Об этом в эксклюзивном интервью inbusiness.kz рассказал политолог из Бишкека, директор ОФ "Трансграничная исследовательская сеть Центральной Евразии" Денис Бердаков.
В Кыргызстане на сегодня 298 подтвержденных фактов коронавируса, пять человек скончались. На территории Бишкека, Оша и Джалал-Абада, Ноокатского и Кара-Суйского районов Ошской области, Сузакского района Джалал-Абадской области введено чрезвычайное положение и комендантский час. Работа общественного транспорта и такси остановлена, разрешается передвигаться только на личном авто. Причем днем передвижения граждан по населенным пунктам ограничены, с 20:00 до 07:00 – полностью запрещены.
– Денис, какова обстановка в Кыргызстане на данный момент?
– Ситуация, как и во многих странах мира, действительно сложная. Коронавирус, кроме всего прочего, приводит к огромным социально-экономическим и политическим последствиям, и этот феномен оказал очень сильное влияние на жизнь всей республики. Ситуация новая и сложная, такой не было никогда. Элиты давно не встречались с таким системным вызовом. И, даже несмотря на то, что вирус не настолько страшен, как его малюют, ситуация с ним поставила некоторые государства на грань социальной и экономической катастрофы.
– А как оперативно ваши власти отреагировали на эпидемию?
– У нас было много времени [для принятия решений], мы уже видели пример Китая, Италии, Ирана. Полностью закрыть авиасообщение надо было недели за три-четыре, а не в третьей декаде марта. На мой взгляд, если бы мы закрылись 2-5 марта, то имели бы только единичные случаи заболевания. Но очень тяжело решиться на такие шаги: в тех регионах, где введено чрезвычайное положение, экономика почти полностью встала.
В Кыргызстане введен серьезнейший карантинный режим, ночью введен комендантский час, но уже понятно, что вирус вырвется (зараженные есть помимо тех, кто находится в обсервации), и все предпринимаемые меры – это просто отсрочка.
Но мы не понимаем, как долго это все будет продолжаться: сколько экономику и людей нужно будет держать на карантине? По разным оценкам, от полугода до полутора лет. То есть пока все не переболеют или не появится вакцина.
– Насколько сильно "оборонительные бои" с COVID-19 ослабят экономику страны?
– Бои действительно идут очень серьезные. Я не помню такого серьезного падения доходной части бюджета. При плане на 2020 год в 2,2-2,3 млрд долларов (в зависимости от курса), по оценкам президента, мы потеряем 400-450 млн долларов.
– Пятую часть, серьезно.
– Наш президент достаточно быстро смог найти ресурсы у крупных международных организаций и финансовых институтов:
- МВФ выделил $120 млн;
- Германия (GIZ) – $550 тыс.;
- Исламский банк развития – $11 млн;
- Всемирный банк – более $21 млн;
- ЕБРР рассматривает выделение $100-150 млн;
- Азиатский банк развития утвердил выделение $200 тысяч на приобретение оборудования и медикаментов, также АБР выделит дополнительные гранты и кредиты для укрепления системы здравоохранения.
Россия, США, Китай и Турция помогают тестами, масками, аппаратами ИВЛ.
– А Казахстан чем помог?
– Тем, что разрешил нам за деньги покупать свою муку. Но таковы нынешние реалии, и за это спасибо.
– Экономика страны – это в первую очередь ее бюджет. В мае прошлого года Вы говорили, что в 2018 году от киргизских трудовых мигрантов поступило 2,6 млрд долларов, а госбюджет КР составил около 2,1 млрд долларов. Кроме этих переводов, какие сектора пострадают в наибольшей степени?
– В Кыргызстане роль бюджета крайне низка по сравнению, например, с Россией, Казахстаном или Белоруссией. Наш бюджет – это не бюджет развития, это содержание чиновников, зарплаты государственных служащих: врачей, учителей, полиции, военных и немного строительство дорог… У нас слабо финансируемые слабые государственные институты: зарплата в министерствах от 100 до 200 долларов.
Бюджетникам мы зарплату и пенсии выплатим. Но гораздо серьезнее ситуация в самой экономике, она была экспортно ориентированной и завязана на внешний мир. Последние годы она состояла из четырех потоков, и по этим системным потокам нанесен очень серьезный удар.
Первый. Довольно мощный кластер швейного производства, в котором занято 200-300 тыс. человек. Из Турции и Китая поступали ткань и фурнитура, в Бишкеке все отшивалось и продавалось в Россию, Казахстан и даже некоторые страны Восточной Европы.
Хоть и с проблемами, но он развивался и давал огромную низовую занятость: люди платили простейший патент по 4-5 тыс. сомов на каждую швею и шили столько, сколько могли продать. В этом секторе проблемы начались раньше введения режима ЧП, еще с февраля: Россия и некоторые другие страны прекратили заказывать продукцию. А еще раньше – с января – Китай закрыл границу и начался дефицит тканей. Сейчас вся отрасль уже больше месяца стоит. В России, например, спрос на одежду и обувь упал на 90%. Так что после окончания карантина нам понадобятся месяцы, чтобы загрузить швейную отрасль.
Второе, на чем жил Кыргызстан, – это переводы трудовых мигрантов. У нас, кроме России, были трудовые мигранты в Турции, Южной Корее и немного в США. По итогам февраля мы видим падение переводов на 20-30%, а в апреле они упадут на 40-45%.
А каждый мигрант содержит здесь двух-трех человек. Это огромная ударная волна, которая начинает идти оттуда. Более того, у нашего государства нет денег, чтобы эвакуировать их из стран пребывания, а у самих людей уже не будет денег на подорожавшие билеты. Это настолько сложный системный вызов, что не понятно, что с ним делать.
Третий. Реэкспорт товаров из Китая, который шел почти на все СНГ. Теперь это все рухнуло. Мы не получаем НДС, наши предприниматели не работают на крупнейших рынках "Дордой" и "Карасу" – они закрыты.
На одном "Дордое" работали десятки тысяч людей, тысяча водителей фур, тысячи грузчиков и тачечников, которые жили от получки до получки, зачастую ежедневной. Это третий мощнейший удар по экономике, причем как по официальному, так и неофициальному денежному потоку, который шел в страну.
– Давайте "не отходя от кассы" поговорим о закрытой границе между Казахстаном и Кыргызстаном. Как сейчас с легальной торговлей и не меньшим объемом контрабанды?
– Да, граница закрыта. Контрабанда же шла с ведома и киргизской, и казахской погранслужб, которые так или иначе в этом участвовали. По крайней мере, знали или догадывались об этом. Сейчас даже было бы хорошо, чтобы хоть какая-то контрабанда шла, потому что в Кыргызстане по многим позициям очень нужны продукты, но их нет. Все просто боятся появления дополнительных очагов вируса на своей территории. Торговля встала и с Казахстаном, и с Узбекистаном, и с Таджикистаном, и с Китаем. Как и большинство стран мира, мы оказались в полной изоляции, и непонятно, когда это все закончится: будут возникать новые вспышки заболевания, районы будут закрывать и т. д. Хорошо, что есть железная дорога и открытые ж/д перевозки до Бишкека из Казахстана, и спрос на эти перевозки растет.
Четвертый поток. Таксисты, водители маршруток, мелкий и средний бизнес: магазины, кафе и рестораны очень сильно пострадали.
– Бишкек славился самым большим количеством кафе на душу населения.
– Это огромная по занятости сфера, которая потребляла массу продуктов питания и организовывала много рабочих мест, в первую очередь для студентов.
В одном только Бишкеке зарегистрировано 16 тыс. таксистов, в основном это люди многодетные и небогатые, арендующие машины и бусики. Им тяжело будет протянуть без заработка даже две-три недели, и без работы они встанут на грань голода. Серьезнейший удар по экономике и низовой занятости.
– Вы как-то говорили, что Кыргызстан – это, по сути, торговая республика венецианского типа, где слабые государственные институты, но в целом люди жили на уровне "нам хватало". А теперь не хватает очень широкому слою населения?
– Сейчас с этим очень сложно, и что делать с экономикой – вопрос тоже сложный. Если бы мы победили коронавирус простым введением ЧС до 15 апреля, было бы хорошо. Но количество зараженных растет, и всем понятно, что нужно продлевать еще на месяц, а то и на два. Как говорят в ВОЗ, все эти карантины только для того, чтобы смазать волну и дать время государствам подготовиться: закупить оборудование, аппараты ИВО, подготовить медиков…
– А может быть, просто не видеть невидимый вирус?
– В этом плане интересен опыт Таджикистана, который банально на все закрыл глаза с пониманием, что у него молодое, сильное население, и оно перенесет коронавирус. То есть, на их взгляд, отсутствие ограничений и режима ЧС спасет больше жизней, чем попытки играть в самоизоляцию и сильную страну с успешным здравоохранением. У нас сейчас побочных явлений от введения ЧС очень много: больные онкологией не могут из регионов попасть в больницу в Бишкеке, беременные не могут попасть на прием и т. д.
Но для нас уже понятно, что экономика умрет явно быстрее, чем мы успеем подготовиться необходимым образом. И нас ждут если не голодные бунты, то большие проблемы: уже сейчас, по подсчетам правительства, 210-230 тысяч семей нуждаются в регулярной помощи государства. Это те люди, которым надо раз в неделю выдавать большой продуктовый набор. Сейчас кабинет оказывает помощь 35 тысячам. При продолжении нынешней ситуации еще на три-четыре недели таких семей уже будет 500-600 тысяч.
– А страна обладает такими государственными материальными резервами?
– Нет. Бюджет, который с помощью доноров будет еле-еле сведен, придется тратить на питание своих граждан. Отчаяния нет, но и нет таких запасов, как в России и у Казахстана, у которого, на мой взгляд, были очень хорошие меры по поддержке малого бизнеса (освобождение от налогов) и адресная помощь в 42 500 тенге. У нас таких мер, к сожалению, нет. Если ситуация продлится еще полтора-два месяца, то мелкий бизнес просто вымрет.
Олег И. Гусев
