Отсутствие правовой базы, правильной регуляторной среды и стимулов отталкивает венчурных инвесторов. Слабое качество образования и равнодушие к инновациям крупных компаний, которые в основном представляет квазигоссектор, не способствуют развитию стартаперской деятельности в стране. О том, что мешает появлению в Казахстане "единорогов" и сможет ли МФЦА собрать комьюнити бизнес-ангелов и стартаперов, подробнее – в интервью inbusiness.kz с международным венчурным инвестором Муратом Абдрахмановым.
Какие изменения наблюдаются на рынке венчурных инвестиций в период пандемии?
Тренды уже всем понятны. Растут проекты, которые связаны с удаленной работой, образованием, телемедициной, delivery-сервисы.
Если рассмотреть мои собственные бизнесы, то могу поделиться, что мы пытались самостоятельно запускать проекты в области телемедицины (медицинский центр Medical Park. – Прим. ред.), но создать новую пользовательскую привычку для рынка было нелегко. А сейчас совсем другая ситуация: люди сами ищут возможность онлайн-консультации.
В этом смысле карантин, как бы это парадоксально ни звучало, для части интернет-сервисов оказал положительное влияние.
Насколько повысился спрос на перспективные стартапы?
Не могу дать общий комментарий. У каждого инвестора своя стратегия. Одни фонды не сосредоточены на поиске новых проектов – они активно работают со своим портфелем, помогают стартапам пережить кризис. Другие, которые фокусируются на технологическом секторе, ищут новые возможности для инвестиций.
Для бизнес-ангелов сейчас открываются хорошие возможности для инвестирования, поскольку большие фонды держат паузу – смотрят, что будет происходить дальше, активно занимаются своим существующим портфелем. Таким образом, появляется окно возможностей для инвестирования в проекты с приемлемыми чеками.
Насколько снизился порог входа в сильные стартапы?
Тоже нет однозначного ответа. Есть общий тренд снижения, но он опять же не для всех. Часть компаний, наоборот, увеличивают чеки примерно на 20-30%, потому что активно набирают аудиторию во время пандемии. Другие оставляют оценку на уровне прошлого года, поскольку кризис повлиял на показатели компании не положительно.
Это касается глобального рынка. Что происходит на казахстанском?
В Казахстане небольшой рынок венчурных инвестиций, но он в целом отражает все те же тенденции. Например, у нас есть проекты, всем известные на рынке: Choсotrаvel.kz и Aviata.kz. Апрель и май, конечно, по ним очень тяжело ударили, поскольку люди полностью прекратили летать. Доходность этих сервисов упала практически к нулю. При этом очень трудно было оптимизировать расходы, поскольку персонал работал, десятки тысяч билетов возвращались. Компания несла убытки, и только сейчас идет активное восстановление.
Проект Chocofood.kz подрос, стал рентабельным. Хотя по плану он должен был выйти на рентабельность позже, а вышел с опережением из-за большого объема заказов, которые появились. iDoctor.kz опережает все планы, и за несколько месяцев команда реализовала проекты, которые планировала осуществить только в следующем году.
Наш рынок находится на начальном этапе развития. Казахстан отличается от белорусских, российских, украинских проектов тем, что у нас мало deep tech проектов (высокотехнологичные стартап-компании. – Прим. ред.). У нас в основном преобладают сервисные модели, более известные и простые.
Казахстан делает попытки развить экосистему для рынка стартапов уже давно. Еще в 2003 году в Алматы была открыта СЭЗ "Парк информационных технологий". После создавались бизнес-инкубаторы, нацкомпания "НАТР". Но за 17 лет полноценная среда так и не появилась, так же как и "единороги". По какой причине эта отрасль у нас не развивается?
Я могу сказать, что результаты прямо пропорциональны, даже не усилиям, а ресурсам, которые туда передаются, а они небольшие. Если вы их сравните с теми ресурсами, которые направляются на разные госпрограммы, то вложения в область развития высоких технологий занимают только долю процентов от них.
Я не видел ни одной компании, которая сказала бы, что парк информационных технологий "Алатау" реально чем-то помог. Ни налоговых льгот не было, ни особых инвестиций. Давали гранты, но они не были серьезными. Модель национального агентства по технологическому развитию (АО "НАТР") не соответствовала рынку. Мы пытались с НАТР работать. Но они, вместо того чтобы финансировать инновационные проекты, давали гранты, например, для булочной. Затем они пересмотрели свою политику. Сейчас НАТР реорганизован в QazTech Ventures, который на порядок более компетентная организация с правильными приоритетами.
Также создан международный IT-парк Astana Нub, в котором проходят акселерационные программы. Это очень помогает стартапам. Недавно они открыли школу для инвесторов. Это тоже очень правильный шаг. Стартап не может существовать без инвесторов. Инвесторов, конечно, нужно обучать. И им нужно создавать условия.
Но одновременно остается много моментов, над которыми нужно работать. В правовой части рынок венчурных инвестиций не проработан. Хотя тема венчурной индустрии не вчера родилась и даже не позавчера.
Какие нормы необходимо закрепить?
В нашем законодательстве венчурным фондам посвящен один абзац в Законе РК "Об инвестиционных и венчурных фондах". Есть масса понятий, которые просто никак не описаны. Это, конечно, создает сложности.
Например, ничего не говорится о бизнес-ангелах. Фактически бизнес-ангелы в Казахстане работают как физлица. Никто не говорит о специальных льготах. Но нужно дать возможность венчурным инвесторам списывать проекты, которые обанкротились, так как это очень высокорисковая отрасль. Для венчурных инвесторов нормально, когда 30-50% проектов банкротятся. В мире имеется практика, когда бизнес-ангелам дается возможность списать проект. Также за рубежом часто применяют такие механизмы поддержки стартапов, когда к привлеченным частным деньгам ангелов государство добавляет аналогичную сумму в виде гранта.
В "Сколково", например, если сделку совершили стартап и инвестор, зарегистрированные в этой экосистеме, в случае банкротства проекта компенсируется 50% потерь бизнес-ангелу.
Чтобы у нас развивался рынок венчурного инвестирования, в первую очередь важна регуляторика с использованием лучших мировых практик в этой области. Потому что нам необходимо правильно структурировать сделки. По этой части возникает много вопросов.
Плюс нужны специальные меры по повышению мотивации как инвесторов, так и стартапов. Для страны это не такие большие деньги. Весь объем венчурных инвестиций за прошлый год в Казахстане не превысил $50 млн. Это совсем небольшие цифры для страны. Если бы государство могло бы каким-то образом участвовать, то его участие могло бы вылиться приблизительно в сумму $25 млн. Это реально небольшие деньги.
При этом я считаю, что не нужно разрабатывать свои правила, нужно просто скопировать лучшие практики, которые действуют в США, в Великобритании, в Сингапуре. Допустим, организация упрощенных форм венчурных фондов.
Сейчас в AIFC (международный финансовый центр "Астана") есть возможность организации венчурных фондов, но они сразу сделали модель для больших фондов, к которым наш рынок еще не готов. Соответственно, фонды не открываются.
А какая динамика по сравнению с предыдущими годами?
Динамика есть, но небольшая.
На рынках СНГ есть проблема, связанная с юрисдикцией, то есть внешние инвесторы очень неохотно вкладывают деньги в стартапы, которые созданы по локальному законодательству стран СНГ. Законодательство не адаптировано под требования венчурных инвестиций. В этом смысле очень хорошую роль смог бы сыграть Международный финансовый центр "Астана", который создан с применением английского права. Он мог бы стать хабом для компаний стартапов, которые имеют фокус на рынки в СНГ. Это актуально для стартапов в России, Украине, Казахстане, Узбекистане. Хорошее комьюнити для МФЦА. Почему бы и нет?
МФЦА развивает площадку по финтеху. Насколько это направление перспективно в Казахстане?
Безусловно, перспективно. Правда, не совсем понятно, почему все ограничивается финтехом. Это международный финансовый центр, и, на мой взгляд, правильнее создать площадку и условия для любых направлений, не загонять в рамки только финтеха. Тем более, как правило, сейчас уже и финтеха в чистом виде не существует. Обычно это гибридные платформы, и они становятся все более интересными и актуальными.
Расскажите про Ваш инвестиционный портфель. В какие проекты Вы вкладываетесь? Судя по информации в открытом доступе, это в основном проекты, которые направлены на развивающиеся страны. Это Ваша осознанная инвестиционная стратегия?
По поводу рынков – не совсем так. Сейчас в основном я работаю на развитых рынках, то есть это проекты, которые зарегистрированы в США или Европе, но, как правило, они имеют украинские, российские или казахстанские корни. Сейчас сформировалось русскоговорящее комьюнити в среде венчурных инвесторов и стартапов, которые находятся по всему миру. Учитывая достаточно высокий образовательный и предпринимательский уровень стартаперов и инвесторов из СНГ, которые переехали за рубеж, эта экосистема достаточно активная. Я являюсь частью этой экосистемы. Инвестирую в проекты в США – это американские проекты, но имеющие корни украинских, российских компаний. Казахстанские стартапы также активно стараемся выводить на внешние рынки.
В чем разница, когда компании зарегистрированы или работают на рынке СНГ или на внешних рынках? Разница, конечно, в возможностях выхода. Даже если мы посмотрим на примеры выходов на российском рынке, то они не очень впечатляют. Потому что внешних инвестиций крайне мало, а внутренних инвесторов не так много. Соответственно, valuation, который есть у бизнеса на рынке СНГ, в несколько раз отличается от европейских или американских оценок. Несмотря на то, что это один и тот же бизнес, с одинаковой моделью, одними показателями. Плюс на зарубежных рынках больше инвесторов, которые готовы приобрести долю в проекте. На рынках СНГ эти возможности ограничены.
