В феврале в Казахстане запустились биржевые торги сжиженным нефтяным газом. Как развивается торговля этим товаром на организованных площадках, рассказал вице-президент товарной биржи "Каспий" Эрик Танаев.
– Эрик Маратович, расскажите, пожалуйста, как сейчас развивается динамика на биржевом рынке сжиженного нефтяного газа. Насколько помню, торги были запущены в феврале этого года, 5% направленных на внутренний рынок объемов в стране были допущены на биржу, сейчас обороты увеличатся до 10% в июле. Как Вы видите ценовую динамику, она сильно отличается от той, что была заложена госрегулированием, велики ли колебания?
– Сейчас уже с июня начались торги с поставкой на июль, и объемы, выставляемые на биржу, увеличиваются до 10%, уже торги идут. Единственное, что объемы эти не продаются. По большей части покупателями не выбираются те объемы, которые выставляются через электронные торговые площадки (ЭТП). Поначалу, когда торги были запущены в феврале, для многих это было интересно, я так понимаю, все "на ура" пошли и начали покупать, все, что было, все выбирали, ничего не оставалось. Потом, мое мнение такое, что не до конца была информированность покупателей, ряд покупателей думали, что, по какой цене они купили на бирже, по той они ее и получат в месте доставки.
– Но это не поставочная цена была?
– Да, это цена на заводе. Хотя информация всем доводилась, всем участникам рынка, мы лично ездили и рассказывали по регионам. Изначально по правилам торговли сжиженным газом идея была такая, что все торги будут проводиться по цене на заводе. Базовая цена – это 43,3 тысячи с НДС за тонну, и от нее уже в коридоре могут торги проходить. Далее, если торги завершились на уровне 50 тысяч тенге за тонну средневзвешенно, то следующие торги открываются 50 тысяч в коридоре плюс-минус 20%.
Если смотреть по цене, как она варьируется, как она прыгает, то достаточно сильная волатильность. Почему? Потому что рынка как такового нет. Есть несколько продавцов, несколько покупателей – этого недостаточно для ликвидности. Что такое нормальный рынок? Это много покупателей, много продавцов, цена не регулируется и заключается много сделок. Почему министерство решило в двойном встречном анонимном аукционе проводить – это такой режим торговли, где сводится большое количество заявок на покупку и на продажу и формируется нормальная рыночная цена.
В нашей же ситуации, когда одна или две заявки на продажу и одна-две на покупку по определенному базису, то складывается следующая ситуация: продавец хочет продать по верхней планке – по 52 тысячи тенге за тонну, покупатель хочет купить по нижней – за 37 тысяч, и они там будут стоять вдвоем "до победного", пока кто-нибудь не поднимется или не опустится. Если покупателю нужен газ, если у него нехватка, нужно закрывать объемы – он будет подниматься вверх по цене, но до того предела, до которого ему позволяет его норма прибыли, на которую он рассчитывает.
Продавцу же смысла спускаться нет, он хочет получить максимум, потому что та цена, которая в Казахстане, она намного ниже экспортной. Допустим, в том же Узбекистане, в Европе, Украине, куда наши экспортируют сжиженный газ, это от 400 долларов за тонну и выше. На Украине вообще до тысячи долларов доходила. Цена в Казахстане на сжиженный нефтяной газ неконкурентная – 50-60 тысяч тенге. Максимальная цена, по которой заключались сделки, 72-75 тысяч в феврале – это Алматы или Алматинская область – регион, где достаточно много покупателей, наблюдается конкуренция.
Газосетевые организации получают основные объемы по прямым договорам по базовой цене в 43 346 тенге с НДС и остальное добирают на биржах, средняя цена в итоге "разбавляется" и приемлема для них. Мы анализировали рынок, чтобы понять ситуацию по сжиженному газу. Почему ряд регионов не приобретает газ по 50-52 тысячи тенге за тонну?
Возьмем Актюбинскую область. Там находятся два завода – "Казахойл-Актобе" и "CNPC-Актобемунайгаз". Покупатели выставляют заявки на покупку максимум 43 тысячи тенге. Цена на заправке одного литра газа стоит 52-53 тенге, в пересчете за тонну – 95-100 тысяч тенге. Покупая газ по предельным ценам 43 346 тенге, с доставкой в Актобе цена составит 50 тысяч тенге. В результате продажа в рознице почти в два раза. И так по ряду регионов.
Северо-Казахстанская область: цена на "пистолете" 72 тенге – это 130 тысяч тенге за тонну. Не готовы там покупать по 52 тысячи тенге за тонну через биржи, их устраивает только 43 тысячи Хотя, извините меня, у нас уже давно прошли те времена, когда норма прибыли закладывалась 100-200%. Нормальная норма прибыли сейчас 10-20%.
Поэтому рынок ожидают изменения, например создание крупных покупателей, игроков, готовых на такую норму прибыли в 10-20%, ну 30%. Даже если рассматривать 50% надбавку, то цена в 60-70 тысяч тенге за тонну сжиженного нефтяного газа вполне приемлема. Есть крупные сетевые компании, которые работают не только в одной области, а в девяти областях. Например, на Алматы они покупают по 70 тысяч тенге за тонну. Они понимают, что, в принципе, и этого достаточно, чтобы заработать. Да, они купят по прямым договорам партии по 43 тысячи тенге за тонну, продадут по 90-130 тысяч, но можно же еще дополнительно докупить за 60-70 тысяч тенге и на них 30-40 тысяч тенге с тонны заработать, и это нормально.
Конечно, имеются административные расходы, накладные, но сомневаюсь, что они составляют 100% от цены сжиженного газа.
Это одна из проблем, что наши покупатели не готовы. Вторая проблема – это ограничения, заложенные в правилах торгов, обязательства по реализации на определенный регион. К примеру, у нас есть план поставок на каждый месяц через ЭТП и вовне. Имеется ряд продавцов с поставкой на Мангистаускую область. У одного продавца с февраля ни одна тонна не продалась на данный регион, тем не менее, данное распределение продолжается, хотя этот объем готовы выкупить другие регионы – Караганда, Алматы, Тараз.
Продавец же продолжает выставлять заявки на продажу по данной области, так как указано в плане поставок. Покупатели же приобретают у местного завода – КазГПЗ (Казахский газоперерабатывающий завод. – Ред.), при этом цена доходит до 80 тысяч тенге.
Также при не реализации по прямым договорам продавцы обязаны выставить данный объем на биржу, и они выставляют опять по тем же регионам, по которым не продалось. Мы предложили выставить без привязки к региону, и сейчас поставщик собирается уточнить данный вопрос в министерстве, хотя в правилах этот момент не зарегулирован. Продавцы, конечно, заинтересованы в низком спросе в пределах Казахстана, так как экспортная цена намного привлекательнее.
Кроме того, в последующем необходимо рассмотреть вопрос по доступу на торги трейдеров, "спекулянтов", они бы расшевелили рынок.
– Ликвидности было бы больше?
– Да, появились бы дополнительные покупатели, продавцы, и они бы закрывали возникающий дефицит в определенных регионах, выкупая излишки с других.
С другой стороны, у нас ведь торги начались в феврале, первые два месяца они активно шли, потом пошло снижение, возможно, сказался летний период. Кроме того, я полагаю, при формировании заявок от покупателей для плана поставок запрашивается больший объем, чем на самом деле необходимо. По логике: попросим больше – дадут меньше, но достаточно, чтобы не покупать на бирже.
Когда у нас упал объем продаж, я попросил наш отдел торгов выяснить у брокеров причины отсутствия заявок на покупку. Брокеры прозвонили своих клиентов и выяснили, что многие затоварены газом, купленным по прямым договорам по предельной цене за 43 тысячи тенге.
– Дешевый бензин, наверное, тоже как-то влияет?
– Да, это тоже я думаю. В Алматы я был на прошлой неделе – там 142 тенге за литр.
– Как можно с помощью биржевой торговли создать реально конкурентный рынок?
– Много покупателей, много продавцов. Необходимо расширять пул участников торгов, когда любой сможет купить или продать этот газ, увеличится количество сделок в день, и цена будет рыночная. Когда будет очень много сделок, не будет сильной волатильности на рынке. Сейчас же один день цена 50 тысяч тенге, на другой день – 70 тысяч тенге. От этого и зависит размер гарантийного обеспечения, который на данный момент составляет 5%. Если покупатель отказывается от покупки, то он теряет эти 5%. Но когда цена прыгает на 10-20%, то покупатель может спокойно отказаться от 5%, и по-хорошему гарантийное обеспечение мы должны брать не 5%, а 20%.
– Какая часть сжиженного нефтяного газа уходит на экспорт?
