За полтора года работы павлодарского Центр компетенции по экологическим технологиям из пяти сотрудников осталось двое. О том, что может еще удерживать специалиста в Павлодаре, порталу abctv.kz рассказал его директор Ахан Омирбек.
– В Павлодар меня попросили приехать Канат Бозумбаев (ныне министр энергетики РК. – Пример авт.), он тогда был акимом. Сказал, что в области очень нехорошая ситуация, народ уезжает из-за экологии, надо разобраться с этим вопросом, и я согласился. Действительно, в Павлодаре, как в любом крупном промышленном центре, с экологией не все благополучно. Международная комиссия, которая рассматривала положение экономики в области, в том числе и вопросы экологии, пришла к выводу, что радикально улучшить экологическую обстановку область сама не в состоянии, ей нужно помочь извне, в том числе интеллектуальными ресурсами. В списке мероприятий было рекомендовано создать организацию по типу think tank ("мозговой ящик") – это когда собирается группа экспертов из разных стран для прорыва в конкретном направлении экономики. Так был создан наш центр.
– Центр есть, а вот с финансированием, насколько знаю, туго?
– Проблемы есть. Помощь со стороны государства не предусмотрена, только спонсорская помощь от разных организаций. И таковую нам оказала только Евразийская группа в прошлом году. Ее хватило ненадолго, и мы хронически по шесть месяцев и более не получаем заработной платы. Из-за отсутствия средств в организации имеется текучка кадров. Мы, конечно, не сидели сложа руки и зарабатывали самостоятельно. Но представьте, что организация только родилась, никому не известная, без какой-либо материальной базы. Сразу большие контракты не придут: в прошлом году было заключено всего два небольших, средств от которых было недостаточно для нашего становления и роста. Таким образом, мы не смогли полноценно заняться реализацией идеи, которая служила фундаментом центра: создать центр по экологическим вопросам государственного уровня и быть ключевым органом в регионе по продвижению технологий, снижающих давление на окружающую среду.
– Что это за проекты?
– Первый – это исследование состава золы Аксуской электростанции и оценка возможности ее применения. Второй – это создание концепции реабилитации ртутного загрязнения территории бывшего АО "Химпром" – технического накопителя Былкылдак. Мы пытались инициировать запуск третьего проекта. Речь идет об улавливании дыма от угольной электростанции и получении из него минеральных удобрений. Такая технология есть, и она весьма перспективна. Сейчас пытаемся создать консорциум с коллегами из Европы и Южной Кореи и запустить пилотный проект на одном из блоков электростанции. Это очень важно, так как, по сути, наши станции выбрасывают в воздух минеральные удобрения, а их попросту надо ловить и продавать.
– И много можно продать таких удобрений?
– Такие проекты есть в Европе. Ориентировочный расчет показывает, что если взять только один из блоков станции, то он может в год дать до 4,5 млрд тенге прибыли от продажи удобрений. Особенность предлагаемых нами технологий – это не только решение экологических проблем, но и экономическая выгода, проекты будут давать прибыль. Очень надеюсь, что и другие предприятия поймут, что "зеленые" технологии, возможно, на сегодня единственный ключ к выходу из кризиса и к перспективам развития.
Хочу отметить, что наш центр определил для себя ряд животрепещущих проблем, над которыми собирается работать.
– Какие именно?
– Первое – это атмосферные загрязнения, 600 тыс. тонн выбросов ежегодно только в Павлодарской области. И с этим необходимо бороться жесточайше. Вторая проблема – это отходы производства, которых накоплено десятки миллиардов тонн. И они практически не перерабатываются. Это значит, что их разносит ветром, они проникают в почву, а затем и в воду. Вот на них мы сосредоточили свое внимание, ищем технологии по их переработке. К слову, интерес со стороны предприятий имеется.
– Каких конкретно?
