– На прошедшей встрече в Москве Токаев с Путиным подписали меморандум о взаимопонимании между министерством энергетики Казахстана и "Росатомом" о сотрудничестве по подготовке кадров в области мирного использования атомной энергии РК. Можно ли считать решенным вопрос, какая компания будет строить АЭС в Казахстане?
– Нет, это ни о чем не говорит. Я считаю, что российское образование в технологических отраслях в мире ценится достаточно высоко. Сколько советских физиков получали нобелевские премии. Поэтому здесь ничего нового нет. Я удивляюсь, почему раньше у нас не были открыты филиалы таких университетов, как МИФИ и Баумана. Поэтому можно только приветствовать подготовку кадров. Данный вопрос решен прагматично, так как готовить специалистов в Европе или в США на порядок дороже, чем в России.
– Вы участвовали в обсуждении прогнозного баланса по электроэнергетике. Можно ли говорить, что энергодефицит будет только расти? Может быть, характеристика подготовки баланса должна передаваться в минэнерго, как и диспетчеризация?
– Я участвовал в данном круглом столе по "Зуму", когда обсуждался баланс до 2035 года. В принципе, мы, экспертное сообщество, рекомендовали его к утверждению, внесли свои замечания и предложения, но принципиально его поддержали. Если говорить о том, можно ли ему доверять, энергодефицит у нас и так прогнозировался, другое дело, что он сдвинулся по времени.
В части передачи диспетчеризации я принципиально считаю, что системный оператор должен быть независимым органом и не должен находиться в составе такого же хозяйствующего субъекта, как и другие энергетические компании. Для диспетчеризации должно быть создано отдельное некоммерческое предприятие или акционерное общество и находиться в составе министерства энергетики. Потому что минэнерго отвечает за всю отрасль, а КЕGОC отвечает только за свою компанию. Когда происходит балансирование системы, другие системные вопросы, КЕGОC сначала решает свои местечковые проблемы, потом вопросы других энергетических компаний.
Приведу конкретный пример. Есть Западно-Казахстанская РЭК – региональная электросетевая компания, естественный монополист, тариф которого жестко привязан к определенной цифре, который утвердил комитет по регулированию естественных монополий, и все его действия жестко регламентированы и зарегулированы. Шаг влево, шаг вправо считается побегом и карается расстрелом. ЗРЭК ежегодно приобретает на компенсацию технологических потерь определенный объём электроэнергии – 150-160 млн кВт*часов, разделенные на две компании. Часть объема поставляет "Жайык-Теплоэнерго", это коммунальная электростанция, у которой приобретают около 100 млн кВт*часов. Вторую часть объема около 50-60 млн кВт*часов в год закупают у частной организации "УГТС-54". Но всю электроэнергию, которая передается, оплачивает частная энергоснабжающая организация "Батысэнергоресурс". Она, в свою очередь, из-за того, что привязана к тарифам и считает, что они несправедливые, не в полной мере оплачивает услуги Западно-Казахстанской РЭК, которая, в свою очередь, не может оплачивать вовремя этим электростанциям. Но коммунальную электростанцию мы можем уговорить через акимат, а частная организация просто отключает, и у нас происходит неконтрактное потребление. В конце месяца КЕGОС подводит итог, потому что он балансирует электроэнергию, она ведь не может потеряться в воздухе, ее произвели, и в ту же секунду она должна потребляться. Соответственно, по месяцу выходит порядка 1,5-2 млн кВт*часов вне баланса.
Что делает системный оператор? Он говорит, я ничего не знаю, ты допустил дисбаланс, я тебе вешаю электроэнергию от МАЭК из Актау за 1500 км по цене, которая в 2 раза дороже, чем я мог приобрести у местных уральских электростанций, плюс тариф по транзиту из Актау до Уральска. В то же время у этой компании даже нет договора с МАЭК, КЕGОC отвечает. ничего не знаю, ты допустил дисбаланс. Но он ведь системный оператор! В соответствии с законом его приказы соблюдаются всеми субъектами рынка независимо от форм собственности. В этой ситуации КЕGОC мог сказать УГТС-54, что баланс будет закреплен за ним, потом рассчитаются. Потому что он не финансовый оператор, а системный, но при этом он заработал несколько миллионов на транзите и еще посадил этот РЭК в лужу с МАЭК, с которой даже нет договора. И таких случаев, уверен, повсеместно у других энергокомпаний. Если бы этими делами занималось министерство энергетики, оно, естественно, смотрело бы на систему, а не на местечковую прибыль.
– Возвращаясь к вопросу строительства АЭС в Казахстане, можно ли запросить электроэнергию в Узбекистане, когда они построят свою АЭС?
– Теоретически можно. Но, вы думаете, что Узбекистан ее строит для того, чтобы продавать нам? Ничего подобного! Они прежде всего строят для себя. Сегодня это очень динамично развивающаяся экономика, и как бы к 2035 году она не стала лидером в Центральной Азии по притоку инвестиций и другим вещам, которыми мы все время гордились.
