Об этом и многом другом abctv.kz поговорил с заместителем директора туркомпании Nomadic Travel Kazakhstan и одним из основателей историко-географического общества (ИГО) "Авалон" Виталием Шуптаром.
Отметим, общество "Авалон" реализует различные проекты, занимается развитием велосипедной инфраструктуры, организацией походов, созданием в национальных парках и природных заказниках туристской инфраструктуры, развитием туризма, основанного на местных сообществах, в отдаленных сельских регионах, а также проведением различных экспедиций и археологических обследований, по итогам которых разрабатываются турмаршруты, создаются туристические карты и путеводители.
Недорого, но значимо…
– Виталий, как давно начали заниматься картами и зачем?
– Лет 10 назад, когда я был в Китае, мне в руки попалась карта-схема городка Дали в провинции Юннань – бумажка А4 формата, сворачивающаяся в буклет. Там на двух сторонах было предельно исчерпывающее количество информации по городу и тому, как туда попасть, вплоть до того, что "вам нужно выйти на такой-то остановке" и "вам нужно показать эту часть водителю, чтобы он знал, где вас высадить". Я загорелся такое делать в Казахстане. Сейчас понимаю, что мы делаем намного лучше и интереснее карты. И мы будем продолжать. В планах уже есть путеводитель по экосайтам, карты-схемы по национальным паркам Каркаралы и Сайрам-Угам. У нас же, как в некоторых местах, черт ногу сломит, нет схем перед важными населенными пунктами и туристскими объектами, да и на их территории редко вывешиваются таблички на гостевые дома, не любит наш народ такое. Кроме того, попробуйте поспрашивать у жителей Караганды, где Кызыларай, мало кто скажет, где это и что это. Иногда даже турфирмы не имеют понятия, о чем говорят. Они предлагают туристам посмотреть сегодня то, завтра другое, а ты смотришь в карту и понимаешь, что это программа на три-четыре дня. А ведь многие иностранцы с точностью до минуты планируют свое путешествие, для них важны все эти детали по расстояниям и времени. В этом плане картография, которую можно считать одновременно практической и маркетинговой, очень полезна.
– Сегодня вы единственные создаете такие карты?
– Нет. Есть еще всякие научные и околонаучные организации, которые издают жутко специализированные издания тиражами по 100 штук, и от которых полезности ноль. Такие карты нужны только специалистам, которых раз-два и обчелся. Эти карты чаще всего дарятся партнерам в количестве 10 экземпляров, еще сколько-то уйдет в работу, а остальные пылятся и сгнивают, потому что пользоваться ими некому. Это большая проблема всей нашей казахстанской картографии. Я, к примеру, недавно видел туркарту Кызылординской области, изданную несколько лет назад, там картинки и шрифты огромные, а информации ноль. Размер чуть ли не метр на метр, в то время как всё это можно было уместить на клочке бумаги 10 на 15 сантиметров. Это примитивная картография, которая никому не нужна, потому как использовать ее невозможно. А вот потребителям – туристам, которые хотят куда-то самостоятельно поехать, у нас обычно предложить нечего. Мы пытаемся эту нишу заполнить, делая продукцию, которая для подавляющего большинства людей будет представлять какой-то практический интерес. Но и теоретическая познавательная информация в этих изданиях также имеется.
Я считаю, мы одновременно делаем что-то полезное для путешественников, местных жителей и природы. Турист, смотря нашу карту, понимает, куда он едет и что он может увидеть в этой местности. А у местного населения благодаря этому туристу появляются альтернативные источники дохода, соответственно, исчезает необходимость каким-то нелегальным или неэтичным способом относиться к окружающей среде. Люди начинают понимать, что лучше 500 раз помочь туристу за деньги сфотографировать архара, чем один раз застрелить его. Это, в общем-то, основной принцип работы в сфере экотуризма, которым мы занимаемся и в более широком смысле.
– Речь идет о какой-то материальной выгоде с карт и путеводителей?
– Вы знаете, есть проекты, которые мы делаем за деньги, а есть проекты, которые мы делаем для души. И я уже давно понял, что если ты чего-то не делаешь для души, то тебе никогда не предложат за это деньги. Несколько лет назад мы делали путеводитель по Казахстану, тогда он не принес нам ничего, кроме головной боли, там чуть ли не до судов доходило. Он так и не увидел света в том виде, в каком планировался: мы хотели издать книгу, а получилась лишь электронная версия. Но мы периодически используем данные оттуда. То есть та работа, которая была сделана для души, сейчас приносит нам деньги. С учетом того, что мы считаемся одними из лучших экспертов и знатоков в этой области, первыми пишут и звонят нам. Если кто-то просит поделиться информацией, мы готовы ее бесплатно дать, "Авалон" создан для помощи путешественникам и развития туризма. Ну а когда звонят и просят организовать тур, тогда мы уже предлагаем обратиться в нашу турфирму Nomadic Travel Kazakhstan. Но мы в любом случае поможем туристу.
А карты мы обычно не продаем, мы распространяем их бесплатно, так как издаем их чаще всего в рамках каких-либо грантовых проектов. Они всегда есть в нашем офисе в Караганде, у наших партнеров в Астане, Павлодаре и других городах Казахстана. С учетом того, что обычно все иностранные туристы, все экспедиции, караванеры, джипперы, мотоциклисты, велосипедисты проезжают через информационно-ресурсный центр экотуризма Казахстанской туристской ассоциации в Алматы, мы в обязательном порядке отправляем туда всю нашу информацию. Плюс наши карты распространяются на туристских выставках здесь и за рубежом. Да и на сайте "Авалона" есть много полезного.
– Сколько на сегодня уже выпущено карт и путеводителей и насколько это финансово затратно?
– В нашей "копилке" – туристкие карты-схемы Центрального Казахстана, Караганды, Кызыларая, Улытау, Баянаула, пилотная карта Северного Приаралья, велокарта Караганды и путеводитель по Улытау.
Я бы сказал, что это трудозатратный процесс, а по деньгам это не так уж и дорого получается. В среднем создать карту того формата, как мы сейчас делаем, обходится в районе миллиона тенге – сюда же входит несколько поездок по местности для сбора информации. В зависимости от географии, площади и характера местности эта сумма может быть как больше, так и меньше. Подготовительным этапом к изданию путеводителя была туристская карта-схема Улытау. Путеводитель – это уже не карта, а книга на 100 страниц, которая обошлась нам в три миллиона тенге. Это сбор информации, тексты, переводы, картография, дизайн и сама печать. Но здесь надо понимать, что экспедиционные поездки, которые финансировало Казахстанское национальное географическое общество, оно же финансировало и создание путеводителя, обошлись, наверное, еще в несколько миллионов тенге.
Несколько лет назад при поддержке ГЭФ/ПРООН мы выпустили карту по Кызылараю – это горный массив в Центральном Казахстане, по которому наше общество работает с 2008 года. Кстати, это самое развитое туристическое место в Центральном Казахстане, там и маркировка есть, и информационные щиты, и беседочки поставлены, и гостевые дома работают в селе Шабанбай би. На средства государственного департамента США была издана велосипедная карта Караганды – также весьма своеобразное издание, представляющее интерес для велотуристов. Совместно с Казахстанским национальным географическим обществом и Павлодарским домом географии мы создали карту Баянаула.
Сейчас мы готовим карту Северного Приаралья. Ее пилотная версия была выпущена на средства Международного фонда спасения Арала и презентована в конце мая на Аральском международном форуме устойчивого развития. Мы хотели увидеть интерес у местных турфирм и прочих сервис-провайдеров, чтобы в дальнейшем всю полезную для туриста информацию в эту карту включить.
Узбеки оказались умнее!
– Вы упомянули об Арале. Насколько он сегодня интересен туристам?
– Там море туристов, причем тех, кого можно с полной уверенностью именовать путешественниками. В прошлом году мы были в Аральске с экспедицией. Обычно, когда наша вереница из семи машин бомжеватого вида, обклеенных наклейками и присыпанных дорожной пылью, въезжает куда-то, это привлекает внимание. В Аральске мы никому не были интересны. Потому что там таких много, только мы встретили два каравана, идущих из Чехии и Франции. Иностранцы туда самостоятельно приезжают. И вот для них карты, о которых мы говорили ранее, будут полезны в первую очередь.
Одна из главных тем, которая привлекает туда (и не только туда) туристов, это советское наследие, так называемый "темный" туризм. В Казахстане это Семипалатинский полигон, космодром Байконур, Сталинские лагеря, промышленные объекты вроде Экибастуза, военные полигоны вроде Сарышагана и материальные свидетельства катастрофы Аральского моря. Лет семь назад у нас был конфликт на выставке в Берлине с тогдашним председателем комитета индустрии туризма. Представляете, она сказала, что это стыдно и нельзя показывать людям. А мы утверждали, и до сих пор в этом убеждены, что это один из главных турпродуктов Казахстана, который нужно продавать иностранным туристам, так как им это интересно больше всего. У нас статистика по Семипалатинскому полигону такая, что Nomadic в сезон возит туда столько же людей, сколько суммарно за год в Кызыларай и Улытау не возит.
В Южном Казахстане таким вот центром притяжения для интуристов является Аральское море. Причем едут посмотреть прежде всего на кладбища кораблей. А с этим все плохо. Местные жители большую часть разобрали на металл, в результате осталось тут немножко, там немножко. В Узбекистане к этому подошли более практично, они поставили эти объекты под охрану и даже обустроили одно из этих кладбищ, а может быть, уже и не одно, смотровой площадкой. Никто там ничего не разворовывает и на куски не рвет.
Что же делается у нас? В прошлом году, когда мы там были, нам сказали, что была команда начальства очистить побережье от этого "мусора". Это какими же идиотами надо быть, чтобы не понимать очевидных вещей? Вся эта советская инфраструктура и история может приносить нам колоссальный доход и сделать нас туристически привлекательными для интуристов. У иностранцев нет никаких линков в сознании с древней, средневековой историей, они про это практически не читали. Да, они слышали про Чингисхана, и поэтому Джучи-хан им более или менее интересен, они смотрели фильмы и читали про Тамерлана. Но холодная война, гонка вооружений, космодром Байконур, полигон, ядерные взрывы, катастрофа Аральского моря – об этом знают во всем мире, иностранцы читали об этом в учебниках и газетах, смотрели по телевизору, им это интересно. А учитывая, что сейчас строят дорогу Западная Европа – Западный Китай, и Аральское море становится намного более доступным, мы бы могли сюда привлекать китайцев, которые всем этим интересуются. Вот он, готовый турпродукт. Я очень надеюсь, что у тех, кто считает советское наследие "мусором", не хватит ни сил, ни возможностей все это раскурочить.
– Разве кладбище кораблей не относится к охраняемым историческим объектам?
– Они даже историческими объектами не считаются и не охраняются, за исключением трех корабликов, которые стоят неподалеку от гавани самого Аральска. Их покрасили, создали музей рыболовства, что очень похвально. Но на самом деле на Арале даже не надо ничего реставрировать и красить, эти корабли и без того интересны туристам. Главное – не уничтожать то, что еще осталось.
Улытау есть, а дорог нет!
– Виталий, вы создали путеводитель по Улытау. Скажите, что там можно показывать туристам, что им самим интересно?
– Если мы говорим об иностранных туристах, в большей степени их интересует природа. И это несмотря на то, что в Казахстане промышленность успела нанести техногенное воздействие на нее. Сколько бы мы ни говорили, что у нас интересная история, пока что мы представляемся им как большая степь, где можно увидеть разную живность и интересные растения, запечатлеть живописные ландшафты. Для иностранцев Улытау – это место для небольших горных походов, фотографирования тюльпанов во время цветения, это находка для орнитологов. Там на небольшой территории открывается сразу несколько видов, не похожих друг на друга ландшафтов. Это пески Жеты-Коныр – настоящие песчаные дюны, это степь вперемешку с полупустыней, это горный массив, где уже совершенно другая природа.
Другая целевая группа – это казахстанцы и туристы из близлежащих к нам стран. Вообще, Улытау – это священная колыбель для всех народов Евразии. Именно поэтому сейчас, когда говорят о сакральной географии (пусть даже этот термин у меня уже скоро будет вызывать нервный тик), это место значится одним из пяти главных пунктов. Когда туда приезжаешь, сразу все понимаешь. На небольшой территории, в прямоугольнике размером 100 на 150 километров, сконцентрировано большое количество достопримечательностей, которые относятся к разным историческим периодам. Там очень хорошо представлены и эпоха бронзы, и ранний железный век, и тюркское время, и период Золотой Орды. Мавзолеи вроде бы и небольшие, зато очень интересны своей архитектурой. Тут хочу отметить, что объекты старше бронзы обычно непривлекательны для человека-неспециалиста, для обычного туриста. Другое дело, бронзовый век – это наскальные рисунки, могильники, это материальная культура, на которую интересно смотреть, фотографировать, о которой можно рассказывать. При создании турпродукта весьма важно понимать, что туристам очень важна картинка.
– О каких конкретно сакральных местах или объектах идет речь?
– Там практически все объекты имеют свою историю и легенду. Благодаря этому все путешествия по этой территории можно увязывать в какую-то тематическую линию. Допустим, когда едешь из Астаны в Улытау через село Баршын, пересекаешь речку, которая называется Куланотпес. По легенде, это то самое место, где погиб старший сын Чингисхана – хан Джучи, когда он поехал на охоту, и хромоногий кулан отгрыз ему руку. Дальше идет мавзолей самого Джучи. Если ехать южнее Жезказгана, можно увидеть мавзолеи Болган-ана и Кулан-ана. Кулан-ана – это вторая жена Чингисхана, которая по какой-то причине невзлюбила Джучи, и якобы именно она и была организатором убийства хана. Конечно, исторически тут мало что можно утверждать, но как легенды все это очень интересно звучит, а самое главное, привлекает туриста.
Есть другая история, про Тамерлана, а также Токтамыша и Едыге, которые при жизни были врагами. Легенда гласит: после смерти двух этих исторических личностей захоронили вместе под каменной насыпью на горе Едыге. Данные очень старые, об этом еще Валиханову местные старички рассказывали. А некоторые историки, например, считают, что там вообще никто не похоронен, и это просто памятник, ведь они умерли с разницей в десять с лишним лет, причем в разных местах, весьма отдаленных от Улытау. Помимо легенд, есть и факты. В борьбе с Едыге Токтамыша поддерживал Тамерлан, с которым они тоже позже поругались. Когда Тамерлан пошел через Улытауские степи походом на Токтамыша, на одной из сопок он оставил камень, где выбил надпись, что в 1391 году идет походом на Токтамыша. Это, кстати, единственное историческое доказательство того факта. Южнее этого места, в районе поселка Жезды, находится мавзолей Аяккамыр, под сводами которого покоится чингизид Темир-Кутлуг, который был ставленником Едыге. В общем, вот этот исторический период, который длился около 30 лет, очень компактно изложен в Улытау.
Учитывая, что в Казахстане расстояния просто сумасшедшие, для меня Улытау всегда было таким местом, где за очень короткое время можно посетить множество разных исторических эпох и природных ландшафтов.
– Сколько времени нужно туристу, чтобы понять, что такое Улытау? И как там обстоят дела с инфраструктурой?
– Зависит от того, какой целью задаться. Если посмотреть все по-быстрому, думаю, недели будет достаточно. Можно и за два дня пройтись, но это уже "по верхам". Расстояния хоть и не огромные, но все же есть (туда ведь еще добраться надо). Несмотря на то, что сейчас все активно кричат про развитие туризма в этой местности, с дорогами там все очень плохо. Дорога на север до Аркалыка – это грейдер, в котором можно застрять, и ни у кого, по-моему, даже планов нет что-то там менять. Дорога из Караганды до Жезказгана местами ничего так, а местами есть вероятность оставить там машину. Я уже не говорю, что там по месту не особо поездишь. Хотя, может, это нормально, все-таки должен быть какой-то баланс цивилизованности и дикости, это в какой-то мере привлекает. Но под дикостью я не имею в виду отсутствие туалетов, они должны быть. Я считаю, что турист сначала должен без проблем добраться до гостиницы или кафе, и уже оттуда делать выезды по полевым дорогам.
Кстати, несколько лет назад мы делали один проект, точнее, концепт по развитию туризма в Улытау для ПРООН в Казахстане. А они уже пытались его продвинуть на правительственном уровне, но пока все в приглушенном состоянии.
– То есть вы хотите сказать, что при всей неповторимости Улытау там проблем хватает?
– Да. Проблема с информационной доступностью сейчас понемногу решается, в том числе за счет того, что мы создаем путеводители, книги, карты. Но там нет примитивной инфраструктуры. Я не говорю о строительстве здоровых и дорогих гостиниц, они там никому не нужны, я говорю о мягкой инфраструктуре, о гостевых домах местных жителей (правда, подобную работу мы уже начали в селе Сарлык, расположенном в 40 км от районного центра) либо небольших юрточных лагерях по соседству. Но это не должны быть просто красивые картинки, которые сделали на ровном месте и назвали этноаул. Если кого-то, как актеров, выгонят на лужайку работать для туристов, они там два месяца проторчат, никто не приедет, и на этом все закончится. Такое у нас не приживается, потому как иностранный турист ценит аутентичность. Другое дело, когда местные жители будут принимать и кормить гостей у себя дома либо предоставлять ночлег в юрте, поставленной у себя во дворе. Вот это будет идеальный вариант.
Весьма большой проблемой туризма в Улытау (как и во всем Казахстане) является отсутствие разветвленной и стабильно работающей системы пригородного и междугородного общественного транспорта. Если таковой нет, то туризм просто не сможет быть дешевым. С горем пополам можно добраться до села Улытау, но с тем, чтобы двигаться дальше, к примеру в Сарлык или Коргасын, большие проблемы.
Другая проблема – это неразмеченные тропы и отсутствие системы навигации по региону. Турист в наших горах может просто заблудиться. Я уже молчу про настилы, беседки, надо сделать хотя бы маркировку, которая не будет мешать восприятию местности, но будет заметна туристу. Человека в путешествии по всему региону должны сопровождать дорожные указатели, информационные щиты, чего сейчас практически нет. Хорошо хоть есть Google-карты, по которым туристы ориентируются. Кстати, именно поэтому мы всю туристскую информацию, которой владеем, скидываем в Google-карты. То есть то, что имеется на любой из созданных нами карт, скорее всего, уже есть и в этом онлайн-сервисе, доступ к которому имеется с любого смартфона.
Есть еще одна немаловажная проблема. Люди считают, что у нас исключительное место, вообще Казахстан в целом, и что все туристы из-за границы богатые, поэтому могут позволить себе заплатить много. Вот на этом весь туризм и заканчивается. Потому что сами иностранцы не воспринимают Казахстан как дорогое место. С одной стороны, они знают, что это нефтяная держава, с другой, что это Азия, которая в понимании европейца или американца должна быть дешевая. А сейчас получается, что туристу дешевле остановиться где-нибудь в Париже, чем у нас. В Улытау, к примеру, несколько лет назад была гостиница, где четырехместный номер без ничего (там только четыре койки и умывальник, из которого не течет вода) стоил 24 тысячи тенге. Там даже туалет на этаже не работал. Вроде как туда сейчас пришел новый арендатор, и ситуация немного улучшилась. Ну и заповедник-музей "Улытау" организовал небольшой этноаул, где туристы могут остановиться. Есть ребята, которые организуют такую зону на озере Кененбай, с северо-западной стороны Улытауских гор. Потихоньку там что-то появляется, и цены вроде как пока адекватные. Но у казахстанского туризма есть одна очень плохая особенность – местные люди гостеприимные, пока ты для них гость, если ты приехал как турист, тебя воспринимают как мешок с деньгами. Как такой подход сломать, непонятно. Где-то это получается само собой, где-то по этой причине туризм заканчивается, так и не начавшись.
– Как много туристов сегодня ездит в Улытау?
– Скажу так, сегодня туда едут самостоятельные туристы, организованных групп практически не бывает, если не брать во внимание местечковые паломнические туры. В основном это такие путешественники, как я, которые сели на велосипед, машину или просто взяли рюкзак и пошли в горы. Такой турист уже приносит небольшие деньги местным жителям: сходит в магазин один раз, заплатит за вход в музей, переночует сутки в гостинице, но не более этого. Если группы и бывают там, то в основном проездом, и таких немного.
На мой взгляд, основным туристом там все-таки должен быть не иностранец, а наш, казахстанский турист. Ведь это прежде всего наша история, наши легенды. А что такое сейчас казахстанский туризм? Это когда в гости к другу или родственнику. Здесь не нужны ни гостиницы, ни гиды, потому что тебе все бесплатно расскажут, покажут, да еще и покормят. Вот и весь внутренний туризм.
Такой непонятный экотуризм…
– Виталий, насколько мне известно, Вы активно занимаетесь развитием экотуризма. Можно сказать, что мы, если и не преуспели, то хотя бы продвинулись в этом направлении?
– Скажу так, ситуация потихоньку меняется. Еще лет 10 назад в концепции развития туризма под графой "экотуризм" значилось строительство двух горнолыжных курортов на Алтае. Сейчас, благо, сформировалось то самое понимание, которое есть на международном уровне. Во многом благодаря тому, что некогда в департамент индустрии туризма пришли люди-практики с прогрессивными взглядами. Но в последнее время наблюдается очередной регресс, в департамент, который недавно реорганизовывали до уровня комитета, снова набрали теоретиков, которые к туризму вообще никакого отношения не имеют и мало что в этом понимают. За редким исключением, наверное, два-три человека профессионалов осталось, и надеюсь, что они никуда не собираются уходить – все остальные ушли в бизнес или консалтинг.
На государственном уровне экотуризм никогда не поддерживался, даже когда его стали вписывать во всякие концепции и стратегические планы, он всегда шел под меткой "не требует финансирования". Наверху считали, что это направление как-нибудь само по себе разовьется. Так вот, оно развивалось не само по себе, конечно, а благодаря тому, что международные организации, как Евросоюз, Немецкий союз охраны природы, ПРООН, Глобальный экологический фонд, потихоньку вкладывали деньги в его развитие. И то, что сейчас существует в буферной зоне заповедника Аксу-Жабаглы, национального парка Сайрам-Угам, на Кольсайских озерах, в Кызыларае, на Алтае, это тот самый классический экотуризм. Там создана сеть местных провайдеров, то есть хозяев гостевых домов и гидов, созданы формально или неформально организации над ними, которые координируют всю эту деятельность, делают маркетинг, привлекают туда туристов. Вот так точечно это работает по всему Казахстану, за редким исключением.
Мы развивали и развиваем эконаправления на Северном Тянь-Шане (Курметы), и в Центральном Казахстане (Шабанбай Би, Сарлык) при поддержке Евросоюза, Немецкого союза охраны природы и биоразнообразия (НАБУ), программы малых грантов ГЭФ/ПРООН, Казахстанского национального географического общества и его спонсоров, заметьте, практически без государственных денег. Исключения, конечно, есть, но они весьма незначительные.
– С какими проблемными моментами приходится сталкиваться при развитии этого направления?
– Первое – это информационная доступность. Несколько лет назад я делал оценку казахстанских проектов по экотуризму, которые были реализованы при поддержке программы малых грантов ГЭФ/ПРООН. В списке значилось несколько экосайтов, располагающихся по соседству с Кокшетауским национальным парком. Я начал искать контакты, информацию, как добраться до тех мест и располагающихся там гостевых домов, но не смог ничего найти, даже работающие телефоны. А мне надо ехать туда и проверять. То есть, если даже я, зная язык и географию, работая в сфере туризма, не мог ничего найти, каким образом это место должен найти турист, собственно для которого это все и создавалось?
Конечно, позднее я контакты нашел, с учетом того, что экотуризм развивает небольшая группа людей, все друг друга практически знают. Оказалось, там все постепенно завалилось. НПО, которое работало с местными жителями, прекратило свою деятельность в сфере экотуризма, и жители пустились в самостоятельное плавание. А люди, особенно сельчане, без знаний и опыта очень редко выплывают самостоятельно. И на этом этапе, когда НПО более не может продолжать поддержку экосайта (происходить вечно это не может, потому что НПО зависят от конкретных и ограниченных сроками проектов и грантов), важно, чтобы это "знамя" подхватили туроператоры в сотрудничестве с государственными органами.
– Вы упомянули, что сегодня туризм развивают люди, которые в этом ничего не понимают. В начале этого года туризм в седьмой раз передали в новое ведомство. Каково ваше мнение на этот счет?
– Мое мнение таково: если постоянно передавать департамент или комитет индустрии туризма из министерства в министерство, то он никогда толком работать не начнет. Потому что на все эти бесполезные движения требуется время, и к тому моменту, когда новые люди либо старые люди в новом качестве, наконец, вошли в курс дела и приступили к работе, снова начинаются какие-то реорганизации, и мы снова там, где начинали несколько лет назад.
Сказать честно, мне изначально не нравилось объединение культуры со спортом. Есть очень важная причина их никогда не объединять в рамках одного ведомства – непонятная система индикаторов, которая сейчас используется по отчетности. В спорте проще создать результаты, нежели в культуре, и поэтому, я считаю, туризму будет уделяться внимание по остаточному принципу. А туризм, насколько я понял, отнесут на культуру.
Ну и еще одно. Есть старый одесский анекдот. Приходят менеджеры в офис и говорят, надо столы переставить туда, доску повесить там. И говорят охраннику, мол, так по системе фэн-шуй делают, чтобы бизнес лучше шел. А тот им в ответ: "Знаете, у меня был дедушка, у него был бордель в Одессе. Так вот, когда дела шли плохо, он не кровати передвигал, а работниц менял". А у нас пока что двигают кровати, и не только в туризме, но и во всех отраслях. Наверное, из-за этого у нас все так плохо работает.
Тот департамент, который был несколько лет назад в министерстве инвестиций и развития, это лучшее, что было в истории управления казахстанским туризмом. Асет Исекешев набрал тогда реальных практиков, такую команду, которой никогда ни до, ни после у нас не было: эти практики были из сферы бизнеса, консалтинга, это были люди, занимавшиеся развитием туризма на местном государственном уровне. В тот момент, помню, подумалось: ничего себе, кому-то в голову, наконец, пришло, что во главе управления отраслью должны стоять опытные практики[ПW1] [U2] [U3] [U4] . Но сейчас на республиканском уровне всё снова откатывается назад, хотя кое-где в регионах в сфере управления туризмом намечается весьма хороший прогресс. Наша проблема в том, что чаще всего мы доверяем эту отрасль теоретикам широкого плана, а не узким практикам. Есть такое мнение, что менеджеру без разницы, чем управлять, так вот это неправильно, менеджер должен управлять тем, в чем он разбирается. А если сегодня тебе говорят развивай сельское хозяйство, а завтра космические технологии, то ни того, ни другого не будет.
Играть, так по-крупному!
– Раньше под туризмом подразумевался пляж, сегодня стали говорить о новых направлениях. Как вы читаете, что бы могли развивать, в чем у нас есть потенциал и перспективы?
– Мы пытаемся развивать те виды туризма, которые нам ни в долгосрочной, ни в краткосрочной перспективе ничего не принесут. Если мы и дальше будем говорить о развитии казиношного, пляжного и горнолыжного туризма, у нас туризма вообще никогда не будет. Потому что у нас будет дороже и хуже, как бы печально это ни звучало. Плюс ко всему ни одно из этих направлений иностранным туристам неинтересно. А внутренний турист, если у него есть деньги, предпочитает ездить как минимум в Каракол, Турцию и Таиланд. Не любит наш народ пока отдыхать в Казахстане. Поэтому сейчас надо создавать мягкую инфраструктуру и хороший турпродукт, который интересен иностранцам, и делать маркетинг всего этого. Надо пытаться находить среди казахстанцев тот средний класс, которому интересны этнография, сельская жизнь, активный отдых, и который может себе позволить подобный отдых в финансовом отношении.
– Внутренний туризм действительно пока не развивается, сколько бы об этом ни говорили, и ни статировали цифры. Можно ли как-то поспособствовать его активному развитию?
– Это процесс эволюционный, тут ничего усиленно не сделаешь. Почему европейцы хотят в наши дикие края, лезть с рюкзаком по горам, ехать на велосипеде черт знает сколько, ночевать под открытым небом, не пугаются туалетов на улицах? Потому что они привыкли к комфорту и хотят попробовать чего-то нового. А наш народ комфорта еще не наелся, когда это произойдет, тогда он захочет всех этих активностей. Хотя у нас есть определенная прослойка людей, таких самодеятельных туристов: джипперов, охотников, альпинистов, горных туристов, водников. "Авалон", к примеру, объединяет таких людей, проводит различные походы. Да, людям интересно оказаться в 100-300 км от Караганды, полазить по горкам, проехаться по степи на велосипеде, возможно, остановиться в сельском гостевом доме. Но это пока еще не тот туризм, который может серьезно воздействовать на экономику.
Хотя, с другой стороны, такой туризм сильно поддерживает сельчан. Когда-то давно, году в 2008, когда мы только начинали заниматься развитием экотуризма в Центральном Казахстане, в рамках проекта, реализуемого Карагандинским экомузеем, к нам обратились с запросом и попросили организовать тур в горы Кызыларай, у нас в то время еще даже турфирма не была официально открыта. Но мы не стали отказывать, согласились и повезли их в Шабанбай Би. Приехали четыре туриста, заплатили за три дня проживания с трехразовым питанием по три тысячи тенге за день, чуть больше 30 тысяч тенге. На тот момент, как оказалось, это были просто сумасшедшие деньги для села. Потом нам рассказывали, что хозяйка гостевого дома всем говорила, что нас, туристов, ей сам Аллах послал. Здесь надо понимать, что если для городских жителей это, может быть, и не деньги, то для села, где способов заработка мало и живых денег практически нет, это очень даже много. Потом, конечно, когда туристов становится больше, аппетиты у сельчан начинают расти. И здесь надо пытаться соблюсти баланс интересов и возможностей.
Анна Терещина