– Например, Павлодарский алюминиевый завод заключил с нами контракт на углубленные исследования своего шламонакопителя, чтобы извлечь из него ценные компоненты. Это будет способствовать не только улучшению экономического состояния завода, но попутно улучшится экологическая ситуация вокруг за счет уменьшения эмиссий от шламонакопителя. У нас на этот год заключено несколько контрактов на разных предприятиях Евразийской группы.
– Как я понимаю, интерес к сотрудничеству с вами пока проявляет только одна компания?
– Да. И я понимаю, почему они сотрудничают с нашим центром.
– Откройте тайну.
– Люди, которые там работают, понимают, что это выгодная перспектива – внедрение "зеленых" технологий.
– А возможно, интерес Евразийской группы к вашим проектам более прозаичный. Если они не будут интересоваться проблемой экологии, то вопросы уже будут к ним?
– Я бы так не сказал, в области значительная часть промышленных предприятий была построена давно. Оборудование на большинстве из них изношено и физически, и морально, замена основного оборудования требует капитальных вложений. А наша идея состоит в том, что предприятие может за счет внедрения зеленых технологий сделать диверсификацию производства в условиях экономического кризиса. Так что это актуально. Причем мы предлагаем не какие-то точечные проекты, а более широкий взгляд. Например, энергетическая станция должна быть не просто предприятием, вырабатывающим только электроэнергию, а промышленным кластером, который производит самую разнообразную продукцию. И в том числе электроэнергию.
– И что они еще могут делать?
– Я уже рассказал про удобрения. Дальше из парниковых газов – сухой лед, из золы – железо, глинозем, аморфный кремний, и это далеко не предел.
– Это потребует дополнительных затрат, и значительных. Пойдут ли на это руководители компаний?
– Если проект перспективный, то деньги найдутся.
– Чтобы заинтересовать сомневающихся, необходимо показать конкретный результат. Сколько времени потребуется, чтобы реализовать подобный проект?
– Как инженер и эколог-практик, скажу, что строительство предприятия занимает от двух до пяти лет. Поэтому строить иллюзии, что, создавшись сегодня, уже завтра наш центр даст результат, нельзя. А у некоторых сотрудников в акимате была эйфория: мы создали центр сегодня, а послезавтра в области уже не будет ни дымов, ни других экологических проблем. Так не бывает. К примеру, чтобы построить завод по переработке дымовых газов только на одной из станций, необходимо минимум три года.
– Коль скоро мы коснулись алюминиевого завода, есть такая проблема, как превышение ПДК по сероводороду, которую связывают с деятельностью предприятия, и этим заинтересовался департамент экологии. Сейчас проходят судебные разбирательства, каждая из сторон отстаивает свою точку зрения. Интересен ваш взгляд на эту проблему.
– На заседании экологического совета шла жаркая дискуссия по данному вопросу, я в ней не участвовал, только прослушал, так как лично не присутствовал на замерах. Позднее я ознакомился с материалами, и у меня сложилось свое представление по этой проблеме. Дело в том, что контрольные замеры должны производиться в соответствии с планом-графиком контроля, имеющемся в томе ПДВ предприятия (предельно допустимые выбросы. – Прим. авт.). И в нем четко указывается, какие именно газы должны контролироваться на границе санитарно-защитной зоны предприятия (СЗЗ). В этом документе я не обнаружил газа под наименованием сероводород. Это означает, что департамент экологии тем самым подтвердил, что такой газ в этой точке СЗЗ от выбросов алюминиевого завода появиться не может. В томе ПДВ есть официальная цифра выбросов данного предприятия по сероводороду – 38 килограммов в год. Ничтожная цифра. Эти килограммы образуются от вспомогательных производств – зарядка аккумуляторов в цехе автотранспорта и так далее. После проверки департаментом выбросов из труб завода контроль за выбросом сероводорода произвела независимая лаборатория "Казцинк" и не обнаружила никаких его следов. Что же касается выявленного превышения концентрации сероводорода на границе СЗЗ, то надо учитывать, что атмосфера – очень подвижная среда, и в любой момент в какой-либо точке могут оказаться газы, принесенные ветром из других географических точек. Приведу пример из своей практики. Я участвовал в контрольных замерах на границе СЗЗ металлургического завода ТОО "КазФерроСталь" в Алматы. Параллельный отбор проб вели сразу несколько лабораторий. И вот наши приборы стали улавливать огромные выбросы различных газов. Мы были в панике: откуда? Рядом стоящие приборы других лабораторий ничего подобного не обнаруживали. Ларчик открылся просто: замеры проводились среди гаражей, а прямо за углом от нас стоял автомобиль с работающим двигателем. И этот микроскопический источник выбросов показал величины загрязнения как от нескольких заводов. Я уважаю мнение департамента экологии. Раз они так поступили, значит, были основания, но, тем не менее, лично для меня в данном случае больше вопросов, чем ответов.
– Ахан Жаппарович, Вы активно занимаетесь вопросом ртутного загрязнения. Павлодарцев беспокоит озеро-накопитель Былкылдак, где, по разным оценкам, может находиться до 120 тонн ртутных отложений. Проблема в том, что никто не знает, как они себя поведут, когда в него будут сбрасываться стоки предприятий, расположенных в специальной экономической зоне.
– Действительно, это не простой вопрос. Дело в том, что территория ртутного загрязнения в целом разбросана. Часть очагов находится на территории АО "Каустик", другая относится к северной промзоне, на которой расположена СЭЗ "Павлодар". И до сих пор нет четких границ, то есть не ясно, кому и что принадлежит. Для начала необходимо юридически установить, кто хозяин земли. Это исключительно важно, так как в соответствии с экологическим законодательством за загрязнение территорий отвечает собственник.
– Это понятно. Но именно этот вопрос поднимается не первый год, и никто не хочет признать свои права на эту землю, в том числе и на озеро-накопитель. Ведь признать – значит взять на себя данные проблемы.
– Для предприятий взять на свой баланс накопитель – это значит взять на себя расходы по его содержанию. Естественно, что они не хотят брать на свой баланс этот накопитель. Насколько знаю, АО "Каустик" уже не одно десятилетие судится с горкомземом. Проблема непростая, но именно ее необходимо решить.
– У вас есть вариант ее решения?
– На экосовете предложил сделать топосъемку территории или воспользоваться имеющимися картографическими материалами, где четко нанести границы предприятий. Вся остальная земля, не попавшая на картах в зоны предприятий, автоматически отойдет городу. Существует шесть официальных мест загрязнения ртутью, и, когда картографически их четко определим, будет понятно, кто за какие загрязнения отвечает. Вот тогда можно ставить официально вопрос узаконить ртутные загрязнения. Хочу заметить, что это историческое загрязнение, а потому ответственность за него несут местные власти.
– Но вернемся к вопросу о том, какого эффекта можно ожидать при попадании в озеро-накопитель отходов деятельности предприятий СЭЗ?
– Пока никто не знает, какие предприятия будут построены на территории СЭЗ. Нельзя исключить, что стоки какого-нибудь из них не вступят в реакцию с ртутью. Поэтому, по-хорошему, донные ртутные отложения необходимо утилизировать. Проблема есть, и ее необходимо решать.
– Зачем вам все это надо? Ни финансирования толком, ни доверия к вам особого со стороны населения и предприятий. Вы, скорее, Дон Кихота напоминаете.
– В Павлодар, можно сказать, приехал по зову сердца. Мне эта работа интересна, здесь промышленный регион, здесь большое поле деятельности. Весь прошлый год существование центра я по мере возможности поддерживал из собственных средств. Но ситуация меняется в лучшую сторону, появились контракты, имеем портфель заказов. Надеюсь, финансовое положение нашего предприятия будет улучшено совместными усилиями нашего центра, промышленных предприятий области и акимата области.
– Насколько вам хватит пороху?
– Здесь меня удерживают две веские причины. Первая – мне интересно здесь, как экологу, и второе – мне хочется сделать что-то хорошее для людей.
Марина Попова, Павлодар