– У нас 1,1-1,2 миллиона тонн потребляет Казахстан. Производим 2,7-2,8 миллиона тонн где-то. Больше половины уходит на экспорт.
– Почему экспортные сделки по сжиженному нефтяному газу через вас не идут?
– Мы предлагали нашим клиентам выставлять экспортные объемы через нас, но они сказали, что у них все объемы расписаны и свободного нет. Думаю, вопрос времени. Многие зарубежные трейдеры обращаются к нам в ожидании, что будут объемы на экспорт на бирже.
– Какой объем из выставляемых 5% проходит через вас и через ЕТС?
– У нас получалось где-то 35% от всего объема, выставляемого на торги. Кроме того, сейчас получают аккредитацию еще две электронные торговые площадки, так что объемы продаж, возможно, еще перераспределятся.
– Сейчас цены, которые у вас на бирже достигаются, они будут считаться рыночными или нет, если, к примеру, будет какой-то картельный сговор и КРЕМЗК будет проводить расследование?
– Да, думаю один из материалов, с чем можно работать, – это цена на бирже, посмотреть, по какой берут оптовые покупатели. Но это при условии, что объемы реализации через ЭТП увеличат. Тем самым госорган может проводить дистанционную профилактическую проверку, не запрашивая информации у субъектов контроля, так как результаты торгов публикуются на сайтах бирж. Например, если появились сигналы о необоснованном поднятии розничных цен.
– Ваш прогноз – увеличение объемов сжиженного нефтяного газа, проходящего через биржу, до 10% – как-то будет влиять на цены в опте и рознице?
– Производители будут больше получать, и это должно привести к тому, что часть прибыли, которую зарабатывают посредники, перейдет к производителям. На саму цену в рознице это не повлияет.
– По другим товарам – бензин, дизтопливо у нас будет продаваться как на Санкт-Петербургской товарной бирже?
– В России 10% бензина и 5% дизтоплива должны обязательно продаваться через биржу, но объем продаж больше чем обязательный, спросом пользуются торги через биржу. При этом в ближайшее время эти нормы увеличат в полтора раза. Есть еще такие плюсы – если ты купил через биржу, то тебе завод отпускает в первую очередь.
ФАС в России активно участвует в развитии биржевой торговли, применяя административные меры. Например, насколько мне известно, есть такая мера, обязывающая увеличить объем продаж через биржу для производителя на определенный срок. За последние 10 лет меры, принимаемые правительством РФ, позволили развить биржевую торговлю. Думаю, нашему Комитету по защите конкуренции необходимо также активно включаться. Есть обязательный перечень товаров, продаваемых через биржу: уголь, цемент, пшеница – всего девять позиций. Контроль по данному НПА не проводится. Кроме того, данный перечень в скором времени увеличит наш регулятор. Нефть, газ, нефтепродукты, металлы, руды, минеральные продукты и прочее включат туда, порядка 40-50 видов товаров. Проект этого приказа уже на сайте egov есть в разделе НПА.
– Угольные предприятия проводят свои сделки через товарные биржи?
– От 60 тонн любая сделка должна проходить через биржу. У нас до изменения законодательства о товарных биржах до 12 апреля 2019 года был режим классической торговли – адресные сделки. Это просто регистрация сделки на бирже, где раскрываются объем, цена. В результате эти данные видны в итогах торгов на сайте биржи, попадают в отчеты в МНЭ и статистику. 95% сделок по цементу, углю, пшенице, основным биржевым товарам проходили так. Теперь этот режим убрали с апреля, и мы переводим их в режим двойного встречного анонимного аукциона. Но не все готовы продавать безадресно в анонимном аукционе, тем более что административная ответственность для участников рынка небольшая.
Недели две назад мы разговаривали с угольщиками, крупные из них особо не имеют проблем с рынком сбыта, у них есть свои покупатели, есть свои трейдеры, а вот небольшие разрезы с объемом добычи по 500-700 тысяч тонн в год ищут рынки сбыта. Они приходят к нам и говорят, что хотят продавать через биржу в рынок, потому что уголь нужно куда-то сбывать, желательно за границу. Мы сотрудничаем с белорусской, украинской, узбекской, туркменской биржами и в целом по СНГ с другими биржами. Плюс среди наших крупных партнеров немецкая биржа при Deutsche Borse – European Energy Exchange. Наши многие брокеры, помимо того что на нашей бирже зарегистрированы, они на зарубежных биржах тоже аккредитованы и могут зеркально выставлять, "транслировать" туда заявки либо мониторить спрос для наших клиентов.
