В последнее время очень много разговоров о том, что в Казахстане началось возрождение мясной отрасли. Появляются сообщения о готовности страны экспортировать большие объёмы говядины и баранины в Китай, а в животноводство начали поступать какие-то деньги.
Государство утверждает, что готово поддерживать отрасль, но достаточно ли мер этой поддержки, почему в стране всё ещё нет индустрии по производству и экспорту мяса, что этому мешает и как обезопасить себя, покупая мясо на прилавках? Об этом в интервью аbctv.kz рассказал директор компании KazBeef Бейбит Ерубаев.
– Может ли мясная отрасль занять лидирующие позиции в системе АПК и что сейчас мешает её развитию? Не кажется ли Вам, что государство довольно вяло её поддерживает?
– То, что у отрасли есть потенциал, бесспорно: у нас 180 миллионов гектаров пастбища, это уже о многом говорит. Мы девятая страна в мире, месторасположение между Россией и Китаем, самой большой рынок в мире по соседству. И моря не нужно, всё можно доставлять железнодорожным транспортом. В этом мы видим потенциал развития. Но необходимо признать, что практически вплоть до последнего времени у нас не было и нет самой индустрии. Мир давно ушёл вперёд, и в том количестве, в котором мясо производим мы, эти объёмы уже никому не интересны. Нам в первую очередь необходимо саму отрасль создавать.
Если изучать индустрию в других странах мира, то она довольно развита и структурирована, существуют репродукторы, те, кто занимается доращиванием, откормом, убоем, глубокой переработкой мяса. То есть это производство бургеров, колбасные цеха и так далее. У нас практически ничего этого до недавнего времени не было.
Вот, например, мы вертикально интегрированная компания, нам самим приходится заниматься и откормом, и доращиванием, и дистрибуцией. Если в развитых странах репродуктор занимается разведением КРС и далее по списку, то у нас пока отрасль так работает, что всё приходится делать самим. Со временем рынок придёт в равновесие, как в других странах, индустрия будет структурирована, и на каждом поле будут свои игроки. Это дело 10-15 лет, на каждом участке появятся свои профессиональные игроки, переработчики, откормочные площадки.
– Есть ли реальная поддержка со стороны Министерства сельского хозяйства мясной отрасли, достаточна ли она, как профильное ведомство, помогает животноводам?
– Программа, которую презентовал Минсельхоз по развитию отрасли, отражает потребности сегодняшнего дня. Надеюсь, что в дальнейшем по мере необходимости она будет модернизироваться. То, что не работает, необходимо убирать, то, что эффективно, оставлять. Если бы в 2010 году не начали говорить о животноводстве, то, наверное, такой компании, как наша, не существовало бы. Какие-то подвижки есть, но главное – отстроить индустрию, и это в том числе одна из основных задач министерства.
– Расскажите немного об истории конкретно вашего выхода на рынок, ведь первоначально компания импортировала КРС из Америки, как сейчас обстоят дела?
– Изначально мы завезли маточное поголовье из США, тогда основной деятельностью было 80 процентов нашего приплода продавать как племенное стадо. Задача стояла, скажем так, продавать генетику в Акмолинскую область, СКО, чтобы у нас были породные коммерческие репродукторы, на которых задействованы высококачественные быки. Это уже стадия откормочного контингента, грубо говоря, беспородный скот высокого качества.
Наша задача была снабжать коммерческие репродукторы скотом. Коммерческие репродукторы должны снабжать откормочные комплексы телятами, и нам пришлось всё это делать самим с самого начала.
Получается, сейчас мы этих же быков сдаём в аренду, отдаём бесплатно, продаём коммерческим репродукторам, а они уже производят телят, то есть откормочный контингент. Теперь наша откормочная площадка тесно сотрудничает с репродукторами и покупает у них телят. Мы их доращиваем, откармливаем, и потом они идут на мясокомбинат. Таким образом, мы снабжаем коммерческие репродукторы местным генетическим материалом.
Мы сейчас не привозим скот из США, так как для нас в этом нет необходимости, у нас маточное стадо уже сформировано. Что мы всё-таки привозим из США, так это биологический материал, что позволяет заниматься искусственным оплодотворением, также трансплантологией эмбрионов, пересаживать их и получать высокопроизводительных тёлочек и быков, за счёт которых обновляем стадо.
Мы поставляем генетический материал крестьянским хозяйствам, у которых есть 200-300 голов, они используют наших быков и в результате скрещивания получат более качественный приплод. Тёлочек они оставляют себе, а бычков продают нам.
– Насколько в Казахстане решена проблема кормовой базы, что делается в этом плане?
– Наверное, это и есть основа животноводства – кормовая база. По данным Минсельхоза, хозяйства получают свои 15-18 центнеров с гектара, хорошо, но что нами движет? Мы понимаем, что есть некая покупательская способность потребителей, и мы, как компания, как бизнес, хотим заработать больше, но при этом есть цена, выше которой мы продавать продукцию не можем, так как на неё упадет спрос. Как повысить прибыль и снизить себестоимость – это ключевые вопросы любого бизнеса.
Наша задача – сделать корма дешёвыми, так как корма составляют 70 процентов всех наших расходов на откормочных площадках. Поэтому необходимо повышать урожайность, и мы этим занимаемся, то есть улучшаем систему орошения, нужно накормить растения, дать правильные удобрения, насытить необходимыми микроэлементами, фосфором, правильно использовать гербициды и так далее.
Таким образом, мы увеличиваем урожайность. Мировая практика показывает, что можно получать производительность в районе 45 центнеров с гектара, это более чем в два раза больше, чем сейчас. Как этого добиваться? Та же пшеница – наша традиционная культура, может, стоит переходить на озимую рожь, более урожайные виды культуры, такие как кукуруза, идёт такое хеджирование, за счёт которого получаете больше урожайности и сокращаете себестоимость.
