На расширенном заседании правительства в пятницу, 24 января, президент Касым-Жомарт Токаев сказал: "Теперь главная задача – обеспечение финансовой стабильности. Предстоит разработать подходы по оздоровлению банковской системы. Сделать это надо срочно, не откладывая дело в долгий ящик. В противном случае последствия могут быть серьезными. Вопрос поддержки банковского сектора следует рассматривать на рыночных условиях, без использования бюджетных средств".
"Оздоровление банковского сектора будет продолжено посредством создания адекватного запаса провизий и капитала на рыночных условиях без использования бюджетных средств", – ответила на поручение председатель Агентства РК по регулированию и развитию финансового рынка Мадина Абылкасымова. Соответствующие подходы, сказала она на заседании правительства во вторник, 28 января, будут разработаны до конца первого квартала этого года.
О поддержке банковского сектора и госпрограммах говорил на встрече с журналистами в Алматы руководитель управления макроэкономического анализа "ВТБ Капитал" Петр Гришин.
"Из всех стран региона в Казахстане банковская расчистка оказалась самой большой и долгой, у вас ведь история с недвижимостью началась еще до Lehman Brothers (американский инвестбанк обанкротился в 2008 году. – Ред.)", – обозначил одну из особенностей сектора российский аналитик.
Другая, по его словам, заключается в большом количестве госпрограмм. "Если бы была статистика, то мы бы увидели, что доля дохода банков, связанного с посредничеством от обслуживания госпрограмм, в Казахстане самая высокая в регионе, даже по сравнению с Узбекистаном (где все советское нереформированное)", – отметил спикер.
"Фишка в том, что решения нет"
Вместе с тем, по его словам, говоря обо всем этом, нельзя не отметить, что политики – и уровня президента, и уровня премьер-министра – не обязаны быть техническими специалистами в большом количестве мелких вопросов, они смотрят на картинку целиком.
"А картинка целиком очень часто выглядит так: бизнес начинает жаловаться, что ставки высокие, неценовые условия кредитования плохие, банки в свою очередь говорят о невозможности кредитования, потому что лимиты на заемщика или группу заемщиков закончились, требования по резервированию усилились и пр. У политика складывается впечатление, что есть легкое решение (это и правильно, политик должен искать простые, сравнительно легкие решения). Но фишка в том, что решения нет. Это общая проблема и в Европе, и в Азии, и в Америке. Действия государственной системы в адрес банков не обязательно напрямую к чему-то ведут", – считает Петр Гришин.
По его словам, у регулятора, правительства, минфина и других структур есть определенные инструменты для того, чтобы убирать препятствия на пути к "живому" кредитованию, каждый из этих инструментов является необходимым, но недостаточным.
"Например, провели AQR. Это огромная работа, но проблема только одна: это напрямую ни одну задачу не решает. Банковская система не хочет кредитовать, почему-то ей не комфортно это делать. Почему? Потому что есть большое количество вещей, которые сильно ограничивают потенциал кредитования. Например, заемщики достаточно сильно закредитованы или занимаются бизнесом "где-то на грани", или, например, сегодня ты кредитуешь фермеров, которые выращивают коров, а завтра этим фермерам запрещают экспортировать скот. Все усилия Центробанков по регулированию маржи, капитала и т. д. не могут напрямую изменить эту ситуацию, и неправильно ожидать этого от подобных мер", – поясняет эксперт.
Он считает, что, если банк захочет кредитовать ту или иную компанию, он найдет варианты, как это сделать, но если не захочет это делать по каким-то причинам, то регулятор никакими способами не сможет стимулировать его. "Банковская система откликается на рост, если этот рост возникает где-то сам по себе. В постсоветском пространстве это должны быть вещи или демографические (узбекская история), или ресурсные (казахстанская история), или "надо тратить больше из бюджета напрямую" (это в очень существенной степени казахстанская история)", – поясняет спикер.
