Крупнейший землевладелец Казахстана "Иволга Холдинг" в декабре 2017 года сменил руководителя, а в скором времени – название на ТОО "Олжа Агро", претерпел серьезные структурные изменения и кадровые чистки. Последние, по словам нынешнего главы холдинга Айдарбека Ходжаназарова, продолжаются до сих пор. При этом посевную компания провела на собственные деньги и планирует значительно изменить саму технологию производства. Более того, новое "Олжа Агро" активно расширяет зону влияния, за последний год добавив к имеющимся 840 тысячам гектаров земель еще около 100 тысяч га.
– Какое сегодня отношение имеет ТОО "Олжа Агро" к ТОО "Иволга Холдинг", если говорить о земле, технике и другом имуществе?
– У "Иволги" были долги: около одного миллиарда долларов. К нам обратились кредиторы компании и, по сути, настоящие хозяева всего этого имущества, потому что являются залогодержателями. Они понимали, что ситуация тупиковая, и не готовы были финансировать "Иволга Холдинг", как предприятие, потому что оно имеет плохую историю. Мы вышли с предложением, что готовы стать правопреемником данного имущества, если договоримся по цене с кредиторами.
Не могу говорить об обязательствах, которые мы на себя взяли, но договорились о цене. Проговариваем, каким путем будем реабилитировать все предприятия. Что касается обязательств "Иволги" и наших, то они друг с другом не связаны, потому что мы два разных юридических лица. Но есть наши договоренности с кредиторами "Иволга Холдинга".
Сегодня ряд земель и техники принадлежат "Олжа Агро". Например, Садчиковскую ферму и земли, принадлежащие этому предприятию, мы рефинансировали и перевели на "Олжу". Ряд предприятий все еще в залоге у залогодержателей. Сейчас находимся в диалоге с ними: как юридическим путем сделать так, чтобы было максимально удобно для функционирования самой кампании. Мы еще в переговорах. Кредиторы – главным образом казахстанские банки, есть иностранные, но небольшая доля по ним. Планируем до конца года точку поставить.
Та работа, которую мы проводим по реабилитации "Иволги", беспрецедентна в плане масштабов. Такого в стране никогда не проводилось. Мы по ходу дела "дошивали", скрепляли.
– Те 40 миллиардов тенге, что акционеры ТОО "Олжа Агро" вложили в предприятие…
– Пошли в том числе на погашение долгов: выкуп имущества, налоги, рефинансирование по ряду предприятий, на оборот, выплату долгов по зарплате. Нам дополнительных денег сегодня не надо.
Ручное управление
– Идея ухода от централизации, судя по вашим "Запискам агроспасателя", которые вы периодически публикуете на своих страницах в соцсетях, пока не реализована.
– Давайте не буду лукавить: у нас все еще ручное централизованное управление. Мы не перешли к децентрализации. Это факт. Но мы семимильными шагами в эту сторону идем. У каждого предприятия уже свои бюджеты, финансовые директора, защита по каждому бюджету.
– Воровство в холдинге также стало темой не одного вашего поста в сетях. Как вы решаете кадровые проблемы?
– Когда я шел сюда, меня акционеры спрашивали, где буду делать офис. Сказал сразу, что если в столице, то через год компанию нужно будет закрывать. Находиться в Нур-Султане и управлять компанией оттуда невозможно. Более того, находясь в Костанае, управлять компанией невозможно.
У меня есть концепция "Сергей, Владимир и Александр". Это просто имена, не привязанные к конкретному человеку. Владимир – "Джентльмен удачи" – украл/выпил/сел. С ними служба собственной безопасности воюет, и я на них не обращаю внимания. Есть Сергей – сотрудник, который все знает и умеет, но ему все равно. Я называю таких вредителями. А есть Александр. У него всегда отремонтирована техника, а если не отремонтирована, то он всегда знает, когда придут запчасти. Если те не идут, то он едет сюда и проедает плешь своему директору, мне. Это человек, которому не все равно. Так вот, я создаю максимально невыносимые условия для Сергеев, чтобы выявить и вырастить Александров.
Мы уже уволили около 20 таких вредителей: региональные директора, директора ТОО, агрономы, механизаторы.
– Как вы ищете новых сотрудников? Это местные кадры или же привозите, откуда угодно, лишь бы знал свое дело?
– Делю управление предприятием на две части. Это мозги – агрономия. Она требует знания местности, типов осадков, типов почвы. Тут надо быть местным, причем не из Северо-Казахстанской области, а именно костанайским. Есть вторая часть – организация труда. Здесь можно быть просто профессионалом. Должен сказать, что справляемся местными кадрами.
Есть сотрудники, с которыми мы вынуждены продолжать работать, но считаю их недостаточно компетентными. Человек разбирается в том, чем занимается, но не ищет новые культуры, не работает с новыми сортами, не думает, как можно повысить рентабельность.