Что касается угля, нам надо четко понимать, что у него начался обратный отсчет. Ни одну новую электростанцию на угле мы уже построить не сможем, потому что кредитные ресурсы ни один банк, как местный, так и международный, нам не даст. Что касается газовых станций, здесь необходимо понимать, что у нас нет столько газа. Поэтому сегодня в условиях жесткой углеродной нейтральности создаются условия для развития атомной энергии, которая во всем мире признана "зеленой". Завтра наши компании ничего не смогут продать, когда все будут знать, что они выпускают свою продукцию с помощью углерода. Появится так называемый углеродный налог. Если компания произведет ферросплавы с помощью угля, мазута, то завтра она будет неконкурентоспособной. Поэтому производитель должен показывать, что феррохром изготовлен с помощью "зеленой" атомной или возобновляемой энергетики.
– Примерная стоимость строительства оценивается в 8-10 млрд долларов. Есть ли у Казахстана средства или будет привлекаться заем?
– Да, приблизительно стоимость будет в районе 10-11 млрд долларов.
– Вы считаете, что страна, которая будет строить, она и займет деньги?
– Необязательно. Может быть, мы сами займем на мировых рынках.
– Как известно, АЭС нужно перезаряжать топливом каждые 12-18 месяцев – получается, больше гигаватта будет выпадать, чем будем замещать?
– Этот процесс происходит частями, одни вытаскивают, другие заряжают. Это не означает, что станция остановилась, поменяли топливо, а потом обратно запустили. Она работает без остановок, без потери мощности будет идти замена.
– В случае строительства АЭС на Балхаше есть ли какие-то риски для озера?
– Перед строительством объекта разрабатывается проект, он включает в себя оценку воздействия на окружающую среду (ОВОС). Это очень важный документ, без него никто не начнет строить. На ОВОС будут производиться общественные слушания, и тогда специалисты ответят на вопросы, есть ли риски для озера или нет.
– Как изменятся цены на электроэнергию для конечных потребителей?
– Электроэнергия от АЭС будет дорогая, порядка 60 тенге за киловатт-час. Наши цены очень низкие, в ходе последних событий мы увидели, что повышение тарифов население воспринимает очень болезненно. Поэтому нужно применить механизм рынка мощности, его надо запустить на полную катушку. После того как будет применяться этот механизм, тариф будет сглажен как средний по стране, но все равно для определенных категорий граждан он будет высоковат. Поэтому надо применить другой механизм – адресную социальную поддержку населения, малообеспеченных и социально уязвимых слоев населения. Президент уже говорил о том, что будут дотироваться коммунальные услуги для данных категорий населения. Естественно, через 10 лет цены не будут на уровне 2022 года.
– Сколько АЭС будет работать и как ее потом ликвидировать, сколько на это понадобится лет и денег?
– В среднем 60 лет работают такие станции, потом их утилизируют. Специалисты говорят, что станции могут работать и до 100 лет. Причем отработанное топливо можно и дальше использовать.
– Как может развиваться ситуация с э/энергией, если не будет АЭС?
– Вся наша промышленность, которой мы гордимся, работает на электроэнергии, вырабатываемой углем. Через некоторое время эта продукция будет облагаться высоким углеродным налогом, и она станет неконкурентоспособной ни в Европе, ни в Америке, и тогда в экономике действительно наступит коллапс. Если мы планомерно будем убирать дисбаланс с угольными электростанциями, а сегодня я не вижу другую технологию, которая может замещать такие большие объемы электроэнергии, кроме АЭС. Например, возьмем погоду вчера в Нур-Султане: солнца нет, ураганный ветер. Солнечная электростанция в такую погоду ничего не вырабатывает, плюс снег замел все панели. Теперь, если говорить о ветряных электростанциях, при ураганном ветре ветряки должны быть заторможены, иначе при шквале они могут разрушиться. Теперь получается ситуация: уголь использовать нельзя, солнца нет, ветряки не работают. Как дальше развиваться экономике? Если кто-то хочет поставить накопители, то цены на них такие же, как на АЭС. Минимум надо ставить 7-8 гигаватт возобновляемой энергии и вместе с накопителями это будет очень дорого. То есть, если дефицит 2 гигаватта, то установленная мощность возобновляемых источников энергии должно быть 7-8 гигаватт. У АЭС, если написано 1.200, то она и будет выдавать около 1.200 гигаватт. Все дело в КИУМ, у ВИЭ он 20-25%, у АЭС – 95%.
– У вас как у профессионала, какие вопросы возникают по поводу строительства АЭС в Казахстане?
– У меня возникает только один вопрос, почему мы до сих пор не начали строить. На мой вопрос уже ответил президент, что мы всё это время занимались популизмом и ответственные лица дипломатично уходили от ответов. Если бы начали строительство 10 лет назад, сегодня уже бы стояла современная станция. Полтора-два года будет идти проектирование, 6-7 лет будет идти само строительство, если мы будем сразу строить два блока. Один блок можно построить за 5-6 лет. Также, я считаю, что Министерство энергетики должно как можно чаще проводить брифинги на тему строительства АЭС. Сегодня за министерство только отдуваются несколько экспертов. Но, к сожалению, наш профессиональный экспертный голос утопает в популизме.
Майра Медеубаева
