Как обстоят дела с современным кинематографом, почему важно передавать опыт следующему поколению и почему Кшиштофа Занусси привлекает Казахстан, польский режиссер рассказал в интервью abctv.kz на полях XI Астанинского экономического форума.
– Пан Кшиштоф, кинокритики говорят о том, что после так называемого золотого века европейского кино образовалась пустота: на смену Федерико Феллини, Ингмару Бергману, Микеланджело Антониони и другим классикам не пришла такая же талантливая плеяда режиссеров. Вы согласны с этим мнением?
– Не совсем согласен. На мой взгляд, это обобщение. В истории искусства бывает всплеск талантов, когда один талант провоцирует появление других. Это процесс, который всегда существовал. И сейчас образовалась небольшая пустота, но все же есть сильные режиссеры, правда, их немного. Например, российский режиссер Андрей Звягинцев, Аки Каурисмяки, Ларс Фон Триер, которого я лично не выношу, но уважаю как великого режиссера современности. Критики обязаны придумывать разные теории, но верить им не обязательно.
– Меняются ли зрители?
– Меняются, но для меня это большого значения не имеет, потому что я снимал для разных поколений. По статистике, в развитых странах в кино больше ходит пожилых людей, а не молодых. Раньше кино всегда было для пацанов, для молодежи, которой 12 лет. А сейчас, наоборот, возникла ностальгия, и люди, которые росли 20-30 лет назад, начали ходить в кино. Это новость.
– Вы смотрите за работами режиссеров из других стран, кого можете отметить?
– Интересные люди появляются, но, к сожалению, многие из них делают одну картину и исчезают. Это происходило много раз. Сейчас очень трудно найти себе место и продолжать. Историки литературы говорят, что любой образованный человек может создать роман своей жизни – это будет один роман, и все.
То же самое и в кино. Одну хорошую картину могут снять многие. На это хватит даже минимума таланта и жизненного опыта. Но если твоя профессия – рассказывать постоянно, человек смотрит на жизнь профессионально и оценивает поступки людей – это уже профессия и призвание. И таких режиссеров мало. Поэтому я говорю об Андрее Звягинцеве, у него не было ни одной неудачной пустой картины, и видно, что он не исчерпал свой талант. Такие имена есть в Италии, во Франции. В Польше мы поздно открыли нашего коллегу – Павла Павликовского, он сейчас на Каннском фестивале, надеюсь получит награду за картину "Холодная война". За свою предыдущую работу он получил "Оскар" в номинации "Лучший фильм на иностранном языке".
– Кто Ваши любимые режиссеры?
– Вся великая классика мне близка. Я заново ее просматриваю и удивляюсь, что язык этой классики такой богатый, что сегодняшнему массовому зрителю он совсем недоступен. Так, как делали картины Жан-Люк Годар, Федерико Феллини, Лукино Висконти, Ален Рене, Стэнли Кубрик. Это было возможно в пределах профессионального кино того времени и той публики. А для сегодняшнего поколения этот язык так труден, что люди его совсем не понимают.
– Как Вы находите идеи для своих фильмов?
– Постоянно сталкиваюсь с чем-то интересным, подмечаю, слушаю людей. Так рождаются картины. Но я вижу, что недостаток интереса к жизни и уход в виртуальную жизнь, когда человек находит творческие импульсы, когда смотрит чужое творчество, телевидение – это далеко не зайдет. Профессия режиссера – делиться своим взглядом, я по профессии не психолог и не социолог, я должен все это объединить в моем личном взгляде, как вижу людей, правила жизни, где они подтверждаются, а где происходит против правил, и всегда удивляет несправедливость, добро без награды, зло без наказания. Любой человек, который наблюдает за жизнью, должен над этим задуматься.
Надо иметь определенный талант, не так, чтобы сделать картину о смертельной казни, надо быть сначала повешенным. Это невозможно, надо иметь силу представления. Но также верно и то, что, если человек ничего не пережил, он не может себе ничего представить. Важно не допускать мысли, что ты можешь воспитать зрителей. Режиссер может делиться своими мыслями, но говорить публике, что я знаю, как делать, потому что я умный, а вы глупые – это очень недостойный подход. Это высокомерие и нескромно, и артист хороший так не поступает, он делится своим мнением, что он переживает, но не воспитывает.
В работе есть моменты, которые даются легко, а другие – как работа в шахте. И мы должны пробиваться к чему-то, что казалось простым. Такие ловушки бывают. У меня было несколько картин, которые получилось легко снять, и это были удачные работы. А были такие, с которыми никак не мог справиться, я говорю, есть сценарии, темы, которые подчиняются, они как хорошая собака. А есть которые злятся, на меня лают, удирают, как нехорошие собаки.
– Вы всемирно известный режиссер. Вам предлагали гражданство других стран?
– Была возможность получить французское гражданство. Я там жил некоторое время, когда в Польше было военное положение. Снял два фильма. Но в то же время была гордость, когда родина находится не в лучшем положении, я не хотел бы ездить по миру с французским паспортом. Поэтому за исключением этого времени я всю жизнь прожил в Польше, точнее сказать, в различных аэропортах.
Сейчас я вижу, что паспорт не имеет большого значения. Космополитический мир принял паспорт. У меня есть родственники, у которых есть по четыре паспорта. Они абсолютно точно знают свою идентичность, к одной стране они принадлежат сердцем, в другой стране платят налоги, а с гражданством третьей страны безопасно путешествовать.
– У Вас известные родственники, основатели известной компании Zanussi. В одном интервью Вы говорили о том, что "прочитав Бальзака и приехав к сказочно богатым итальянским родственникам с пятью долларами в кармане, отказались от предложения оплатить учебу и найти работу бедному родственнику". Как складываются Ваши отношения сейчас?
– Мы остались в контакте и во взаимном удивлении, которое мне очень нравится. Мое поколение уже ушло на пенсию, а я еще не пенсионер. Они спрашивают: "Ты что должен работать?" Я отвечаю: "Я не должен работать, я хочу работать, это моя мечта". Пенсию мог бы давно получить, но зачем мне она? Я директор большой киностудии, профессор университета. С материальной точки зрения достаточно на жизнь, важно, чем человек заполняет жизнь, и работа – это огромное благо.
– Вы владеете восемью языками. Во времена Вашей молодости еще был "железный занавес" и немного людей владели иностранными языками.
– Я очень хотел их знать, тогда еще не было магнитофонов. В моем детстве в школе изучение языков не было под запретом, но было подозрительно, если человек их изучал. Это надо было делать тайно, потому что это были империалистические языки. А мне было интересно слушать радио, потому что родители говорили: там, за границей, тоже врут, но меньше, а наше радио врет постоянно. Чтобы послушать радио, мне хотелось учиться. Сначала был итальянский, потом английский, французский, далее немецкий, испанский, и латинский очень помог – основа всех европейских языков, а в школе мы учили русский язык.
– Вы очень много преподаете и ездите по миру с лекциями.
– Я обязан это делать, чтобы не было разрыва поколений, чтобы культура передавалась от поколения к поколению. Только тогда она растет – революция всегда убивает культуру, после нее надо начинать заново. Это нелегко – работать со студентами, я их всегда боюсь, они всегда относятся подозрительно, если не вражески к предыдущему поколению, и надо к ним прорваться. Если я чувствую, что зал со мной, значит, я прорвался. Я преподаю в разных университетах и совсем не кино.
Например, дипломатам читаю культурную дипломатию, в остальном больше доклады о жизни, это сейчас востребованно, студенты чувствуют дефицит человеческого разговора. Преподаю в Испании, США, в России на Высших сценарных курсах преподаю регулярно больше 20 лет. Часто езжу в Китай, хотя к ним сложно прорваться. Китай тоже выходит из огромной отсталости, но у них есть живой интерес – догнать и перегнать мир, это уже интересно.
– Есть ли у Вас в планах приехать с постановкой в Казахстан?
– Если бы меня пригласили, я бы не отказался и нашел время. Мне нравится способность ваших людей слушать. Чувствуется, что есть интерес к миру, проблемам, и в зале это ощущаешь, а я очень часто выступаю. У людей нет позиции, которая бы говорила, что нас это не касается.
Человек, который любопытен, которому все интересно, хотел бы больше знать, это человек, который развивается, а значит, надежный, и такое настроение я в зале почувствовал сразу. Как они реагируют, внимательно слушают, аплодируют, смеются. Я это заметил не в первый раз. Казахстан – это страна, где чувствуются амбиции людей пойти дальше, развиваться, не остаться в провинции, а прорваться к хорошей жизни. Меня радуют такие люди, и в такие места я езжу с удовольствием.
Майра Медеубаева
