– Насколько, на Ваш взгляд, было ожидаемо и прогнозируемо снижение базовой ставки до 9,25 процента на фоне глобальных рисков и снижения тенге?
– Нацбанк формально не только прогнозировал нынешнее снижение базовой ставки, но еще намерен и дальше ее снижать. Уровень, правда, не обозначен. У решения две стороны медали. Одна простая – Нацбанк опирается на официальную политику таргетирования инфляции. Инфляцию мы побеждаем, первоначальный результат достигнут, поэтому можно идти дальше и снижать ставку. С этим никто не спорит.
Но если посмотреть на обратную сторону всего, что происходит, то не все так просто. Есть несколько причин. Во-первых, до сих пор существует диспаритет в том плане, что у Центробанка РФ ключевая ставка 7,25 процента. Получается, что в России рубль дешевле, а тенге сравнительно дороже. Я думаю, что у Нацбанка во многом есть стремление оглядываться на Россию, поскольку главное опасение в том, чтобы тенге не повторил ситуацию 2014 года и не стал излишне крепким. Потому что, когда рубль падает, а тенге к доллару стоит, получается, что тенге укрепляется к рублю. Сейчас соотношение изменилось, и вопрос в том, будет ли таковое соотношение надолго или нет. Пока неизвестно. В России сейчас довольно странная ситуация, у них три курса рубля: курс обменников, курс биржи и курс, который объявляет Центробанк. Один из инструментов приведения пары тенге-рубль в равновесное состояние – базовая ставка.
Я говорил и говорю сейчас, что Нацбанк, в принципе, не хочет укрепления тенге. Речь не идет о катастрофической девальвации, но возникает вопрос: что есть нормальный рубль, и каждый год нормальный рубль у нас разный. Если взять средний курс за последний год, то тенге укрепляется. В 2015 году на фоне шока девальвации тенге скакнул до 350-360 к доллару. В 2016 году "упал" до 330, в начале этого года курс вообще ушел вниз. В общем, важны не цены, а сам тренд, когда Нацбанк не хочет доллар за 310-320, а хочет в районе 330-340.
Во-вторых, Нацбанк хочет помочь экономике и удешевляет деньги, чтобы коммерческим банкам было невыгодно складывать деньги в Нацбанке. Сейчас банкам, конечно же, выгодно получать в Нацбанке гарантированную доходность безо всяких рисков.
– Мы сейчас больше ориентируемся на доллар, а наверное, следует больше уделять внимание рублю, это правильная логика?
– Нет, на самом деле это сложная арифметика – на кого ориентироваться, поскольку мы живем в треугольнике. И, если опустить одну из сторон, поднимется другая сторона. Смысл треугольника в том, что наш основной экспорт долларовый, поскольку наш основной экспорт – нефть, которая котируется и продается в долларах. Второе экспортное направление – уран, медь, алюминий, железо, тоже в долларах. У нас 70-80 процентов внешнего дохода приходит в долларах.
По расходам в той части, которую мы используем, у нас идут рубли и юани. Сказать, что мы привяжемся к рублю и забудем про доллары, неправильно, потому что, в принципе, рубли больше нужны населению и МСБ, крупным компаниям нужны не рубли, а доллары. Крупные компании работают с мировой экономикой. Россия у нас нефть и металл не покупает, сама имеет такой экспорт, и в этом плане мы с ней братья-близнецы. Невозможно ориентироваться на какую-то одну валюту, приходится брать в расчет все. В формуле пять-шесть переменных, если не больше. При этом для Нацбанка вообще первостепенна инфляция, а все остальное – как получится. Хотя Нацбанк понимает, что уронить экономику можно и по-другому, если все деньги уйдут в Россию за дешевыми товарами.
– С начала года базовая ставка снижается быстрее инфляции. Чем это грозит субъектам экономики, тем же банкам, где проценты по депозитам больше ориентированы на инфляцию, и получается, что банки переплачивают депозиторам…
– Все абсолютно правильно, иначе люди не принесут в банки свои деньги. Ставка по депозиту должна всегда быть чуть выше инфляции, чтобы депозиторы могли что-то заработать.
– Банкам вообще выгодно, что инфляция падает медленнее, чем ставка, ведь спрэд получается ощутимый?
– Да нет, все нормально, так как банки выдают кредиты дороже – это называется реальной ставкой. Сейчас средняя кредитная ставка банка в лучших предложениях порядка 12-14 процентов. Базовая ставка Нацбанка – 9,25 процента. За накинутые сверху три процента банк должен покрыть свои расходы и сделать отчисления на риск, если долг заемщик не вернет, и другое. Есть понятие стоимости денег. Если банк берет депозит, например, у компании по 10 процентов, а выдает кредит под 13 процентов, на эту маржу он живет.
– На каком уровне можно ожидать консолидацию тенге к доллару при условии, что не будет дальнейших потрясений на мировом рынке? Как расценивать Ваши слова о том, что Нацбанк желает видеть доллар по 340 тенге? Курс создадут искусственно?
– Нацбанк перешел от фиксированного курса тенге-доллар в 2015 году к плавающему рыночному. Первое, что сейчас делает Нацбанк, – борется с инфляцией. Курсы – скорее производная второго или даже третьего уровня, как получится, хотя курс хотят видеть повыше. Дорогой тенге стимулирует импорт, поскольку производить становится менее выгодным, чем покупать товары за границей. Когда тенге дешевеет, возникают стимулы для развития собственной экономики.
– Видится ли Вам выход из ситуации, когда Нацбанк с одной стороны снижает инфляцию, а с другой – стимулирует рост экономики?
– Мне кажется, в целом Нацбанк делает сейчас что может. За что я бы стал критиковать сейчас наш центробанк – за ту легкость, с которой Нацбанк говорит о будущих снижениях базовой ставки. Создается ощущение, что Нацбанк не понимает весь ужас санкций и легко относится к фарс-мажорам. Нацбанк, видимо, считает, что события случились и все утряслось. Ничего не утряслось. Все только начинается. У российской экономики серьезные проблемы. Она страшно зависит от мировой экономики, если завтра эта страна исчезнет, мир даже не заметит, ну разве что не будет хватать нефти. Больше миру Россия ничего не поставляет. В то же время Россия полностью зависит от мира, так как ничего не производит, ввозит товары, начиная с оборудования и заканчивая лекарствами. Игра абсолютно не равная. Запад, конечно, не будет полностью "дожимать" Россию, это опасно. Но забор соорудит. Мы вновь идем к железному занавесу, когда с СССР никто не воевал, но и не разговаривал. Технологическое отставание России будет серьезным. Вопрос – что Казахстану в таком случае делать? Мы пытаемся вести самостоятельную политику, но здесь есть свои плюсы и минусы.
Татьяна Батищева
