О перепроизводстве картофеля в Казахстане ранее сообщил Минсельхоз.
Что ждать от этого потребителю, по какой цене он будет покупать любимый корнеплод? Чьи рынки ждут нашу продукцию и когда же в Казахстане появится завод по производству картофеля фри? С этими вопросами мы обратились к главе Союза картофелеводов и овощеводов Казахстана Кайрату Бисетаеву.
– Кайрат Серикбаевич, какая сейчас ситуация по рынку? Помнится, были годы, когда прогнозировалось, что цена может вырасти до 300 тенге.
– Это был 2017 год, он был рекордным по урожаю, тогда мы продали на экспорт 270 тыс. тонн. Впервые в истории Казахстана мы достигли такого объема зарубежных продаж. В 2018-м этот показатель составил 170 тыс. тонн. Была проблема со сбытом, то есть было перепроизводство, как раз в прошлом году. Мы осень и зиму, до самой весны, продавали картофель по 30-35 тенге. И только весной у нас цена поднялась до 75 тенге.
Я говорю о ценах со склада картофелеводов. По итогам урожая 2018 года картофелеводы были в минусе. В этом году урожай чуть скромнее, чем в прошлом – погодные условия были жесткие.
– Примерно о каких объемах идет речь?
– Если говорить о картофелеводах нашего Союза, а это фермеры, которые имеют 50 гектаров и больше, занимаются промышленным выращиванием картофеля, то в целом это примерно 700-750 тыс. тонн.
– Такой объем полностью закрывает внутреннюю потребность страны?
– Мы закрываем рынок. Я думаю, что в этом году мы в Узбекистан продадим на уровне прошлого года – как минимум 170-200 тыс. тонн. Это такой средне-пессимистичный прогноз, а если говорить об оптимистичном прогнозе, то где-то 250 тыс. тонн.
– У нас хорошие продажи за счет Узбекистана?
– Да, в этом году Узбекистан планирует импортировать в пределах 300-350 тысяч тонн. Это предварительные планы. Свой урожай они начнут убирать во второй половине октября. Как правило, они импортируют из Казахстана и России. Россия – это осенний игрок на узбекском рынке. Кроме того, киргизы в этом году договорились о своих поставках с Узбекистаном. В прошлом году их не было. Поэтому конкуренция непростая.
Я думаю, нам в пределах 200 тыс. тонн нужно продать в Узбекистан. Исходя из этого баланс все равно складывается неплохой. Картофеля на внутреннем рынке хватает. Что будет на розничном рынке, мы этого не знаем.
Для нашего Союза самое главное – вернуть доходность картофеля крестьянам. Потому что очень сложно работать в минус. Такие провальные годы, конечно, случаются. Один год – это не смертельно, но два года подряд – нам нельзя этого допускать. Картофельный бизнес сам по себе дорогой: нужно строить систему орошения, склады, покупать спецтехнику. У подавляющего большинства картофелеводов есть кредитная нагрузка, ее нужно обслуживать.
– Какая сейчас себестоимость картофеля?
– Многие считают производственную себестоимость, на самом деле она неплохая – в пределах 20-25 тенге. Но у нас есть еще кредитные обязательства. Если их плюсовать, то получается еще столько же сверху. Поэтому нам надо продавать минимум по 45 тенге. Со склада. Это тот порог, ниже которого нам опускаться нельзя. И все, что выше 45 тенге, это уже дает нам доходность.
– Летом Вы говорили, что ведете переговоры с российскими торговыми сетями, есть ли результаты?
– Они выходят на нас, потому что на Урале, в Западной Сибири нет картофелеводов, которые могли бы в достаточном количестве обеспечить им выполнение контракта с января по апрель. Этот период у них дефицитный. А мы храним овощи до апреля-мая и можем им поставлять.
Но дело в том, что мы производственники, крестьяне. Мы можем выращивать и хранить, а везти к ним на склад, заниматься логистическими и другими вопросами должны другие специалисты. Сам контракт содержит много жестких требований. Это и возврат, если вдруг не продалось, и ретробонусы, и отсрочка платежа, и другие вещи, с которыми мы не сталкивались и это нам не нужно.
Крестьянин не сможет содержать торговый департамент с работниками, которые будут ездить по распределительным центрам России, вести переговоры. Это нереально. Мы ищем посредника, который смог бы от нашего имени заниматься этим и на этом зарабатывать.
Самый хороший вариант, который давным-давно в Европе придуман, это когда крестьяне объединяются в кооператив и нанимают того, кто будет заниматься сбытом.
– Есть ли у Вас желание создать такой кооператив?
– Есть. Мы к этому идем, но не можем пока найти людей – профессиональных продавцов, которые бы согласились на это. Я уже с несколькими вел переговоры. Ритейлеры, в свою очередь, не могут приезжать к нам.
