– Пётр Владимирович, 3 марта на заседании Высшего совета по реформам глава АО "Самрук-Казына" Алмасадам Саткалиев обозначил, что АО "КазМунайГаз", АО "Эйр Астана", АО KEGOC, АО QazaqGaz будут выведены на IPO. Благодаря этому "Самрук-Казына" сможет направить в Национальный фонд 500 миллиардов тенге. По Вашему мнению, к чему приведет приватизация АО KEGOC? Чем это грозит экономике Казахстана?
– Приватизация национальной инфраструктуры – это государственное преступление. KEGOC работает на рынке, но не она, как все субъекты конкурентного рынка, устанавливает цены на свою продукцию. Электроэнергетика – это естественная монополия, и тариф назначает государство. Если государство собирается продавать национальную инфраструктуру, это означает, что оно собирается продавать и тариф. Потому что ни один покупатель никогда не станет вкладываться в производство, цены на услуги которого определяет не он, а продолжает устанавливать продавец. Таких сумасшедших покупателей нет, но есть покупатель, которому продавец подмигивает левым глазом и говорит, ты купи, потому что вместе с этим товаром на самом деле я тебе продам и право назначать тариф. Формально это право остается за мной, но я, продавая тебе этот товар, обещаю, что буду по твоим указаниям устанавливать тарифы.
В практическом плане это означает, что вытаскивание денег из электроэнергетики, которая и без того остро нуждается в деньгах, только увеличится – на величину частной прибыли нового приобретателя. И еще насчет преступления: в законе об электроэнергетике четко сказано, что национальная энергосистема не подлежит приватизации. И там же определено, что национальная энергосистема – это электрические сети и подстанции напряжением 220 кВ и выше. А это и есть KEGOC. Таким образом, в законе об электроэнергетике сказано, что KEGOC не подлежит приватизации. Более того, не только приватизации, но и любым действиям, предшествующим приватизации, так сказано в законе. Поэтому Саткалиев, докладывая президенту, призывал нарушить закон, и его за это надо привлечь к ответственности. Видимо, вместо ухода в небытие "Самрук-Казына" он хочет туда отправить электроэнергетику страны.
– Депутаты предлагают передать "Самрук-Энерго" и KEGOC в ведение минэнерго, как единому отраслевому регулятору. Что это даст потребителям и рынку?
– Это правильное предложение. Но не только "Самрук-Энерго" надо передать в ведение минэнерго, но и все остальные энергетические холдинги, электростанции и магистральные сети. Наступил период, когда надо вкладываться в электроэнергетику, она сейчас сильно отстает, в перспективе это отставание может приобрести драматический характер. Следовательно, должен быть орган, способный осуществлять развитие, отвечать за свои действия и обладать достаточными полномочиями. Сейчас минэнерго только присутствует в электроэнергетике, оно ею не управляет. Электроэнергетикой Казахстана управляет отдельно взятые KEGOC, "Самрук-Энерго", Центрально-Азиатская топливно-энергетическая компания (ЦАТЭК), ERG и далее по списку. Активы должны перейти в минэнерго, чтобы они были способны комплексно решать проблемы отрасли.
– На прошлой неделе глава агентства по защите и развитию конкуренции (АЗРК) Серик Жумангарин сообщил о планах по снятию дифференциации тарифов. В частности, в Алматы уже с 1 мая планируют сравнять тарифы для физических и юридических лиц. Как Вы расцениваете данное предложение?
– Сама по себе дифференциация тарифов по группам потребителей – это безобразие. Причем самое большое безобразие заключается не в том, что население платит по одному тарифу, а юридические лица по другому, а в том, что в разных регионах для одних и тех же категорий потребителей разные тарифы. Это полное и окончательное безобразие, и его надо ликвидировать. Жумангарин предлагает его не ликвидировать, а замазать, закамуфлировать. Объясняю почему.
Как происходит распределение тарифов в настоящее время? Сначала вся выработанная электроэнергия распределяется на так называемом оптовом рынке, через заключение парных долгосрочных договоров, то есть электростанции заключают договор с покупателями. Которыми выступают как вхожие на оптовый рынок крупные потребители, так и разного рода "энергосбыты" – перекупщики. Из них примерно два десятка, по одному на регион – так называемые гарантирующие, именно к ним и прикреплено население, МСБ и бюджетные организации, и еще примерно сотня таких перекупщиков, деятельность которых фактически засекречена. Что важно: конкуренции на таком рынке не может быть в принципе. Представьте себе рынок, на котором все продавцы без исключения продают абсолютно одинаковый товар – электроэнергию, но у каждого разные объемы и разная цена. Понятно, что свободных торгов на таком рынке быть не может и все определяет "базарком". Вернее, примерно с десяток "базаркомов" – между ними разделена вся электроэнергетика. "Базарком" составляет пары и сам определяет, кому продавать подешевле, кому подороже, как перемешать дорогой товар с дешевым, какого покупателя одарить самой дешевой электроэнергией, а на кого повесить самую дорогую. Критерии знает только он сам. Поскольку все эти критерии, мягко говоря, не рыночные, то все распределение энергии засекречено. Я подчеркиваю этот момент, все операции на оптовом рынке в Казахстане засекречены. Кто у кого покупает, в каких объемах и по какому тарифу – это фактически государственная тайна.
Одно только уточнение: не все операции, а примерно на 80% всех объемов, годовой объем такого рынка порядка триллиона тенге. А про 20% электроэнергии кое-что известно: это те объемы, которые приобретают "гарантирующие" энергосбыты, к которым мы и прикреплены по регионам и которые все-таки публикуют информацию о тарифах и из каких покупок на оптовом рынке они складываются. Это тарифы "Астанаэнергосбыта", "Алматыэнергосбыта" и других региональных энергосбытов. Только их тарифы публикуют, но они составляют не более 20% от всего распределения. Таким образом, 80% распределения электроэнергии в Казахстане засекречено, и она достается крупным или отдельно избранным потребителям, а также аффилированным и засекреченным "энергосбытам" –перекупщикам.
Когда все не засекреченные "энергосбыты" выносят с оптового рынка свои 20% розницы, они с ними идут к акиму региона и вместе начинают считать: у нас есть население, которое будет выступать с митингами в случае повышения тарифов, есть юрлица, то есть малый и средний бизнес, и бюджетники, которым мы сами платим из областного бюджета, в том числе за электроэнергию. Как будем устанавливать тарифы между этими тремя группами потребителей? Населению, чтобы его сильно не озлоблять, дадим тариф поменьше, юрлицам – побольше, бюджетным организациям в зависимости от того, сколько мы сами им можем выплатить, так рассуждает акимат. Если акимат богатый, то у бюджетных организаций высокий тариф, у населения низкий. Если акимат бедный, то у населения тариф повыше.
Таким образом, у каждого акимата свои рассуждения, и в результате при наличии общей энергосистемы в Казахстане и притом, что вся страна от больших городов до маленьких сел опутана проводами, в стране происходит абсолютная чехарда с тарифами – их разница от региона к региону может доходить до нескольких раз. Надо ли это исправлять? Да, безусловно. Но взять и просто уравнять тарифы юридических и физических лиц – это просто озлобить население и замазать проблему, которая на самом деле состоит в том, что 80% энергии делится по блату секретным образом. Я могу с уверенностью сказать, что у этих 80% электроэнергия сильно дешевле, "гарантирующие" энергосбыты получают энергию по цене заведомо большей, которую они распределяют между озвученными тремя группами потребителей: население, МСБ, бюджетники.
Надо сначала убрать секретное распределение на оптовом рынке. Если там навести порядок, то, возможно, и население можно лишним тарифом не грузить. Смотрите, в январе люди вышли с митингами против повышения цен на газ, мы еще не отошли от тех событий, а людям тут преподносят 30%-ное повышение на электроэнергию. При этом надо понимать, что население и МСБ потребляют только пятую часть электроэнергии. Почему не говорят о повышении тарифов для тех крупных субъектов, на которые приходятся 80% от объема потребления? Потому что они защищают и лоббируют свои интересы, а за население и бизнес "биться" некому.
– По данным АЗРК, в Казахстане работают свыше 120 энергоснабжающих компаний. 40 регулируемых сбытовых компаний обслуживают население. Порядка 80 компаний устанавливают тарифы самостоятельно. К примеру, в столице бытовые потребители платят 13,59 тенге/кВт*ч, юридические лица – 22,43 тенге/кВт*ч, бюджетные организации – 50,00 тенге/кВт*ч. Вследствие этого происходит отток юрлиц к альтернативным ЭСО. Соответственно, регулируемые ЭСО терпят убытки, которые компенсируются за счет роста среднего тарифа. Тем самым убытки ложатся на оставшихся потребителей. В связи с чем предлагается поэтапное снятие дифференциации тарифов, так говорится в информации АЗРК.
