Последние годы ключевыми показателями эффективности работы всех руководителей и нацкомпаний, а также региональных властей стало привлечение инвестиций. О том, как с инвесторами работают в Карагандинской области, abctv.kz побеседовал с заместителем акима региона по промышленности, развитию МСБ, вопросам индустриализации и инвестиций Алмасом Айдаровым.
Наша беседа об инвестициях в регионе состоялась в "зоне для инвесторов", расположенной в одном здании с региональным филиалом НПП "Атамекен" и Центром обслуживания предпринимателей. Здесь, по словам самого Алмаса Айдарова, и встречают желающих инвестировать в область.
– Здесь вход проще, кафе, Интернет, всё оборудовано. Раньше инвесторов с дороги везли ко мне (в облакимат. – Авт.), на проходной всё (смартфоны, ноутбуки. – Авт.) отберут, пока войдут, они понять не могут, куда приехали. А здесь, в ЦОПе, мы его встретим, он и компанию откроет, и техусловия получит.
Вводный курс
– Алмас Айдарович, Вы назначены на должность "зама по инвестициям" 29 июня 2017 года. Как с ними было год назад?
– Правду сказать, мы 2015-2016 годы падали на 10-15 процентов к предыдущему году. В 2016-м достигли дна, в прошлом году удалось этот тренд преодолеть, и мы вышли на 348 миллиардлов тенге привлеченных инвестиций в область, плюс 12 процентов к 2016 году.
– Внешних?
– Нет, это всё инвестиции в основной капитал. Из них порядка 65-70 миллиардов – это бюджет, а остальное – всё частные инвестиции.
– Только новых компаний?
– Нет, в том числе и действующих. Причём рост 12 процентов – это с учётом дефлятора, в чистом виде будет около 20 процентов. Даже с этой базой за восемь месяцев текущего года сохраняем хороший рост: плюс 28 процентов с учётом дефлятора идём.
– А в деньгах?
– 40 миллиардов плюса.
– А какой рост обеспечит "спокойную жизнь"?
– Цель у нас расти ежегодно по 10 процентов с учётом дефлятора. Каждый год на 10 процентов увеличивать приток инвестиций в область.
– На кого больше рассчитываете – на местные компании или зарубежные?
– В первую очередь это наша база действующих предприятий, треть из которых – иностранные. Здесь задача какая: "Арселор", "Казахмыс" не должны терять свою базу, ежегодно поддерживая определённую сумму. Но ставка идёт на новые компании.
– По каким критериям сортируете проекты?
– Большие – свыше миллиарда тенге, и ниже миллиарда – которые мы ведём для себя, начиная от магазинов, это наша ежедневная работа.
Все флаги будут в гости к нам
– Сейчас в Карагандинской области порядка 30 больших проектов, каждый из которых стоит больше миллиарда. Как складываются отношения с этими инвесторами?
– У нас есть регламент, простой и понятный, на сайте. Например, сейчас китайцы пришли, заявили проект. Куда бы они ни пришли – в район, в управляющую компанию СЭЗ "Сарыарка" или к другим моим коллегам, я должен об этом знать. После этого у нас с ними состоится встреча.
– С любым внешним инвестором?
– Если иностранный – то любой. Казахстанский – от миллиарда тенге. Мы определяем ему куратора, чтобы он не разбирался, кто за что отвечает, куда бежать и так далее. Куратор все эти вопросы решает.
– Одно "живое" окно?
– Да. (Смеётся.) И куратор с ним работает вплоть до подписания инвестиционного контракта с правительством. Наши ребята его упаковывают, финмодель считают, бизнес-план. Это первый этап инвестиционного "приземления". Затем идёт постинвестиционное сопровождение: как он работает, как себя чувствует, вплоть до того, что ребёнка нужно в садик устроить или школу, я тоже этим занимаюсь, скрывать не буду.
Между тем помощники заместителя акима запустили на большом экране презентацию. Алмас Айдаров начал быстро перечислять проекты, лишь изредка поглядывая на экран:
– Здесь самые крупные проекты, все с иностранным участием. Первые три – это транснациональные компании.
Glencore International, АО "Жайремский ГОК", выпуск свинцового концентрата, 100 миллиардов тенге. В этом году уже начали строительство, уже порядка 400 человек работают. Поселок Жайрем зажил, банкиры там появились, малый бизнес вокруг этого, квартиры даже, сейчас по 200 тысяч тенге аренда стоит.
ТОО Linde Gas Kazakhstan, промышленные газы, 28,6 миллиарда тенге.
– А кто был инициатором строительства второй очереди завода? Ведь арселоровские потребности он и так перекрывает.
– В первую очередь, появился внешний рынок продаж: Таджикистан, Узбекистан, Россия. И мы с прошлого года начали с ними говорить о втором проекте. Они начали убеждать своё немецкое руководство, концерн Linde посчитал, в конце прошлого года у них состоялось внутрикорпоративное решение и началось проектирование. В марте началось строительство второго завода. 28 миллиардов тенге чистых иностранных инвестиций, без всяких займов. Даст бог, в следующем году завершим.
Далее Carmeuse Group, ТОО Saryopan Operating, бельгийская компания, строительство завода высококачественной извести на 300 тысяч тонн в Осакаровке, 20 миллиардов первичных инвестиций. Месторождение мы им уже предоставили, сейчас идёт строительство дорог, решаются инфраструктурные вопросы, инвестор ведёт проектирование. Такой, казалось бы, обыденный продукт, а мы его за рубежом покупаем. У Carmeuse Group по миру порядка 35 заводов есть, этот будет второй-третий по размерам. Там только парочка европейских заводов будет круче.
– Я прошу прощения: а почему этой реально интересной информации нет в СМИ?
– (Смеется.) Средствам массовой информации интересно, есть ли уголь на тупиках или нет. А такие вещи их редко интересуют.
– Из 13 крупнейших зарубежных проектов в Карагандинской области шесть – с участием КНР. И далеко за деньгами ходить не надо?
– Да, вот ещё два китайских проекта – от Hebei Huatong, ТОО Forever Fourshing Co.Ltd. Это строительство и литьё. Уже 10 печек стоят, и мы его в течение двух-трёх месяцев закончим. И они же после этого проекта будут приступать к строительству завода медной кабельной продукции от одного до ста миллиметров.
– На слайде на очереди солнечная энергетика. Себестоимость киловатта почти в пять раз выше, чем у традиционных источников.
– В части экономики я с Вами согласен: при наличии угля никакая альтернативная энергетика конкуренции не выдерживает. Я тоже за то, чтобы она к нам пришла, когда станет дешевле угля. Но есть определённый лимит, который для себя определила страна по "зелёной" экономике, и с чего-то начинать надо. Solarnet GmbH, ТОО "СЭС Сарань", 26,3 миллиарда тенге. Уже практически 20 процентов панелей стоят, к ноябрю планируем завершить. К следующему году Карагандинская область сможет выдавать 190 мегаватт солнечной электроэнергии. Это Саранская и ещё две малоизвестные СЭС: "Агадырь" (Schulz System Technic, Германия, 50 МВт, 15 млрд тенге) и "Гульшат" (КНР, 40 МВт, 12 млрд тенге).
– Машиностроение в Караганде тоже оживает?
– И пример тому ТОО "Maker", (Нидерланды – Казахстан), 13,7 миллиарда тенге. Бывший Карагандинский литейно-машиностроительный завод. Будет восполнять потребности "Казахмыса" в машиностроении. 100 процентов вагонеток уже делают, только краску за рубежом покупают, нет в РК краски промышленной. Плюс внешний контракт с французским Alstom на поставку платформ для электровозного завода в Астане.
Есть такой же перечень по местным инвестициям.
Забота у нас такая
– Наша цель какая – ежегодное привлечение в Карагандинскую область частных инвестиций не менее миллиарда долларов. Это тот минимум, который будет поддерживать рост экономики. Без этого будет стагнация. Потому что все показатели промышленности в конечном итоге от этих инвестиций и рождаются.
– Кроме того, что предприятия сами инвестируют в основной капитал, вы, как местная исполнительная власть, тоже берёте на себя обязанность по привлечению инвестиций в область?
– Вы, наверное, заметили: в последние годы KPI всех руководителей, и нацкомпаний, и региональных властей стало привлечение инвестиций. Даже МИД начал переходить в "экономическую дипломатию". Всем ставят эту задачу. И моя должность неофициально звучит как "зам по инвестициям". Понятно, что частный инвестор – он везде и сам пробьётся, тем более крупный. Но есть вопросы приземления, есть вопросы бюрократии и затягивание...
– И Вы с командой помогаете инвестору нормально заходить?