– Изучала статистику последних двух лет. В прошлом году мы завозили картофель из Великобритании и Франции.
– Это семена.
– И Китая.
– Из Китая тоже семена завозят. Сейчас Казахский агротехнический университет работает совместно с китайской компанией, которая занимается селекцией.
– В этом году мы завозили семена из Финляндии и Нидерландов.
– Голландия и Германия всегда были у нас, мы ежегодно завозим. Из Финляндии тоже есть небольшой объем семян.
– Получается, у нас нет своих семян?
– Все, кто занимается промышленным выращиванием картофеля, в гектарах – это примерно 25 тысяч по Казахстану, в большей степени сидят на европейской селекции семян. 1-1,5% отдают России и Казахстану. Мы работаем с европейскими сортами, поскольку наши не конкурентоспособны по сравнению с ними. Мы покупаем самые лучшие сорта, знаем хорошо всех селекционеров.
Для потребителя это плюс. Вы едите хороший картофель, который отвечает вкусовым качествам, имеет красивый внешний вид и урожайность. Для нас это очень важно.
– Официальная статистка за январь-август говорит о том, что импорт корнеплода сократился в пять раз, до 5 тыс. тонн. Создается впечатление, что мы скоро закроем "калиточку" для зарубежных поставщиков.
– Нет, мы ее не закрываем, она есть. И мы в этом трагедии не видим. У нас два вида импорта, кроме семян. Первый идет в межсезонье, это июнь-июль.
– Это тот период, когда к нам заходит Пакистан?
– Да, Пакистан, Кыргызстан и ранний узбекский картофель. Это нормально, хотя мы считаем, что Туркестанская область может выращивать ранний картофель, но поскольку, еще раз повторюсь, входной билет в этот бизнес дорогой, наши предприниматели не хотят особо рисковать. Поэтому мы завозим. Это один вид импорта. А второй вид – приграничный, выгодный по логистике. Например, Атырауской области выгоднее завозить из соседних областей, чем из Павлодара, Караганды. Поэтому там всегда присутствует завоз российского картофеля. И это нормально. То же самое на юге. Там киргизский картофель. И сказать, что надо их на 100 процентов вытеснить с нашего рынка – мы такой задачи не ставим.
– Хорошо, с этим мы разобрались. А как Вы думаете, почему у нас до сих пор нет завода по переработке картофеля? Два года идут разговоры, в Алматинской области обещают построить в 2020 году. Узбекистан, говорят, уже построил.
– Узбекистан открыл завод, но он небольшой. Он в три раза меньше того, что планируется здесь ставить. Тот проект, который у нас будет в Казахстане, он очень серьезный. Он позволит работать на самом высоком уровне. Его продукцию без всяких проблем можно будет поставлять в фастфуды. Узбекский завод по требованиям того же "Макдональдса", KFC, "Бургер кинга" не проходит. Мы же сейчас, пока еще проект не начат, а там есть различные трудности, которые, я надеюсь, скоро решаться, уже готовимся к внедрению новой системы сертификации семян картофеля. Это одно из главных требований поставки фри в сети того же "Макдональдса".
Наш Минсельхоз договорился с министерством Голландии о том, что они будут нам помогать в трансферте технологий. Мы сейчас изучаем их опыт и хотим сделать что-то подобное у нас, в Казахстане. Для таких заводов одно из важных условий – прослеживаемость товара. К сожалению, наша сегодняшняя система не позволяет это делать, но мы работаем над этим. Минсельхоз готов сделать по картофелю пилотный проект и в случае успеха распространить его на другие культуры.
– С этого года приняты правила, которые позволят торговым сетям держать цены на некоторые социальные продукты, но в обмен на это они получат льготные кредиты. Как Вы относитесь к этому?
– Я не совсем с этим согласен. Справедливее было бы эти деньги давать крестьянам. Мы можем получить более высокий урожай и более качественный, но нам весной не хватает денег, чтобы всю технологии соблюсти, как положено. И если бы нам Правительство через акиматы давало эти деньги весной, то крестьяне могли бы часть своего урожая фиксировать по ценам.
– Мясной союз, кажется, солидарен с Вами. Но было мнение, не помню, чье, что фермеры уже получают деньги в виде субсидий.
– Я и тот же Мясной союз со мной согласен в том, что постепенно надо сокращать количество субсидий. Это невозвратные бюджетные деньги. Мы тоже ответственные граждане страны. Любая субсидия должна решать какую-то временную проблему.
Нам больше нужны кредиты, дешевые и длинные. Это более эффективно и меньше искажает рынок.
– Спасибо за интервью!
Айгуль Тулекбаева
