Можно сказать, что Афганистан стал триггером активизации разнообразных международных процессов, которые мы наблюдали достаточно продолжительное время с момента распада биполярной системы международных отношений в начале 1990-х годов. Как известно, Афганистан был в то время и остается по сей день своеобразным "яблоком раздора" различных международных сил, которые апробируют на этой площадке разнообразные модели "управляемого хаоса", в котором пытаются реализовать свой меркантильный интерес многие международные игроки. Несостоявшаяся современная государственность этой страны в определенной степени выгодна многим международным акторам, поскольку является своеобразным "испытательным полигоном" для имплементации собственной конфигурации как региональной, так и глобальной политики. Исторически сменявшие друг друга системы внешнего управления ситуацией в этой стране от Британской империи и Советского Союза до неудавшихся попыток США сегодня, показали не только несостоятельность афганского "проекта модернизации", но и ущербность унилатерального решения международных проблем в принципе. Мир, не смотря на конфронтационный накал сегодняшнего дня, является достаточно тесным пространством взаимозависимых интересов различных государств. Полагаю, что актуален не только внутриафганский, но и международный консенсус по Афганистану, необходима разработка общих принципов организации нового международного порядка, принятие новых "правил игры". Уход американцев из Афганистана символизирует собой признание несостоятельности американской модели глобализации как расширения влияния Запада. Теперь ясно осознается многими необходимость ее пересмотра. Афганский кейс заставляет всех заинтересованных "игроков" пересмотреть свое международное позиционирование, методы и инструментарий наращивания своего влияния. Думается, вряд ли кто-то из влиятельных игроков захочет "наступать на те же грабли", на которые наступали в этой стране СССР и США. Не смотря на ожидания некоторых того, что Китай захочет попытаться по своему разрешить "афганский вопрос" вряд ли правомерны. Китайское руководство, с моей точки зрения, переходя здесь реку "осторожно нащупывает камни", стремясь не попасть в водоворот сложного клубка как внутриафганских, так и региональных проблем. Хотя "приз" в виде влияния на распределение богатых природных ресурсов Афганистана достаточно заманчив…
Для стран Центральной Азии Афганистан является достаточно близкой страной не только в силу исторических и культурных обстоятельств, но также и как своеобразный опыт негативной трансформации от традиционного общественного формата к модернистскому обществу и обратно. Наши страны, возродившие свою исконную независимость после распада Советского Союза стоят перед достаточно сложной дилеммой выбора модели вхождения в мировое сообщество как страны с абсолютным суверенным правом на свою национальную идентичность и свой уникальный путь либо же с относительным и ограниченным суверенитетом, предполагающим заимствование уже готовых и апробированных моделей развития в контексте тех или иных интегрированных объединений с устойчивой и авторитетной государственностью. Например, в качестве последних для стран Центральной Азии в актуальной повестке дня можно назвать Россию в контексте расширения партнерства с ней стран региона в рамках ЕАЭС, и Турцию как центр объединяющий тюркоязычный мир. Китай и США выглядят в этой связи как состоятельные доноры региона в торгово-финансовом, технологическом, военно-политическом, культурном отношении глобального порядка. Афганский кейс ярко демонстрирует опасность для наших стран включения в орбиту только одного вектора влияния, который означает разбалансировку и дисгармоничное позиционирование в и без того турбулентном мире, полном старых и новых диспропорций. С нашей точки зрения благоприятной перспективой развития является формирование центрально-азиатского консенсуса "Великих держав", но никак не конфронтация и реализация различных версий "управляемого хаоса" со стороны кого-либо одного. Инклюзивность согласованных между собой внешнеполитических доктрин республик Центральной Азии по отношению к ведущим центрам силы – актуальная, жизненная необходимость, а не блажь политических лидеров. Продекларированная практически всеми многовекторность является обоснованным шагом на пути к выстраиванию состоятельной и эффективной политики выживания наших стран в условиях "продавливания" авторитетными мировыми силами своих интересов в регионе. Думается, не лишено смысла и практического значения стремление стран Центральной Азии к региональной кооперации, формированию общего рынка, единой экономической инфраструктуры, скоординированной внешней политики и других форм интегрированного взаимодействия. Единая и состоятельная Центральная Азия также в интересах крупных мировых "игроков", заинтересованных в формировании состоятельного и устойчивого, предсказуемого, подчиняющегося принятым международным правилам социального пространства. Афганизация Центральной Азии способна взорвать ситуацию не только в самих странах региона, но и стать катализатором и источником деструктивных процессов, прежде всего, в странах соседях, например, в Китае или России. К сожалению, сегодня мы видим ряд негативных постимперских стремлений некоторых стран настаивать на эксклюзивном влиянии на выбор ориентиров наших стран. Например, рассмотрение Россией Центральной Азии в качестве собственного "заднего двора" и зоны исключительной ответственности становится большим риском для стабильности и безопасности в центре Евразии, которое несет угрозу не только нам, но и всему сложному большому региону в целом. Центральная Азия сегодня итак имеет достаточно большие издержки в связи с конфронтацией Запада и России, "торговой войны" Китая с США, искусственного нагнетания обстановки в самих странах посредством гибридных информационных войн, разжигающих ксенофобию, агрессию и другие виды фобий среди населения, среди которых, например, те же китаефобия или русофобия.