– Возьмём, к примеру, СЭС "Сарань". Он пришёл и говорит: "Я начинаю строить". Мы: "Что надо?". Он: "Нужна земля". Дали. Затем нужна квота из Минэнерго. Сделали. Заходит на проектировку, а ему говорят: "45 дней жди". Каждое изменение к проекту плюс ещё 45 дней. Это невозможно. Мы подключаемся, решаем в рабочем порядке. Далее ему нужен инвестконтракт с МИРом (Министерство по инвестициям и развитию. – Авт.), а он не знает, как его готовить. Находит каких-то непонятных консалтеров. У меня в команде ребята, которые сами это умеют делать. Они на неделю закрываются, садятся и за него делают бизнес-план и финансовую модель в том виде, как это требует Комитет по инвестициям.
– А где Вы набрали таких ребят?
– Часть здесь, часть из Астаны привлекли, тех, кто умеет считать и эти вещи через себя пропускать и структурировать проект. Началась поставка оборудования, а там целые талмуды ОКЭДов, мы начинаем работать с таможней, чтобы они его быстрее оформляли. Инвестор сразу расслабился, нам от него, главное, вовремя данные получать. При такой скорости, говорит, я смогу в этом году закончить станцию.
– Хороший сервис для инвесторов.
– Это правда. Даже немцы говорят, что "такого сервиса у нас нет". Понятно, что на Западе всё автоматизировано, и не надо заниматься в ручном режиме – клик-клик-клик, и, если всё нормально, ты проскакиваешь.
– Как на электронных госзакупках с документами.
– Да. У нас такой автоматизации (в работе с инвесторами. – Авт.) нет, поэтому у меня чаты с ребятами, я сам постоянно на связи. Но дошло до того, что они мне ночью звонят, говорят: "Через шлагбаум пропускают только 10 машин, а у нас оборудования 30 фур мы готовы загонять. Решите нам со шлагбаумом". Я говорю (смеется): "Ребята, имейте совесть, езжайте, я не знаю, на "Кармет", договаривайтесь с охраной, чтобы они пропускали 30".
– Инвесторы с самого начала идут именно к Вам?
– Одно время была такая задача, чтобы все умели работать с инвесторами. Сейчас такой необходимости нет. Не должно управление ЖКХ или строительства обладать такой компетенцией, у них совсем другие задачи. И инвестор не должен искать к ним подход. А наши кураторы с этими коллегами в друзьях, они приходят и говорят: "Слушай, брат, надо посчитать". Тот отвечает: "Мне некогда, вон полка, сам возьми". Наш садится и сам считает. Это гораздо быстрее. Представьте, инвестор придёт в ЖКХ, а тот ему скажет: "У меня сезон, дорогой, не до тебя. Иди, пиши". Инвестор напишет, письмо там месяц отлежит, и ему ответят: "Вот здесь вы не уточнили". Ответ ушёл, и ещё на 30 дней затянется. Здесь ничьей вины нет, просто жизнь такая. А когда работает наша оперативная группа, мы свою работу делаем, и всем легче.
– Забота о новых инвесторах понятна… А как себя чувствуют старые?
– Со старыми тоже надо работать, задержать инвестора, чтобы он остался и дальше вкладывал, как Linde Gas. А если бы мы ему кровь пили два-три года, он бы в жизни на второй завод не пошёл.
– То есть мысли-думки инвестора: "А не пора ли нам замахнуться на Вильяма, понимаете ли, нашего Шекспира?" и Ваше предложение: "Давайте замахнёмся" – срабатывают?
– Да-да. Например, польский концерн FAMUR пять лет уже здесь ремонтирует горно-проходческую технику. Я их вызываю и говорю: "А что вы пять лет только ремонтом занимаетесь? Кто вам не даёт – "Арселор", Казахмыс"?". Вызываю их: "Сколько вы закупаете оборудования в год?" В итоге одной гидравлики набрали на 70 миллиардов (тенге). Говорю FAMUR: "Почему ты не ставишь гидравлический завод здесь?" Он пошёл думать. Откуда-то BOSH об этом узнаёт, приходит и говорит: "Я тоже могу поставить". Прислал две команды, посчитали, сейчас уехали думать.
– На совещании "Налаживание кооперационных связей между отечественными товаропроизводителями в целях развития местного содержания Карагандинской области" в апреле текущего года Вы говорили, что "только "Казахмыс" и "АрселорМиттал Темиртау" за рубежом ежегодно приобретают оборудование и материалы на сумму порядка 100 миллиардов тенге. Рынок большой. Перед нами стоят задачи поддержать отечественного товаропроизводителя и наращивать долю местного содержания. Есть над чем работать". Вопрос: Вы и местному инвестору, который придёт и скажет: "Я могу делать запасные части и оборудование", будете точно так же помогать?
– Абсолютно, никак не делим: деньги не пахнут.
– Я имею в виду, что точно так же дадите куратора и так далее?
– Свыше миллиарда тенге – у него автоматом будет куратор. Если он инвестирует свыше 10 миллиардов, я лично его буду курировать. (Смеётся.) Я не могу тридцатью проектами заниматься, ребята всё охватывают. Но если какой-то вопрос – звонят мне. По-другому не работает.
Сырьё и кадры решают всё
– У нас здесь в одном здании ЦОН, ЦОП, вся сервисная поддержка, техусловия здесь выдаём. Здесь первым делом и создали "зону для инвесторов", где можно и область представить, и презентации инвесторов посмотреть. За инвесторов надо бороться. Тренд по миру пошёл нехороший: если предыдущие 10 лет искали новые рынки в развивающихся странах, то сейчас обратный тренд – инвестор идёт в развитые страны. Большой инвестор идёт либо на сырьё, либо на дешёвую рабочую силу, либо на большой рынок. А у нас большое преимущество – сырьё. И сейчас в Карагандинской области работают пять крупных мировых компаний, которые ведут разведку.
– Инвесторы говорят, что есть ещё одно преимущество.
– Да, говорят. Я спрашиваю у турецкого "Борусан макина", который ремонтирует технику Caterpillar: "Почему Караганда? Основной клиент у тебя вообще на востоке, там больше всего этой техники". Он отвечает: "Люди. Я бы мог в Астане разместиться, мог на юг уйти, где потеплее, но таких кадров, как здесь, я не найду. Или придётся их привозить, обеспечивать жильё – это дорого". А здесь он даже молодёжь с колледжей подбирает, обучает их у себя – и всё. Вот эти два преимущества – кадры и сырьё. И логистика ещё добавилась.
– А в рейтинге между областями Карагандинская область как позиционируется?
– Вы опережаете время. Сейчас только задумались о том, чтобы делать рейтинг по привлечению инвестиций. Понятно, что он должен быть какой-то сложный, потому что просто в деньгах считать не получится. Нельзя нас сравнить с Северным Казахстаном: наш только ежегодный прирост такой, сколько они привлекают за год. Но нас нельзя сравнить и с Атырау: там нефтянка за два триллиона привлекает инвестиций ежегодно, и мы в ближайшей перспективе с ними не сравняемся с нашими 358,8 миллиарда за 2017 год и 390 плановых на текущий год. В идеале мы должны уйти за 400.
– Есть определённая цифра, ниже которой опускаться нельзя?
– Ниже прошлогодней уже нельзя. Это стагнация, мы даже на уровне не можем показать. А работа над таким рейтингом ведётся. Если брать просто сумму – Атырау победит. Если качественные показатели – вложения в промышленность, то победим мы. Если брать долю иностранных инвестиций, тоже по-разному может получиться. Это будут 20-30 показателей, которые будут всё выравнивать, и работа области будет видна. Но для нас важно обеспечить ежегодный рост инвестиций. Это в производстве могут быть спады, а здесь однозначно должен быть рост. Нет роста – нет новых производств. И эти новые проекты эту базу тащат. Но уже эти новые проекты с точки зрения привлечения инвестиций через два-три года выдохнутся. Они построятся, они основные свои CAPEX вложат, дальше – только оперативные расходы, OPEX – они не считаются. Так что нам (следующее предложение Алмас Айдаров произнес почти по слогам. – Авт.) каждый год нужно привлекать новые проекты, чтобы эту базу держать.
– Давайте ещё раз застолбим цифру, после которой инвестор становится Вашим лучшим другом.
– Один миллиард (тенге) частных инвестиций. Доля бюджетных денег у нас не меняется – 65-70 миллиардов тенге. Поэтому весь рост дают частные инвестиции. О ком мы говорили – это всё новые игроки, один Жайрем – 100 миллиардов, он их вложит за два года. Это хорошая цифра. Но, чтобы нашу базу держать, у тебя должен быть ещё один такой проект через два года. Поэтому я не могу расслабиться, потому что через год ты получишь дырку.
Олег И. Гусев
