Ратификация Парижского соглашения, предусматривающего принятие на себя страной обязательств по снижению выбросов парниковых газов, неожиданно вызвала на пленарном заседании мажилиса весьма серьезный разговор о будущем не только собственно экологии, но и экономики страны. Депутаты задались вопросом "что будет дальше", но ответ так и не получили.
Министр энергетики Канат Бозумбаев объяснил, что сегодня так называемая угольная электроэнергия дает и плюсы и минусы. Плюсы, разумеется, в ее дешевизне, минусы - это бесспорный вред для экологии. В стране принята концепция по переходу к "зеленой" экономике, в ее рамках предусматривается и развитие возобновляемых источников энергии. Постепенно ВИЭ даже развиваются - сегодня в республике работают 48 станций, их суммарная мощность занимает один процент от общего объема производимой энергии. К 2030 году этот показатель будет доведен до десяти процентов. И тут, признал господин Бозумбаев, встает вопрос о влиянии на угольную промышленность.
Спикер мажилиса Нурлан Нигматулин не дал министру уйти от ответа: "Сколько человек работают на угольных предприятиях, что мы с ними будем делать при высвобождении рабочих мест? Нас интересует вопрос угольной промышленности!"
"Переход к зелёной энергетике будет происходить не один день, поэтапно, где-то 50 лет. Мы не можем решить этот вопрос за один день, необходимо вести подготовительную работу", - снова начал "отступать от темы" министр.
"Может, нам присоединиться к Парижскому соглашению через 50 лет?" - язвительно спросил спикер.
Ждать ратификации 50 лет министр не согласился, и начал объяснять, что соглашение, наоборот, окажет положительное влияние на экономику в целом и на отдельную отрасль в частности, потому что появится возможность обратиться в зарубежные фонды за финансовой поддержкой на затратные мероприятия. Но депутатов интересовали вполне конкретные действия, а не планы и проекты:
"Если мы откажемся от угольной энергетики, какие у нас будут превентивные меры? Например, в Караганде 16 шахт, если они закроются, где будут работать высвобожденные работники? - прямо спросил господин Нигматулин. - Вопрос конкретный был - в случае, если мы уходим, как это требует Парижское соглашение, если подпишем, там будут какие-то сроки, что у нас будет с угольными шахтами с угольной промышленностью. Хорошо, бюджетные поступления - это второй вопрос, самое главное - с людьми что будет, которые там работают. Ответ, что через 50 лет, и это в один день не делается - это не ответ".
Ответов, как оказалось, у министра пока нет.
"По поручению премьер-министра, мы создали рабочую группу, как раз, чтобы ответить на эти вопросы. Группа с привлечением учёных, нужных специалистов сегодня готовит обстоятельный доклад, который мы на заседании правительства этой осенью обсудим. Скорее всего, на основании этого доклада мы будем готовить изменение в действующее законодательство, в различного рода законы и мы к вам придём. Да, изменения в жизни шахтёров будут, к сожалению. Но, наверное, больше не Караганды, где не энергетический уголь, а в основном в Экибастузе энергетический. Да, изменения будут, но к этим изменениям нужно готовиться. Этот каменный уголь порода, который везём через всю страну, например, в Алматы, сжигаем, дает 20% выбросов. Мы же должны уходить от экстенсивных к интенсивным технологиям, мы должны говорить об обогащении. То есть мы должны технологически вопросы рассмотреть, вопросы подготовки кадров, изменение технологий сжигания углей", - сказал в ответ господин Бозумбаев.
"Будем считать, что превентивные меры вами будут разработаны", - пошел на уступку спикер мажилиса.
Впрочем, снисхождения спикера хватило ненадолго. Депутаты поинтересовались, как решается вопрос с соблюдением интересов бизнеса при внедрении торговли квотами на выбросы (напомним, законодательно торговля квотами в Казахстане уже утверждена, однако ее действие приостановлено до 2018 года). Глава Минэнерго уверенно объяснил, что все условия для привлечения инвестиций в отрасль возобновляемой энергетики в стране созданы, и инвесторы должны активно приходить работать в этот сектор.
"На сегодняшний день десятки проектов находятся в работе, в общей сумме несколько миллиардов долларов около 2 тысяч мегаватт мощности. Если грубо 2 тысяч мегаватт мощности по две тысяч долларов за киловатт посчитать, это более 4 миллиарда долларов инвестиций возможно в ближайшие 2-3 года в отрасль возобновляемых источников электроэнергии должны поступить, в основном извне", - привел цифры господин Бозумбаев.
Рассказал он и про готовящуюся в министерстве карту размещения возобновляемых источников электроэнергии в стране, в которой ВИЭ будут регламентированы строго по регионам. Так, солнечную энергетику предлагается развивать только на юге страны, ветровую - в Центральном, Восточном, Северном и Западном регион, ГЭС - на юге и востоке.
"Эта карта будет в течение двух месяцев утверждена, и на основании этой карты мы ежегодно, ежеквартально, мы сейчас будем применять мировые стандарты, будем объявлять международные тендеры на привлечение инвестиций в строительство этих объектов. И все мировые компании, желающие будут конкурировать. Мы думаем, что стоимость капитальных вложений, стоимость на единицу мощности должна снизиться, потому что будет высокая конкуренция в отличие от нынешней системы", - уверен министр.
Что же касается интересов казахстанского бизнес-сообщества, по его словам, возобновление торговли квотами "начнется с 2018 года после согласования с бизнесом".
"Канат Алдабергенович напоминает мне очень опытного студента, - не сдержался Нурлан Нигматулин. - Вопрос задают, он уходит все равно на ту тему, которая близка ему. Вопрос не торговли квотами, вопрос в том, что сегодня бизнес-сообщество предлагает углеродный налог, насколько я понимаю. Что касается инструментов зеленой экономики, это элементы энергосбережения. Вот как сегодня здесь с бизнес сообществом? Эти предложения второй год уже звучат, перед министерством поставлены, реакция министерства на это - готовы?"
В ответ министр тоже не удержался от разъяснительно-язвительного комментария: "Все нормативные акты, связанные с выбросами, прямо связаны с квотированием. Квотирование и торговля - это уже последствия основной работы. Предложения бизнеса мы с ними сегодня обсуждаем. Что касается энергоэффективности или энергоемкости продукции, конечно, это не находится в моем ведении. Для этого есть специальное министерство которое называется министерство индустрии и развития. Но мы с ними в прямой связи и мы с ними этот вопрос обсуждаем".
На этом в дискуссии поставили точку. Ратификацию Парижского соглашения депутаты в итоге одобрили, но и о "связанных вопросах" о судьбе шахтеров и интересах бизнеса тоже обещали не забывать.
Ирина Севостьянова