Насколько увеличивается количество и качество стартапов в Казахстане?
Сегодня их число растет, но в целом их мало. Я рассматриваю возможность открытия фонда здесь – на казахстанском рынке. Но я понимаю, что освоить даже небольшую сумму в $10 млн трудно на этом рынке, потому что в основном проекты находятся на ранних стадиях. Но радует факт, что сейчас появляются акселераторы, которые оказывают поддержку стартапам на старте.
Почему в Беларуси, в стране с маленьким населением, активность фаундеров выше?
Это связано с уровнем образования, особенно в технологической сфере. Там оно выше, чем у нас. Видимо, у нас за последние 20 лет высшая инженерная школа все-таки деградировала. Украинская школа, белорусская, российская – гораздо сильнее. В первую очередь стартап – это человеческий капитал, который должен стать более качественным, образованным, конкурентным.
Сейчас в нашей стране прикладываются усилия, в том числе государства, открываются новые IT-университеты, школы программирования.
Вы говорили о том, что в Казахстане государством мало вкладывается денег на создание экосистемы венчурных инвестиций и развития IT-технологий. Насколько этот показатель отличается от Беларуси?
В Беларуси есть очень хороший пример – парк информационных технологий, который стал гаванью для многих знаковых проектов. Его оборот оценивается почти в $1 млрд. Это серьезные цифры. ПИТ был создан достаточно давно. У них применяются реальные инструменты субсидирования и финансирования поддержки экосистемы для стартапов, которые дали свой результат.
У нас подобная система запущена только в прошлом году в Astana Нub. Только сейчас стартапы начинают получать реальные бенефиты.
Мне кажется, у нас со стороны властей и большого бизнеса на стартаперскую деятельность смотрят "сверху вниз". Но это не совсем верно. Если мы посмотрим на лист S&P500, то в топ-десятку входят именно IT-компании. От того, как мы сегодня отнесемся к этой инновационной отрасли, будет зависеть, где страна окажется через 10 лет.
Что позволяют делать стартапы? Во-первых, они позволяют оставить свой задел в новой экономике, которая приходит. Она приходит неминуемо, и никуда от нее уже не деться. Еще четыре года назад у нас 5% билетов покупались онлайн. Сегодня в Казахстане так покупается более 50%. После COVID-19 будут все 75%. Мы за четыре года догнали показатели развитых стран.
Соответственно, все офлайновые агентства теряют актуальность. Им все сложнее работать. И хорошо, что у нас есть локальные проекты, которые дают рабочие места, свою экспертизу. Иначе эти ниши займут глобальные платформы, а не локальные.
Также стартапы позволяют повысить эффективность больших классических бизнесов, их конкурентоспособность, производительность труда. Крупные технологические компании стараются в этом участвовать. Они покупают новые стартапы на рынках. Но у нас, в Казахстане, пока такой тенденции нет. Видимо, это связано с тем, что большие корпорации в Казахстане в основном представляют квазигосударственный сектор, который работает на теплом рынке. Заинтересованности в повышении эффективности с помощью инноваций пока с их стороны не видно.
Какие бы Вы дали рекомендации стартап-компаниям, тем людям, которые хотят выпустить новый продукт?
Время стартапов, которыми занимаются студенты, уже прошло. Редко студенты создают сразу успешные проекты. Обычно их создают люди, которые уже поработали. Если вы талантливый студент, поработайте в хорошей профессиональной компании, получите опыт. К годам 30, если есть желание, занимайтесь бизнесом, и сразу ориентируйтесь на внешние рынки.
Я посмотрел внимательно, как работают украинские проекты. Мне понравилось. Внутренний рынок Украины после серий революций, войны слабый. Соответственно, их проекты с самого начала сфокусировались на внешние рынки. Это дало свои плоды – мы видим сегодня "единорогов", вышедших с Украины: Grammarly, People.ia, GitLab. Более того, скажу, что есть еще как минимум три компании, которые в ближайшие три-четыре года, скорее всего, тоже станут "единорогами".
Такая же должна быть стратегия и у наших предпринимателей. Начинать здесь, в Казахстане, так как у нас хорошие условия с точки зрения расходов и затрат. В R&D держать местных и выходить на внешние рынки. Таким образом, проверить модель здесь, получить положительный отклик с местного рынка и после уже выходить на внешние рынки. Эта модель очень хорошо себя зарекомендовала и в Беларуси, и на Украине. И нам надо двигаться в этом направлении.
Динара Куатова
Подпишитесь на наш канал Telegram!