Базовая ставка не влияет на крупных
На субсидии уходит очень много денег из бюджета, однако это "сильно усложняет жизнь Нацбанку". "Нацбанк свою ставку (базовую ставку. – Ред.) двигает, но большим компаниям, честно говоря, почти фиолетово. Они могут записаться в ту или эту госпрограмму, валюту взять за рубежом, причем дешевле, чем на внутреннем рынке. Получается, что поле, на которое Нацбанк влияет своей денежно-кредитной политикой, из-за большой доли госпрограмм сужается", – говорит спикер.
Кроме того, отмечает он, в Казахстане у субсидированных государством кредитов ставки в основном фиксированные: банк выдал заем на длительный срок и дешево, добавив к нему свою маржу, – и забыл.
"В таком случае весь этот кредит выпадает из поля влияния того, что делает Нацбанк. И это обидно. Потому что задача Нацбанка – держать инфляцию. Сейчас считается, что валютный курс фиксированным быть не может, надо управлять процентными ставками, чтобы инфляция держалась в коридоре 4-6%. И количество каналов, через которые Нацбанк практически может на это воздействовать, очень маленькое", – отмечает спикер.
Причина: среднего бизнеса в Казахстане, как и в России, не так много – много маленьких компаний и какое-то количество крупных, но крупные живут за счет валютного кредитования, которое приходит из-за границы, победить которое естественным образом не получается и это в принципе экономически бессмысленно.
"Если бы не было госпрограмм, тогда для контроля инфляции Центробанку пришлось бы меньше ограничивать потребительское кредитование, и тогда физические лица чувствовали бы, что ставки ниже. Поэтому количество госпрограмм лучше сокращать", – поясняет Петр Гришин.
Спикер говорит, что в России, например, ставка по ипотеке составляет 7%, и она такой сложилась сама по себе, а не за счет субсидий, как в Казахстане по программе "7-20-25".
"Фишка простая: для того чтобы ставки в экономике были низкие, надо прекратить тратить то, что не надо тратить. Необходимо прекратить субсидировать, нужно аккуратно подойти к постепенному сокращению фискального стимула", – отмечает эксперт.
По его словам, по мере того как решаются насущные проблемы (например, завершили модернизацию НПЗ – качество бензина повысилось), государства в экономике должно становиться меньше. И тогда влияния на инфляцию, в том числе через государственные расходы, будет становиться меньше, госпрограмм будет меньше – ставки сами пойдут вниз.
"Наш прогноз до конца года: Нацбанк снизит базовую ставку примерно на 100 базисных пунктов, сейчас она 9,25%, будет 8,25% (предположим, что снижение будет происходить на каждом втором из восьми заседаний, запланированных на год). Курс на конец года составит 387 тенге за рубль, при этом в нашем прогнозе рубль заложен на уровне 63 рублей за доллар, нефть – 55 долларов за баррель", – делится мнением аналитиков компании Петр Гришин.
Валютные рынки не видят нефть
Переходя к теме курса валюты, эксперт перечислил несколько структурных особенностей валютного рынка Казахстана.
Первая заключается в том, что он "в очень маленькой степени связан с нефтью": крупнейшие нефтяные компании платят налоги в валюте в Нацфонд.
Вторая особенность: рынок узкий, потому что существенное влияние на него оказывает присутствие Нацбанка, который выступает и как агент для правительства по продаже валюты из Нацфонда, и как агент для ЕНПФ по покупке валюты.
Третья особенность проявляется в том, что в Казахстане достаточно большая долларизация сбережений и в корпоративном секторе, и у физических лиц.
Четвертая и, на взгляд представителя российского инвестбанка, самая важная: Казахстан – единственная большая экономика в регионе, где отсутствуют внешние инвесторы на внутреннем рынке госдолга в тенге.
В России структурные особенности таковы, что тоже нет зависимости от нефти (бюджетное правило "сглаживает" две трети зависимости от нефти), но валютный рынок глубокий, потому что все платят налоги только в рублях (соответственно, налогоплательщики, получающие выручку в валюте, вынуждены сначала продавать ее на рынке, чтобы получить рубли). Кроме того, в России долларизация сбережений примерно вдвое меньше, чем в Казахстане, и очень много иностранных инвесторов.
Чего не хватает инвесторам
"Это важно, потому что в современном мире валютные курсы определяются не торговым балансом, а финансовыми потоками – продолжает собеседник. – Наши (российская и казахстанская. – Ред.) экономики "копеечного" размера по сравнению с большими финансовыми рынками. На этих рынках количество сбережений огромно, а количество инвестиций постоянно убывает. Даже Китай сейчас стал чистым "поставщиком" сбережений, кредитором, хотя раньше потреблял инвестиции".
Он поясняет, что инвесторам из мировых центров капитала – Лондона или Нью-Йорка, например, – необходимо куда-то вкладывать триллионы долларов. "Куда? На развитые рынки, но там или очень низкие процентные ставки по облигациям, или рынок акции на абсолютных максимумах (страшновато вкладывать, особенно когда все говорят об очередной рецессии). Поэтому последние лет 10 – это годы, когда инвестирование в рынки госдолга развивающихся стран стало очень горячей темой. Подчеркну, что мы сейчас говорим о госдолге в национальных валютах", – отмечает собеседник.
Такие инвесторы настолько большие, что когда идут на какой-то рынок, где госдолг в национальной валюте (и они, чтобы купить ее, продают доллары), то своей массой сильно укрепляют курс. Поэтому для них плюс-минус два процента текущего счета – вещь незаметная.
"В последних пресс-релизах Нацбанка была такая формулировка: инфляционные курсовые ожидания ухудшились из-за того, что опять вырос дефицит текущего счета платежного баланса. Я с этой формулировкой не согласен, это неправильное наблюдение", – делится мнением спикер.
Он объясняет, что иностранцам, чтобы комфортно вкладывать в локальный рынок, надо, чтобы страна была подключена или к Euroclear, или к Clearstream (международные депозитарно-клиринговые системы). Кроме того, для инвесторов важно участие государства-эмитента в индексе GBI (Government Bond Index, главный бенчмарк для локальных рынков долга), попав в который страна почти автоматом обеспечит себе спрос, при правильных ставках на внутренний долг.
Рублю и тенге нужны одинаковые драйверы
Если это получится, тогда, считает Петр Гришин, в Казахстане возникнет вещь, которая в России есть и драйвит курс.
"Почему рубль сильный, притом что нефть одинаковая для всех, и ни мы, ни вы от нее не зависим на самом деле? Люди думаю, что санкции против России что-то значат. Но несмотря на санкции, более 50% госдолга в средней и дальней срочности (конец кривой у нас – 20 лет) принадлежит иностранцам, количество их денег во внутреннем рынке – примерно 40 млрд долларов. Интерес к госдолгу Казахстана очень большой, потому что реальные процентные ставки у вас большие (базовая ставка минус инфляция, получается около 4%, это довольно жирная процентная ставка, во многих развивающихся странах она отрицательная). Когда появятся иностранные инвесторы, вы увидите укрепление тенге", – поясняет спикер.
Кросс-курс с рублем: чехарда для Нацбанка
По кросс-курсу "тенге-рубль": всегда есть сильное лобби, которое уверяет, что кросс-курс не должен быть очень большим, поскольку Россия и Казахстан по каким-то производимым товарам являются прямыми конкурентами.
"Такое лобби – идея поддерживать конкурентоспособность экспорта слабой валютой – есть во всех странах. Пытаться привязывать тенге и к доллару, и к рублю – это две противоположные задачи. Потому что может возникнуть такая ситуация, когда у вас появились слухи, что доллар будет стоить 500 тенге, а у нас пришли иностранцы и рубль укрепился. Кросс-курс уезжает, возникает чехарда. Что делать Нацбанку?" – говорит спикер.
По его мнению, поскольку таможенных барьеров между Казахстаном и Россией мало, то кросс-курс может быть стабильным, только если и тенге, и рубль драйвятся примерно одинаковыми факторами.
"Поэтому очень важно, чтобы на рынок госдолга пришли иностранцы. Они позволят минфину дешевле занимать, и у вас представление о процентных ставках резко изменится после того, как они появятся", – заключает собеседник.
Елена Тумашова