О посевной, удобрениях и вредителях
– У нас порядка 70% все еще под зерновыми культурами: ячмень, пшеница, твердая пшеница. Порядка 20% – это масличные культуры. Оставшиеся 10% – это либо зернобобовые, либо под кормовые, такие как овес. Зерновые культуры превалируют. В том числе потому, что земли все еще не готовы. Есть такие вещи, как остаточное действие химических препаратов, которые применяли из года в год: "Йодосульфурон", "Хлорсульфурон", "Метсульфурон-метил". Они имеют плохое действие на масличные культуры.
Мы не в состоянии единовременно перейти на правильное соотношение зернобобовых к масличным и зерновым. Поэтому в таком большом масштабе обрабатываем земли и отправляем под пар, чтобы выровнять соотношение высокорентабельных культур к менее рентабельным, получить какой-то паритет, при котором финансовые потоки будут нас удовлетворять. Мы видим перспективу в конверсии: 30% – масличные, 30% – зерновые и 30% – кормовые культуры. Думаю, к этому добавятся зернобобовые для плодосмены, но в целом такой паритет планируем соблюдать.
– Летом прошлого года Вы говорили, что компания имеет 840 тысяч гектаров.
– Все остальное – пастбища. Сегодня у нас еще больше земель – порядка 930 тысяч гектаров с учетом присоединения приобретенных нами предприятий компании "Алиби".
Это три хозяйства в Узункольском районе и одно в Карасуском. В общей сложности они дали около 100 тысяч гектаров. Посевную мы в этом году по ним уже провели.
– Многие жалуются на то, что влаги недостаточно в почве.
– Я всегда говорю: не жалуйтесь на погоду. Есть целый ряд мероприятий, которые влияют на результат. Их надо сделать правильно, корректно и вовремя. Надо жаловаться не на погоду, а на свою неорганизованность и несоблюдение технологий. Погода важна, но неправильно надеяться, что погода все исправит.
Не кредит, но лизинг
– Из каких источников финансировалась посевная?
– Политика нашего менеджмента и акционеров такова: сельхозкомпании под существующие условия заимствования, в частности даже от государства, существовать успешно не могут. Потому что взять деньги (на посевную кампанию. – Прим. авт.) в апреле и вернуть в ноябре-декабре – это кабала. У меня запчасти на John Deere идут 90 дней. Мы заказывали их в середине ноября прошлого года. Но, если мне в декабре возвращать заем, как их смогу приобрести? Соответственно, этот механизм неприемлем. Более того, он работает против сельхозтоваропроизводителей (СХТП), которые вынуждены выбрасывать весь свой товар в октябре-ноябре. В результате цена на наше зерно становится крайне непривлекательной и не дает ожидаемых доходов фермеру. Пока цена выправляется – это два-три месяца – страдают все. А ведь изначально мысль была правильная, когда этим занималась Продкорпорация, и возврат был зерном. Но Продкорпорацию вывели, а концепцию не подровняли.
Мы полностью финансируемся за счет акционеров, не считая лизинга техники. Но это святая святых. Обновление и капзатраты должны быть за счет лизинга – это нормально. А вот оборотные средства должны быть собственными.
– Какие условия кредитования были бы удобны, по Вашему мнению?
– Сегодня условия кредитования на обновление маттехбазы очень хорошие. Субсидия в 25% от капзатрат подвигла огромное количество сельхозников на обновление парка. У нас, в "Олжа Агро", 980 единиц техники старше 40 лет. В процентном соотношении по выработке это порядка 35-40%. В этом году мы приобрели порядка 35 посевных комплексов, в том числе John Deere, с помощью "Казагрофинанса" и получили субсидии от акимата. Данная программа на самом деле очень продуманная и умная.
В целом требования, выдвигаемые финансовыми институтами к СХТП, не могут быть идентичными с требованиями к строителям торгового комплекса или жилого центра. Это совершенно разный бизнес. Одно из требований, которые не выдвигаются, – соблюдение технологии. То есть сельхозник, который не соблюдает технологию, заведомо подвержен низким урожаям, недобору качества и количества.
Плюс к этому АКК финансирует только под банковскую гарантию. Для неподготовленного финансово человека скажу, что получить в банке банковскую гарантию или деньги – это одно и то же. Вы проходите те же самые процедуры. Если вам одобрили банковскую гарантию, то и деньги могут дать. Может, вы заплатите за сами деньги чуть большие проценты, чем за гарантию. По сути, с учетом того, что у нас огромное неприятие рисков со стороны финансовых институтов по отношению к сельскому хозяйству, требование банковской гарантии – это все равно, что сказать: "Иди возьми деньги в другом банке".
– Глава агрофирмы "Диевская" Олег Даниленко на встрече с Президентом Касым-Жомартом Токаевым во время его визита в Костанайскую область в мае текущего года вновь озвучил предложение продлить до года сроки кредитов на проведение посевной и уборочной кампаний.
– Вы получили деньги в апреле, должны вернуть в апреле и опять же взять? Зачем их отдавать? Дьявол в деталях. Возможно, нужны долгосрочные займы. Продление на год – это не решение. Там больше вопросов, чем ответов появится.
Урожайные расчеты
– Какую планку по урожайности и цене ставите для себя на этот год, чтобы это обеспечило минимальную рентабельность хозяйства?
– Во всех бюджетах закладываю цену пшеницы 45 тысяч тенге, льна – порядка 80 тысяч тенге. С учетом того, что пшеница стоит 70, а лен – 125. Я должен быть в плюсе и финансово стабильным при этих ценах. Исходя из своих планов, принимаю инвест-решения: приобретать технику или нет. Кто знает, что этих цен не будет? Не могу себе позволить, чтобы семь тысяч человек остались без работы. Поэтому мое планирование должно быть максимально пессимистичным. Даже реалистом быть опасно. Но это не значит, что я не предпринимаю действий, чтобы эти прогнозы не сбылись.
По урожайности плановая, к которой иду, в круг 14,9 центнера по пшенице. Она была сформирована следующим образом. Мы разобрали каждую клетку: сколько в ней гектаров, какая структура почвы, какие сорняки, смотрим статистику за последние 15 лет. Если клетка давала урожайность 12 центнеров, то никогда не поставлю выше ее урожайность.
Мы их вывели из-под экономически рентабельных культур и направили под залужение. Оставили только те клетки, которые дают урожайность 13-15 центнеров с гектара и выше.
Мы привносим детализацию. Бюджет на 2019 год был сформирован исходя из колхозов. В будущем году, исходя из каждой клетки, буду знать, сколько она зарабатывает или не зарабатывает денег.
– Среди аграриев звучали нарекания в сторону теперь уже бывших "иволговских" полей, касательно болезней и вредителей, с которыми холдинг если и боролся, то плохо.
– Мы поменяли технологию: значительную долю в обороте отдали под пары, вносим удобрения. В прошлом году столкнулись с огромным количеством болезней и вредителей на полях: трипс, гессенская муха, фузариоз, септориоз... Пшеница гнила на глазах. Самое страшное, что балл бонитет 60, а "иволговские" земли дают восемь центнеров. Понимаю, что предыдущее руководство работало в режиме тотальной экономии: не применяли технику, химию. Мы по болезням в этом году планируем двухкратную обработку в июне и июле. Потому что сапрофиты сокращают урожайность до 70%. Не говоря уже о вредителях. Думаю, что (в прошлом году. – Прим. авт.) потеряли урожай не потому, что погода не позволила, а не делали все необходимые мероприятия.
– ТОО "Олжа Агро", впрочем, как и его предшественница, сырьевая компания. То есть главным образом вы производите зерно, масличные, мясо и молоко. Но в структуре компании есть перерабатывающие предприятия. Планируете продавать их или, может быть, напротив, собираетесь открывать новые производства?
– По закрытию или продаже, в частности, переработки, мы не думали. Это, наверное, неправильно: весь мир движется в сторону переработки. Но есть сложившаяся конъюнктура на том же мукомольном рынке. В Костанайской области множество мельниц стоит. Мы думаем над переработкой, но что-то глубже, чем просто мука.
Один из основных перерабатывающих заводов, который мы видим, – это живой завод под названием "корова". Переработка молока в кефир, обвалка мяса – там себя не вижу. Это другой бизнес, немного не то, чем я занимаюсь. У нашей структуры есть четкое понимание фокусов. В маркетинге мы не сильны, не сильны мы и в войне за прилавок. Но чтобы произвести сочные корма и получить высокие удои с коровы – это мы можем.
– То есть поголовье животноводческой фермы "Садчиковское" расти будет, а мощности одноименного молокоперерабатывающего предприятия – нет?
– Да, не вижу в этом смысла.
– В структуре "Олжа Агро" восемь элеваторов совокупной мощностью хранения почти 1,5 миллиона тонн. Какова ситуация с ними?
– С элеваторами дела обстоят не очень хорошо. Репутация у них очень плохая. Мы максимально работаем с крестьянами и пытаемся донести до них, что готовы принимать по качеству, которое определит любое другое сертификационное агентство. Отжимать не собираемся. Но, когда вас 10 лет за нос водят, очень сложно довериться. Мы ведем работу. В прошлом году на 1,5 миллиона тонн приняли 100 тысяч тонн от давальцев. В этом году планируем хотя бы 300-400 тысяч тонн принять. Я дам личную гарантию. Но аграрии понастроили сами себе элеваторы. Мы все понимаем, почему.
Татьяна Шестакова