В апреле и мае мы проводили переговоры с нашими цементными заводами, которые также привыкли реализовывать цемент только посредством адресных сделок. Показывали им механизм двойного встречного аукциона, преимущества торгов на бирже. По-хорошему, биржевой брокер может заменить целый отдел сбыта и тем самым сократить адмрасходы. Брокер за небольшую комиссию со сделки всю работу может выполнить. Мы предложили им выставлять на нашу биржу их излишки с созданием базисов поставки по всем регионам Казахстана, плюс Бишкек и Ташкент. В июне уже начались продажи по некоторым базисам.
– Расскажите, по электроэнергии, парниковым газам будут у вас торги на бирже?
– Электроэнергетика у нас полузакрытая тема. Есть оператор по централизованной торговле электрической энергией ("КОРЭМ". – Ред.). Но компании неохотно выставляют туда свои объемы. Площадка не работает так, как хотелось бы. В частные биржи эти торги не пускают.
Мы как-то писали в госорганы предложения по созданию аналога скандинавской системы торгов North Pool – площадки, где включены все производители и потребители электричества. Можно государству просчитать-продумать и эту систему внедрить. Тогда производитель был бы максимально удовлетворен, он напрямую получал бы деньги от потребителя, больше зарабатывал.
– Да, и денег бы больше на модернизацию выделяли.
– Инвестиционные тарифы были же, давали возможность многим энергопроизводящим организациям обновиться.
– Да, но там не по назначению, по-моему, были потрачены.
– Я изучал тему про электроэнергию, потому что исследование проводил, когда работал с одной японской компанией. Они делали исследование здесь, в Казахстане, на возможность модернизации электростанций и готовы были привезти сюда правительственные гранты, чтобы здесь модернизировать, а в обмен получить квоты на выброс парниковых газов. Но наши не захотели, сказали, что у нас есть утвержденные инвестиционные программы, под это заложены средства, их деньги не нужны. Японцы ряд станций угольных посмотрели и сказали, что, чем модернизировать, легче новые построить, без разницы, угольные или на газе.
– По парниковым газам, скажите, почему не запустилась торговля? Был же какой-то национальный план Министерства энергетики.
– Он есть. В 2014-2015 годах торги были. В принципе, все это начиналось. Отпугнуло государство то, что цена скакала очень сильно. Спекулянты работали – они покупали дешево, продавали дорого, но так всегда, когда новый товар выходит на биржу, тем более это воздух, грубо говоря. Как его оценивать, никто не понимал. Если мы возьмем европейский рынок, то там цена тоже скакала от 0,1 евро до 25 евро на первых торгах. Но потом за два-три года она стабилизировалась, и сейчас таких скачков нет. Кроме того, государство, когда цена начинает скакать, через аукцион выбрасывает на рынок определенные объемы. Тем самым сдерживают, интервенции проводят. В Германии же распределение квот не бесплатно, как у нас, а они продаются через биржу. Там каждую неделю выставляется по миллиону тонн. Когда в прошлом году у них закончился договор с энергетической биржей и начался тендер по выбору новой биржи, торги остановились на три месяца, цена сразу поднялась вверх, потому что они перестали продавать. Когда торги продолжились, цена опять вернулась на место.
У нас было много критики в адрес того, что цена скачет. Дали бы времени – цена бы стабилизировалась. Потом еще был недостаток информации. Природопользователю, у которого излишки квот, например, предложили продать за небольшую цену. В принципе, это "бесплатные" деньги из ниоткуда. Допустим, имеется 100 тысяч тонн, при предложенной цене спекулянтом 150 тенге за тонну сумма реализации составит 15 миллионов тенге. А затем узнают, что на рынке цена уже 250-300 тенге, и высказывают свое недовольство. Но это рынок. Это сотрудники предприятия – маркетологи, экономисты, которые должны промониторить рынок, посмотреть реально, какая цена. Работа трейдеров/спекулянтов была одной из причин, почему государство остановило систему в 2016 году. В 2017 году переписывали нормативку, вносили изменения в Экологический кодекс и убрали возможность участвовать трейдерам. Сейчас покупать и продавать могут только предприятия, которые участвуют в системе.
С 2018 года запустили по-новому эту систему на три года. Общий объем выданных квот составил 485 миллионов тонн на все компании. По результатам 2018 года природопользователи посчитали, сколько они выбросили парниковых газов, и из общего трехлетнего объема закрыли выбросы прошлого года. При этом в случае превышения планируемого годового объема выбросов пока имеется достаточное количество для закрытия за счет 2019-2020 годов. Также если по результатам 2019 года будет дефицит, то он закроется с 2020 года. Однако в 2021 году при сдаче отчета за 2020 год дефицит уже не получится закрыть за счет выданных квот, так как они были израсходованы ранее. Многие предприятия сейчас покрывают свой дефицит таким образом. Те же компании, у которых есть сокращения выбросов, профицит по результатам 2018 года и они не выбрали свою квоту, они не продают, потому что они не знают, какие выбросы будут в 2019 и 2020 годах, может быть, увеличение будет, объема будет недостаточно, поэтому они сейчас не продают. У нас сейчас нет продавцов на рынке.
Я смотрел тот объем, который всем распределили. Если смотреть на ежегодный рост экономики Казахстана и посчитать, насколько должны увеличиваться объемы выбросов парниковых газов за эти три года, в принципе, думаю, к 2020 году будет огромная недостача квот на рынке. Их неоткуда будет брать. У Правительства есть резерв семь миллионов тонн, который они должны через аукцион продавать. Но они его не продают, у них нет механизма определения стартовой цены.
Кроме того, у государства есть 21 миллион тонн резерва на дополнительные квоты предприятиям в случае расширения производства и на предприятия, не вошедшие в нацплан. Но это не такой большой объем. Учитывая ежегодный рост экономики 3-4%, за три года рост выбросов составит 9-12%, что от 485 миллионов тонн составит более 40 миллионов.
– С новым Экологическим кодексом что-то изменится?
– Да, много чего. Но именно по парникам особых изменений не нужно. Единственно, мы просили, чтобы дали возможность трейдерам участвовать. Зачем они нужны? Ради того, чтобы заработать, они бы вышли на рынок и начали бы искать каждую компанию, у которой есть выбросы парниковых газов, рассчитали бы их возможные сокращения, наняв для этого специальных консультантов. Подсчитав, подтвердив и продав излишки, трейдеры могли бы зарабатывать комиссию. Это были бы те игроки, которые бы расшевелили бы рынок.
К примеру, к нам на прошлой неделе обратились компании, которым нужно 200 тысяч тонн купить за 50 тенге, они выставили заявки в торговую систему, но об этом никто не узнает, если не рекламировать, поэтому мы разместили информацию в социальных сетях, на нашем сайте, что имеются заявки на покупку квот. Тут сразу начали звонить фирмы, которые занимаются альтернативными источниками энергии – солнечные, ветровые электростанции. Это те потенциальные, кроме тех 14 миллионов тонн, источники, которые могли бы закрыть часть дефицита. Там механизм такой: построили ветровую электростанцию в 50 МВт, считают, сколько она выработает электроэнергии за год, берут ее загруженность на 50-70% и считают, сколько было бы выброшено СО2, если бы это электричество выработала угольная электростанция. И вот такой объем квот дают этой ветровой электростанции, которая не выбросила в атмосферу парники, и она может этот объем продать. Это дополнительный стимул для ВИЭ, они ведь намного дороже, чем традиционные. У государства есть несколько видов стимулирования – инвестиционные преференции, кредиты, зеленые тарифы, по которым расчетно-финансовый центр (РФЦ), "КЕГОК" покупают "зеленую" электроэнергию в 1,5-2 раза дороже, нежели у угольных электростанций, и третий – чтобы какую-то часть закрыть за счет единиц сокращения выбросов, полученных за то, что они не выбрасывают ничего в атмосферу.
Ветровая электростанция в 50 МВт может спокойно получать квоту в 100-150 тыс. тонн выбросов бесплатно ежегодно. Даже если по одному доллару считать, то 150 тысяч долларов в год дополнительный доход для ВИЭ. Для того чтобы это получить, необходимо разработать проект, провести его валидацию и направить в Министерство экологии и природных ресурсов для рассмотрения и утверждения. В дальнейшем инициатор проекта на основе расчетов по выработанной электроэнергии готовит отчет, верифицирует и получает единицы сокращения, которые можно продавать ежегодно в период действия проекта – 10-15 лет.
У нас сейчас идет сильное развитие ВИЭ по стране. Потенциально текущие все проекты по ВИЭ 3,5 миллиона тонн сокращений могут давать ежегодно. Где-то уже можно недостаток квот этим закрыть. Но сейчас идет обсуждение нового Экологического кодекса, и расчетно-финансовый центр при "КЕГОК" предлагает такую идею, чтобы все производители электроэнергии ВИЭ бесплатно передавали им все получаемые квоты – единицы сокращения.
– Чтобы потом фонд формировать по ВИЭ?
– Обоснование такое: ВИЭ получают "зеленый" тариф, взамен должны отдавать квоты в РФЦ. Но смысл предприятию тратить деньги на расчеты, верификацию, чтобы потом передать это все в РФЦ, не знаю. Во всем мире имеются параллельные механизмы поддержки альтернативных источников энергии, и один из них забирать, мне кажется, не надо.
– Какие у вас комиссионные и обороты, где вы больше всего зарабатываете – в закупках недропользователей или же торговле сырьевыми товарами?
– Основной доход бирж в Казахстане исходит от проведения торгов по закупкам недропользователей. Кроме того, на бирже "Каспий" активно используется механизм реализации неликвидов через аукцион. Торги по сжиженному газу для нас более имиджевый проект, на нем мы не зарабатываем. Комиссионные по торгам по перечню биржевых товаров, который у нас есть, цемент, сахар, уголь, зерновые, они не давали того дохода, чтобы развиваться биржам, так как до изменения закона о товарных биржах проводились по адресным сделкам, по которым цена была минимальная. После отмены адресных сделок при проведении торгов по данным товарам в режиме двойного встречного анонимного аукциона тариф выше, возможно, доходы повысятся. Плюс необходимо государству отслеживать исполнение нормы по продаже через биржу товаров из данного перечня, тогда за счет объемов увеличатся доходы по сырьевым товарам.
– А должны следить?
– Да, конечно. В законодательстве так и написано, что сделка по товарам из данного перечня, совершенная вне товарной биржи, может быть признана недействительной. Кроме того, ввели поправку по трансфертному ценообразованию: если сделка прошла через биржу, цена зафиксирована в результате торгов на бирже, то ее не надо проверять налоговому департаменту через утвержденные источники информации. Данная норма, думаю, позволит увеличить объемы проведения торгов на казахстанских товарных биржах. Единственно, чтобы биржи не начали ею злоупотреблять и проводить сделки по не рыночным ценам в целях снижения налоговой нагрузки клиентам.
Здесь, конечно, регулятор должен следить, какой-то анализ делать. Информация, подлежащая раскрытию биржами, должна быть доступна на их интернет-сайтах. Из-за того, что многие биржи не раскрывают информацию, возникает недоверие у госоргана, НПП. Поднимаются вопросы о целесообразности проведения, например, закупок недропользователями через биржу. Биржа должна быть максимально прозрачной и открытой. Поэтому мы недавно форум проводили с корпорацией "Казахмыс" для клиентов в целях максимального информирования о механизмах биржевой торговли, ориентировании на сайте нашей биржи, где покупатель, продавец может максимально всю информацию по торгам получить. Рассказывали, как проходят торги, показали систему торгов изнутри.
– Хотел спросить еще насчет зерна и металлов. Казахстан производит большую часть хрома и урана в мире, есть вопросы по трансфертному ценообразованию, ведь у нас нет товарной биржи, где металлы торгуются. Или по зерну – ЕТС активно работает в Алматы, но зерносеющие регионы у нас на севере.
– Металлы, кстати, тоже включают сейчас в перечень. Опять же это продавец должен прийти на казахстанскую биржу. Но у них нет такой необходимости. Основные покупатели – это зарубежные компании, и они покупают данные товары через крупные европейские, американские биржи либо по прямым контрактам.
– По металлам никаких перспектив нет?
– Есть мировые лидеры по металлам, например Лондонская биржа металлов, Нью-Йоркская, Чикагская, Шанхайская. Если возникнет такая необходимость в Казахстане, то почему бы и нет. Сейчас же мы сосредоточены на тех товарах, которые реально пользуются спросом на нашем рынке, те же нефтепродукты, например.
– Какие у вас обороты примерно, если учитывать, что недропользователи у вас примерно 60% объемов занимают на 200 миллиардов тенге?
– Примерно миллиард долларов, 380-390 миллиардов тенге.
Данияр Сериков