В Казахстане после развала СССР мы все эти вопросы практически забросили, в том числе по кормам, сейчас этот процесс возрождается, и есть все предпосылки занять серьёзную позицию по производству высокопродуктивного скота.
– Много разговоров об экспорте казахстанского мяса в Китай. Считаете ли Вы это направление перспективным? И в связи с этим часто говорят, что мы не можем насытить свой рынок, а всё думаем об экспорте. Насколько оправдан такой подход?
– Это нормальная практика, когда есть и экспорт, и импорт говядины, например, такая ситуация в США, в Канаде. И у нас так же. Мы никогда не сможем отказаться от импорта, и нет необходимости это делать, мы будем экспортировать более качественную говядину, а импорт будет менее качественным. Для таких производств, как колбаса, бургеры, нет необходимости в дорогой высококачественной говядине.
Почему мы до сих пор импортируем мясо в больших количествах? 60-70 процентов всего поголовья Казахстана находится в личных подсобных хозяйствах, рынок не структурирован, индустрии нет. И вот, например, производитель говяжьих котлет. Ему нужно, допустим, 20 тонн оковалок – такого объёма каждый месяц на местном рынке вы нигде не найдёте. Гораздо легче заказать привоз из той же Латинской Америки.
– Вместе с тем покупатели высказывают недовольство ростом цен на мясо. С чем это связано? Много ли накруток?
– Основной вопрос – цены на энергоносители. Поднимается цена на бензин – автоматически идёт скачок цен на мясо. Опять проблема в том, что рынок не структурирован, если бы в себестоимости бензин и солярка играли, например, 0,2 процента, тогда бы влияние было минимальным. Если обеспечить высокую урожайность по кормам, также совершенно другие были бы цены. Когда получаем 10 центнеров с гектара при высоких ценах на топливо, то отсюда и идёт эта корректировка.
– Если говорить о качестве продукции, опять же возвращаясь к импорту мяса, ни для кого не секрет, что сейчас не редки случаи, когда, чтобы мясо выдержало долгие перевозки в контейнерах, в него добавляют в том числе и антибиотики. Насколько безопасна такая продукция и как решать эту проблему?
– Вообще, вопрос пищевой безопасности – ключевой для формирования мясной индустрии в Казахстане. И в ближайшие 10-15 лет его необходимо решать на совершенно новом, качественном уровне. Сегодня 80 процентов мяса находится в частных личных подворьях, мясо продаётся на базарах, что небезопасно. Не нужно быть доктором медицинских наук, чтобы это понять. Когда мясо продаётся на базаре, не соблюдаются элементарные принципы пищевой безопасности. Бактерии начинают развиваться при достижении внутримышечной температуры мяса в семь градусов. Если уже 14 градусов, то бактерии размножаются в геометрической прогрессии.
Если вы хранили мясо при температуре ноль градусов, то получаете почти стопроцентную гарантию пищевой безопасности. Мы ещё со времён СССР приучены к хорошей прожарке мяса. Почему это делалось – потому что и тогда, и сейчас принципы пищевой безопасности не соблюдались.
Что конкретно мы делаем. Когда животное приходит на мясокомбинат, даём ему отстояться минимум 12 часов, потом начинаем забой, и после туша животного помещается в холодильник на 48 часов, чтобы она остыла и внутримышечная температура достигла ноля градусов. И только потом начинается разделка при соблюдении всех норм пищевой безопасности, с использованием специальных вакуумных пакетов, предотвращающих попадание патогенных микроорганизмов в мясо, идёт проверка работников цехов со стороны медиков.
Мы даём срок годности нашей охлаждённой продукции до 45 дней. На самом деле страшно становится, когда мы видим, как на базарах в 30-градусную жару на прилавках продаётся мясо, мухи летают. Мы же понимаем, что, скорее всего, этот скот был утром забит и его в багажнике привезли, что никакие нормы санитарной безопасности не были соблюдены.
– Так или иначе, получается, что вы американские технологии завезли в Казахстан, а в чём, собственно говоря, их интерес?
– В 2010 году было много споров в Казахстане, что нельзя привозить американский скот, что они отдают нам самое худшее. И в Америке также возмущались и говорили, что наши деды столько работали, чтобы всё это создать, вы продаёте эту генетику в Казахстан. Ну это же бизнес, нет вечных друзей, врагов, есть интересы. У них была коммерческая заинтересованность продавать, мы стали скупать. Не было бы этого интереса, ничего не получилось бы, может, купили бы у канадцев тогда.
Да, были противники и с той, и с этой стороны, которые говорили не надо, у нас есть свои породы, такие как казахская белоголовая, а с той стороны американцы говорили: зачем вы отдаёте нашего ангуса, наши прадеды столько работали. Но мы стали частью глобального мира, мы занимаемся трансфером технологий. Вероятно, будет продовольственный кризис, и мы должны быть к нему готовы, без участия в глобальных процессах это сделать невозможно.
– Звучат оценки, что мясо для Казахстана может стать новой нефтью. Они преувеличены?
– Абсолютно нет, я вообще животноводческий сектор называю "возобновляемые источники энергии", чего не скажешь, например, о нефти. Мы заново можем посадить кукурузу, вырастить телёнка, дать приплод, заново откормить, этим делом занимались наши предки. Главный ресурс здесь земля, с чем у нас проблем нет. Многие страны Европы не могут о таких пастбищах мечтать, но они создали индустрию, а мы нет.
Аскар Муминов