Одним из сложнейших вызовов для стран Центральной Азии стала пандемия коронавируса, причем как в прямых потерях людских ресурсов, так и упущенной экономической выгоды вследствие банкротства предприятий и закрытия транспортно-логистических коридоров, свободы перемещения труда, капитала, товаров и услуг на всем пространстве континентальной Евразии. Примером этого может служить "затор" для коммерческих грузов на казахстанско-китайской и российско-китайской границах. Идея российского президента о "Большой Евразии" в этих условиях может остаться несбыточной мечтой, способной обернуться большими проблемами для всех без исключения стран нашей части света. Таким образом, сценарий эксклюзивного внешнего влияния на региональное развитие Центральной Азии является катастрофичным в силу несбалансированности с другими векторами. Я считаю, что попытки Российской Федерации по возвращению ее исключительного доминирования в регионе очень опасны как для стран Центральной Азии, так и для самой России. Необходимы новые принципы российской внешней политики в так называемом "ближнем зарубежье". Прецеденты отхода от России целого ряда государств в европейской части бывшего СССР – наглядный пример ущербности и пагубности для российских интересов стратегии эксклюзивного влияния любой ценой. Попытки давления России на своих исторических партнеров и союзников, привели к тому, что такие страны, как Украина, Грузия, Азербайджан и Молдова избрали альтернативный России вектор внешнеполитической ориентации. Голосование ногами населения Беларуси и других "приглашенных мигрантов", скопившихся на ее границах с Польшей, в связи с однозначным неприятием несостоятельного режима Лукашенко в конечном итоге может привести к разрыву вынужденного союза "Батьки" с Кремлем с вполне предсказуемым сценарием нового приближения НАТО к границам Российской Федерации. Итоги 44-дневной войны Азербайджана с Арменией также стали неприятным "сюрпризом" для России, вынужденной теперь терпеть присутствие Турции на Южном Кавказе. В самой России наблюдается всплеск ксенофобских настроений, способных подорвать устойчивость федеративного устройства государства. В ряде федеральных образований зреет недовольство политикой Кремля, которое при дальнейшем усилении может разжечь центробежные процессы с непредсказуемыми последствиями. В этом отношении Центральная Азия представляется для России верным форпостом поддержки России, если она сама своими неумелыми действиями не отвратит от себя последних союзников, обвиняя их в недостаточной лояльности. Недавнее необоснованное заявление Министра Иностранных Дел Российской Федерации Сергея Лаврова в "Российской газете" о ксенофобии в отношении русскоязычных в самой русскоговорящей стране – Казахстане, наряду с постоянными территориальными притязаниями к нашей стране, озвучиваемыми политиками разного уровня, переполняют "чашу терпения" населения, толкая нас в объятия других не менее значимых мировых игроков с более вежливой стратегией взаимодействия. К примеру, прошедший в Стамбуле саммит глав государств Совета Сотрудничества тюркоязычных стран уже трансформировался в Союз Тюркских Государств со своим стратегическим видением до 2040 года с достаточно ясной геополитической и ценностной основой, которая, к примеру, отсутствует в проекте евразийской интеграции.
Уход США из Афганистана, однако, не означает ухода янки из региона Центральной Азии. Речь, очевидно, идет о рекогносцировке и новом переформатировании американского влияния в Центральной Евразии. Американцы, с нашей точки зрения, стремятся оптимизировать свое присутствие посредством более гибких и точечных направлений сотрудничества, используя уязвимости своих конкурентов и ориентируясь на импульсы растущей национальной самоидентификации народов региона. Консультационный формат "C5+1" предложенный американской администрацией нашим государствам является объективно оптимальным вектором нового переформатирования. Кстати говоря, к этому формату позднее прибегли и в Москве, и в Пекине, понимая актуальность согласованных действий всех стран региона. Я полагаю, что США, находясь в некоторой "тени", будут наблюдать и использовать ошибки своих конкурентов в региональной политике, используя транзитные процессы в наших странах в своих интересах.
Затишье в китайской инициативе "Пояса и пути" обусловлено не только распространением коронавирусной инфекции. С нашей точки зрения, Китай достаточно активно развернув эту инициативу и осуществив интенсивные инвестиции в регион, теперь осуществляет своеобразный аудит эффективности проектов и концентрируется на наращивании политического влияния не только в регионе, но и в мире в целом. Концепция "китайской мечты" и строительство "сообщества единой судьбы человечества" может рассматриваться и как своеобразная китайская модель глобализации, принятие которой может обеспечить в перспективе глобальное лидерство Китая в мире. Здесь мы наблюдаем фокус внимания лидеров страны на наращивание внутреннего потенциала, опоры на собственные силы и рост внутреннего потребления, развития состоятельного рынка в пределах самой Поднебесной, ее автономности и самодостаточности. Думается, пришло осознание того, что чрезмерная включенность в мирохозяйственные связи и влияние конъюнктуры мирового рынка, технологическая зависимость от стран Запада усиливает уязвимость Китая, в связи с чем, страна осуществляет последовательные шаги по ограничению данных форм взаимозависимости.
Таким образом, сегодня в Центральной Азии сконцентрировался достаточно сложный клубок проблем и, одновременно, возможностей, для маневрирования. В связи с чем, Казахстану предстоит достаточно гибко и осторожно "пройти между каплями дождя" противоречивой международной политики.
Подписывайтесь на Telegram-канал Atameken Business и первыми получайте актуальную информацию!
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора
