарастать с разбивкой хотя бы по годам. Полтора миллиона тонн нефти по БТД – это далеко не новость. Мы до 2008-2010 годов отправляли по БТД до 5 миллионов тонн нефти. А нынешние полтора миллиона – это всего лишь одна восьмая часть от тех объемов, которые идут по КТК.
Это скорее отмашка, мол, что-то вот делается, а на самом деле – нет.
– Вы также затронули вопрос по нефти и газу, которые все еще востребованы, несмотря на громкие заявления о строительстве новых мегапроектов по "зеленой" энергетике. Но в последние годы мы не слышим о новых открытиях в нашей геологоразведке. Мы все еще живем надеждами (в плане пополнения бюджета) в расчете на три месторождения: Тенгиз, Кашаган и Карачаганак. Одно время шла речь о проекте "Евразия", который предполагал поиск новых месторождений нефти и газа на глубине более 7 километров, но пока тишина.
– Проект "Евразия" – это снова тот случай, когда пиар идет впереди конкретных расчетов. Да, сегодня мы констатируем, что новых открытий нет, значит, нет новых инвестиций, а следовательно, и новых объемов нефти. А углеводороды остаются нашим основным источников доходов. Если не будет новой добычи – это будет бить по нашей экономике.
В 2019 году у нас была пиковая добыча нефти, 90,5 миллиона тонн. С тех пор годовые показатели только падают. Лишь в 2025 году, с запуском проекта будущего расширения, мы ожидаем рост до 100 миллионов тонн. Но потом новых потоков нефти я не вижу.
Поэтому, лишь закрыв все коррупционные лазейки при выдаче лицензий на разработку месторождений и сделав этот процесс максимально прозрачным, мы сможем услышать о новых открытиях.
Но это опять же должно быть прописано в стратегии развития национальной энергетики, о чем я уже говорил выше.
Справка: Абзал Нарымбетов – инженер-нефтяник со стажем работы более 15 лет. За плечами опыт работы в двух международных нефтяных компаниях (Eni, TotalEnergies), в национальной компании "КазМунайГаз" и в нефтесервисной Baker Hughes. Имеет дипломы ведущих вузов мира, в том числе Французкого института нефти. В 2019 году стал первым казахстанцем, получившим международный сертификат, который позволил ему стать полноправным членом глобальной профессиональной организации по подсчету запасов нефти и газа SPEE (Society of Petroleum Evaluation Engineers).