– Вот как раз об этом мы уже рассказали. Что такое оптовый рынок? Это выстроенные в ряд продавцы-электростанции, на прилавках абсолютно одинаковый товар, но разная цена. "Базарком" водит покупателей между продавцами и определяет, кому дорогой или дешевый товар. Кто такие покупатели? Они бывают двух сортов: первые – это непосредственные покупатели для себя, на оптовый рынок вход имеют только те, кто покупает больше 1 мегаватта. В Казахстане насчитывается определенное количество таких покупателей, но точные сведения о них засекречены. Это крупные промышленные предприятия.
Вторая категория покупателей – это электроснабжающие организации (ЭСО), которые, в свою очередь, также делятся на две категории. Первая категория – это те, о которых мы говорили: "Астанаэнергосбыт", "Алматыэнергосбыт", так называемые гарантирующие поставщики, к которым региональное население и бизнес прибиты гвоздями. Сколько регионов, столько в Казахстане таких энергосбытов.
Вторая категория – ЭСО ни к кому не привязаны, точнее, они все аффилированы – привязаны к электростанциям, либо к сетевым компаниям, либо к "особым" потребителям. Это перекупщики. Они договариваются с "базаркомом", покупают энергию, которая хоть чуть-чуть, но дешевле, чем у стандартных энергосбытов. Эти ЭСО идут в регионы и ищут себе покупателей, которым можно шепнуть на ушко, переходи ко мне, у меня киловатт-час на 2-3 тенге дешевле, чем у гарантирующего энергосбыта. Таких ЭСО-перекупщиков, которые таскают товар с рынка, насчитывается более сотни. Жумангарин рассказывает печальную повесть о том, что блатные ЭСО переманивают контингент у гарантирующих ЭСО. Возникает действительно недобросовестная конкуренция, когда часть богатых и не проблемных потребителей электроэнергии уходят от стандартных энергосбытов к этим посредникам. Соответственно, стандартные энергосбыты идут к тарифному регулятору и начинают жаловаться, что их покидают наиболее жирные покупатели, просят компенсации. Это псевдоконкуренция. На самом деле это никакая не конкуренция. На оптовом рынке закрытое распределение электроэнергии, на розничном рынке переманивание покупателей – вот как можно охарактеризовать "конкуренцию" в нашей электроэнергетике.
Как с этим бороться? Жумангарин предпочитает просто замазать проблему. А на самом деле что надо сделать? Необходимо создать единого закупщика, об этом говорится в плане нации "100 шагов", который утвержден в 2015 году, но до сих пор не выполнен. Шаг 50-й гласит "Внедрение модели "единого закупщика". Это позволит сгладить различия в тарифах на электроэнергию между регионами". Абсолютно правильный шаг, записан в 2015 году, но до сих пор не осуществлен из-за того, что лоббисты нынешней системы мощно ему сопротивляются. Надо ввести единого закупщика и через него установить единый общенациональный тариф, который бы, если и менялся, то не чаще одного раза в год.
– Как стало известно, вновь обсуждается вопрос ведения дифтарифа от времени суток для крупных промышленных потребителей э/энергии. Такая практика уже была в Казахстане, в 2017 году дифтарифы по времени суток были отменены как не оправдавшие себя. Почему вновь поднимают данный вопрос?
– Все, о чем мы говорили ранее, – это псевдорынок. А что можно и нужно делать на конкурентной основе, так это так называемый балансирующий рынок электроэнергии, то есть рынок в режиме текущего времени. В каждое время суток, в каждый час и минуту потребление меняется, и, соответственно, выработка электроэнергии электростанциями также меняется по команде диспетчеров. В вечерние пики они дают команду набирать нагрузку, в ночное время, наоборот, разгружаться. Вполне можно организовать конкуренцию электростанций таким образом, чтобы в каждую минуту диспетчер мог давать команду на загрузку и разгрузку на принципах наименьшего предлагаемого тарифа. Та из станций, которая соглашается вырабатывать электроэнергию при наименьшей стоимости, и получает команду диспетчера на загрузку или разгрузку. В результате единый закупщик всегда, в каждую секунду времени будет покупать электроэнергию по самому дешевому тарифу. А поскольку единый закупщик покупает конкурентным образом электроэнергию, на выходе он будет продавать по единому общенациональному тарифу, он вполне может его разделить на времена суток. Например, поскольку закупка в вечерние пиковые часы осуществляется реально дороже, то установить общенациональной тариф на пиковые часы с коэффициентом, допустим, 1,5 или даже 2,0. Закупка в часы ночных провалов может осуществляться по гораздо меньшей стоимости, чем в пиковые часы. Вполне можно установить с 00:00 до 06:00 коэффициент, допустим, 0,5 и предоставить потребителям, как крупным предприятиям, так и населению, по их желанию право платить либо по среднесуточному тарифу либо переходить на трехставочный, который зависит от потребления во время суток. Дифтарифы по времени суток нужны, но они имеют смысл только при наличии балансирующего рынка. Их пытались вводить несколько лет назад, не получилось именно поэтому.
– В январе произошел блэкаут в Казахстане, Кыргызстане и Узбекистане. Сегодня стало известно о том, что причиной аварии стали отключения в энергосистеме Узбекистана. Как мы можем обезопасить себя от таких случаев в дальнейшем? Может ли Казахстан быть независимым от соседей в вопросе электроэнергетики?
– Независимым в вопросе энергетики Казахстан не может быть, о чем свидетельствует случившийся блэкаут. В чем суть произошедшего? Далеко в Узбекистане отключились несколько блоков на Сырдарьинской ГРЭС, в результате посыпалась вся энергосистема Узбекистана, Кыргызстана и юга Казахстана. Почему посыпалась? Потому что в железе, в проводах это общая энергосистема. Авария произошла еще и потому, что каждая страна в этой общефизической энергосистеме занимается своей собственной защитой от своих собственных аварий. И нигде нет защиты от общесистемной аварии. Поэтому вся казахстанская защита сработала правильно, штатно, но она вся была настроена на аварию у себя, а не где-то там далеко, система защиты в Казахстане все отключила, хотя вполне все могло сохраниться, если бы была настройка на любую аварию в этой системе. В наших странах нужна и общая диспетчеризация, и общая антиаварийная защита, только тогда каждая страна – участница энергокольца может быть спокойной.
– Если смотреть на тарифы в Казахстане, то они будут только повышаться – выравнивание тарифов, которое предлагает АЗРК, увеличит стоимость электроэнергии на 30% для физлиц, Единый рынок электроэнергии ЕАЭС с 1 января 2025 года повысит казахстанские тарифы до российских, атомная электроэнергия в случае строительства АЭС в Казахстане также будет дорогой. Видите ли Вы свет в конце тоннеля в решении вопроса с повышением тарифов?
– Чтобы в прямом смысле свет в конце тоннеля не погас, нам надо вкладываться в электроэнергетику. Времена, когда мы 30 лет жили на унаследованных мощностях и фактически их не развивали, соответственно, тариф у нас был только эксплуатационный, эти времена заканчиваются. Приходит время тарифа инвестиционного, который по определению должен быть выше. Чтобы инвестиционный процесс не стал бременем для населения, необходимо убирать весь существующий бардак, который мы озвучили ранее: закрытое распределение электроэнергии, лоббирование интересов отдельных лиц, безобразие с тарифной дифференциацией по регионам. Надо создавать единого закупщика, устанавливать общенациональный тариф. Этот единый заказчик должен работать на балансирующем рынке электроэнергии и на рынке новой мощности. То есть должен быть такой рынок, на котором желающие строить электростанции предлагают свои заявки, единый закупщик из них выбирает те, которые действительно необходимы для развития энергосистемы, и самая дешевая из всех предложенных вариантов и финансирует строительство через наш тариф. Это позволит не только сохранить энергетику, но и сделать запас. Всегда можно под достаточные мощности энергосистемы строить энергоемкие рентабельные производства.
– Вы считаете, что должно быть создано отдельное министерство электроэнергетики, сейчас энергия, нефть, газ курируются минэнерго. Почему, с Вашей точки зрения, требуется создание отдельного министерства?
– Сейчас по факту министерство энергетики – это министерство нефти и газа, и у него по этой линии забот выше крыши. Нефть и газ, нефтехимическая промышленность для Казахстана очень важное направление. Энергетика фактически осталась без надзора. KEGOC, "Самрук-Энерго", АЗРК более влиятельны в энергетическом процессе, чем минэнерго. Эти все конторы мешают минэнерго выполнять свои полномочия. Почему у нас до сих пор нет единого закупщика? Потому что лоббизм со всех сторон слишком силен и блокирует совершенно необходимые вещи. Надо создать отдельное минэнерго, которое в срочном порядке займется созданием единого закупщика, созданием балансирующего рынка электроэнергии, рынка мощности, разработает общенациональный тариф и возьмет на себя всю ответственность и за тарифную политику, и за развитие отрасли. А то получается так, что Серик Жумангарин, который собирается сглаживать тарифную дифференциацию, лезет не в свое дело. Он возглавляет агентство по защите и развитию конкуренции, тарифами же должен занимается комитет по регулированию естественных монополий при минэкономики. Но это ведомство не имеет ни своего голоса, ни видения.
– По строительству АЭС в Казахстане есть ли у нас варианты?
– По заданию президента KEGOC заказал и получил энергетический баланс до 2035 года. По нему выходит, что к 2035 году Казахстан должен ввести новых мощностей примерно на 17 000 мегаватт. Это даже больше, чем мы имеем сейчас. То есть через 13 лет мы должны создать еще одну электроэнергетику Казахстана. Вопрос: за счет чего ее создавать? Строить угольные станции – дело привычное и понятное, не достроена Экибастузская ГРЭС-2, из 8 блоков построены только 2. Но угольный вариант нам запрещен парижским соглашением. Мы должны не увеличивать, а, наоборот, сокращать выбросы углекислого газа по нашим обязательствам. К 2030 году мы должны их сократить на 15%. Таким образом, угольная генерация пока под запретом. Хотя, думаю, нынешний энергокризис в Европе этот запрет уже снимает.
Что остается? "Зеленая" энергетика. Это очень модно – солнце, ветер, и сейчас строятся такие электростанции. Давайте размышлять с энергетической точки зрения. Солнце светит и солнечная электростанция работает на всю мощность когда? Примерно с 12:00 до 16:00. К вечеру солнце заходит, электростанция прекращает вырабатывать энергию, а в энергосистеме в это время происходит пик именно потому, что солнце зашло. Солнечная электростанция работает в противоход энергосистеме: вырабатывает тогда, когда не надо, и садится на 0, когда больше всего надо. Ветер то же самое, его не угадаешь, он то дует, то нет. Следовательно, кроме ветровых и солнечных установок, необходимо строить накопители, например аккумуляторные батареи, которые бы накапливали энергию, а в пике отдавали. Если строить накопители, они увеличивают стоимость и без того дорогого "зеленого" тарифа в разы. Не все знают, но фактическая стоимость "зеленого" киловат-часа в разы больше, чем у традиционных электростанций. Но как раз эти электростанции обязывают ее покупать (это называется "условные покупатели"), такая в разы большая стоимость закладывается в тарифы ТЭЦ, ГРЭС и ГЭС, и в конечном счете оплата ложится на потребителя.
Кроме того, в Казахстане полгода зима, солнце не светит, кроме ветра, еще есть бураны и обледенение, когда ветряки приостанавливают, иначе они сломаются. Следовательно, мы должны либо зимой уходить в спячку, так как электроэнергия от солнца и ветра не вырабатывается, либо создавать специальные резервы к солнечной и ветровой генерации. То есть накопители решают суточные неравномерности, а мы должны еще создавать сезонные накопители. Каким образом их создавать? Либо создавать самые большие и дорогие в мире аккумуляторные батареи, либо строить газотурбинные, так называемые маневренные электростанции. Таким образом, мы должны создать две системы: летнюю с солнечными и ветровыми станциями и зимнюю из газовой генерации. Плюс необходимо создавать подземные емкости для газа. Но здесь проблема: у нас недостаток газа. Если мы пойдем по этому пути, можно быть уверенными, что мы не потянем гигантские затраты на резервирование этой "зеленой" выработки, что остановимся, не доходя и до половины этого пути.
Какой есть вариант? Вариантов только два – строительство атомной электростанции, она будет обеспечивать базовую выработку, а под суточные колебания можно резервировать газотурбинные генерации, на такие колебания газа хватит. Потому что атомная станция вырабатывает энергию независимо от времени суток и времени года. У нас много противников строительства АЭС. Поэтому есть другой выход, кроме того, чтобы полностью отказаться от потребления энергии. Мы можем недостающую энергию элементарно покупать у России, в РФ система профицитна, с большим запасом. Сейчас мы покупаем для покрытия пиковых нагрузок. Мы можем подписать долгосрочный договор не для пиковых нагрузок, на 100 лет вперед, что мы будем запитываться по стандартному графику. Только не спрашивайте, сколько для нас будет стоить русский киловатт, если мы на него присядем. Этот путь будет не дешевле строительства АЭС, как в финансовом отношении, так и в политическом: в плане зависимости от России в таком важном вопросе, как электроэнергия.
Поэтому в решении вопроса, нужна или нет нам атомная электростанция, надо знать все фактические обстоятельства, тогда можно компетентно определиться, нужна или нет. Варианты есть, я о них сказал.
– Спасибо за интервью!
Майра Медеубаева
