Перефразируя знаменитый мем, я бы сказал: "Все мы немного нефтяники из "КМК Мунай". В плане того, что все хотели бы повышения зарплаты в два раза. Давайте рассмотрим эту ситуацию с разных сторон, выделив ключевые моменты.
1. Компания добывает нефть в Актюбинской области с показателем около 430 тыс. тонн (по итогам 2020 года), это эквивалент 8,6 тыс. баррелей в сутки, что составляет около 0,5% от ежедневной добычи нефти и газового конденсата в Казахстане. Не так уж и много, хотя для Актюбинской области все же значимая цифра.
2. Добыча нефти в Актюбинской области будет снижаться, так как месторождения уже истощены, а в геологоразведку инвесторы вкладываться не спешат по многим факторам. Область обеспечивает около 8% от нефтедобычи в РК. На горизонте ближайших лет Актюбинская и Мангистауская области выйдут на "орбиту" неуклонного падения добычи, как и Кызылординская область.
3. Союз нефтесервисных компаний KazService привел средние данные по заработной плате на основе налоговых выплат, из которых следует, что средняя заработная плата в компании составляет порядка 227 тыс. тенге, что сопоставимо, например, со средней заработной платой крупной добывающей компании – АО "СНПС-АктобеМунайГаз" (246 тыс. тенге при 61 тыс. баррелей в сутки), но меньше, чем в "Казахойл Актобе" (351 тыс. тенге) или "Казахтуркмунай" (610 тыс. тенге).
4. Компания наполовину принадлежит китайской нефтедобывающей госкорпорации (если быть точнее, ее "внучатым дочкам"), что, конечно, подогревает конфликт, выводя его в сторону "это наша, а не ваша нефть". К сожалению, в Казахстане пока не сформировался "культ" инвестора, а любые инвестиции и проекты со временем сталкиваются с лозунгом "они наживаются на наших ресурсах". Хотя при этом все понимают, что без существенных инвестиций эти проекты не могли бы существовать, а сами деньги/вложения также имеют цену.
5. При этом добыча в РК из-за кризисных явлений и макроэкономической ситуации снижается, к примеру, в этой компании к 2019 году добыча снизилась на 11%. Могут ли руководство/акционеры в такой ситуации идти на повышение заработных плат?
Примерно такие вводные данные. Что из этого следует? Ну, во-первых, у общества в целом высокий уровень недоверия к нефтяным компаниям и отсутствует картина по заработным платам, финансовому состоянию, показателям физических объемов производства. Для предотвращения таких ситуаций с манипулированием данными и требованиями следовало бы повысить прозрачность в этой сфере. Даже в текущей ситуации ни забастовщики, ни сама компания не называли данные о заработной плате производственного персонала. В компании заявили о средней заработной плате в 208 тыс. тенге, но я не понимаю, это производственный персонал конкретно забастовщиков или в целом по компании.
Во-вторых, существуют "структурные" дисбалансы в заработных платах частных нефтяных компаний и ДЗО (дочерние зависимые организации) КМГ. Нацкомпании после череды забастовок и трудовых конфликтов пришлось идти на повышение зарплат, внедрение программы "5-50" (при увольнении избыточного персонала сотрудникам выплачивали 50% от заработной платы в течение пяти лет), гарантировать объемы работ подрядным нефтесервисным компаниям, которые будут принимать на работу их бывших работников, и др. То есть нацкомпания была вынуждена поднять "планку" оплаты персоналу, и теперь сотрудники частных компаний приводят в пример этот уровень. Но нужно понимать, что это не будет продолжаться долго.
Персонал НК избыточен, а некоторые активы стабильно генерируют операционные убытки, но дочерние компании продолжают функционировать в целях поддержания занятости и стабильной социальной ситуации. Это с вероятностью в 90% будет пересматриваться по мере подготовки НК "КМГ" к выходу на IPO. Ведь инвесторы будут требовать избавляться от неприбыльных и непрофильных активов.
В-третьих, заработные платы в Актюбинской области (в нефтяной сфере) действительно ниже аналогичной оплаты в Атырауской области. Есть много факторов и объективных, и необъективных, однако реальность такова. Расскажу собственный пример: мы выполняли нефтесервисные работы в Атырауской области, но найти там "недорогой" персонал проблематично. Мы привозили туда наших рабочих из Актобе. Дорога, суточные, какие-то суммы по перевахтовке – все это в любом случае выходило дешевле найма работников из Атырау.
Это не хорошо, и не плохо, это трудовая реальность. И это преимущество для нефтяников из Актобе. Если бы была обратная ситуация, то аналогичным образом бастовали бы в Атырау, говоря: "А в Актобе платят больше".
В-четвертых, государству и нефтяным компаниям следует выработать алгоритмы действий в таких ситуациях, ведь их количество будет неуклонно расти, ведь нефть – это исчерпаемый ресурс, и в нескольких областях РК снижение добычи не переломить. По крайней мере в ближайшие три-пять лет.
Ну, а с точки зрения работодателя я могу сказать, что, конечно, это нужно решать в конструктивном ключе. Бастовать и останавливать производственные процессы неправильно. Но, к сожалению, нам нужно готовиться к росту таких "флешмобов".
Подписывайтесь на Telegram-канал Atameken Business и первыми получайте актуальную информацию!
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора
