– Вы критикуете систему ГЧП в Казахстане, обозначая, что большая часть из них представлена мелкими проектами: детскими садами и сферой услуг. Между тем крупнейшим ГЧП-проектом является строительство БАКАД, где обязательства перед концессионерами представлены в иностранной валюте. В свете последних событий, приведших к повышению курсу доллара, только по этому проекту обязательства государства выросли соразмерно курсу доллару. Возможно, наоборот, стоит реализовывать мелкие проекты с местными инвесторами, не привязываясь к курсу доллара?
– ГЧП, как специальный механизм привлечения частного капитала и компетенций, изначально не предназначено для мелких проектов, так как трудовые и временные затраты для отбора подходящего проекта, проведения конкурса, согласование сбалансированного договора ГЧП предполагают, что ГЧП имеет смысл использовать только для реализации крупных проектов.
ГЧП – это как высокоточный и дорогой инструмент, которым нельзя забивать гвозди как молотком. Детские сады, сфера услуг и другие проекты, которые не предполагают реального вложения инвестором не только денег, но и редких технологий и компетенций по созданию и эксплуатации нового объекта публичной инфраструктуры, можно и нужно реализовывать в рамках закона о госзакупках, а не закона о ГЧП.
То, что в БАКАД государство взяло на себя валютный риск, не означает, что ГЧП – это плохо. ГЧП предполагает, что стороны договариваются в каждом конкретном проекте, кто какой риск возьмет на себя. Если государство в данном случае взяло на себя валютный риск, то это либо требовалось и обоснованно с учетом баланса рисков, или недоработка представителей государства. То есть надо каждый конкретный случай смотреть, а не все ГЧП-проекты "под одну гребенку".
– Если говорить в целом, то после январских событий насколько Казахстан потерял инвестиционную привлекательность для крупных инвесторов, по Вашему мнению?
– Казахстан определенно сильно потерял "лоск" из-за январских событий, плюс война в Украине плохой имидж создает всему региону бывшего СССР, но все еще можно исправить и привлечь иностранных инвесторов, если руководство страны наконец-то приступит к политическим и экономическим реформам на деле, а не на словах, а также обеспечит действительно независимое правосудие. Послание президента РК от 16 марта дает основания для оптимизма.
– Также, учитывая военные действия между Россией и Украиной, по Вашему мнению, Казахстан станет еще менее привлекательным для инвестиций?
– Конечно.
– Вы в своей практике сталкивались с делами, когда участники ГЧП не могли прийти к общему знаменателю?
– Да, ГЧП, в отличие от тех же государственных закупок, предполагает совместную инвестиционную деятельность государства и частного бизнеса на протяжении очень долгого срока, зачастую 20 или даже 30 лет. Поэтому сторонам обычно трудно договориться как на момент согласования условий договора ГЧП, но и на протяжении всего срока реализации проекта (т. е. до 30 лет). Логично, что часто возникают споры, так как все возможные ситуации невозможно предусмотреть и отрегулировать в договоре ГЧП.
При этом, например, в английском праве ГЧП-договоры квалифицируются судами английскими как так называемые отношенческие контракты, то есть особый вид договоров, стороны которых должны не "цепляться" за каждое нарушение условий договора контрагентом, а стараться всегда находить компромисс в каждом споре, для того чтобы достичь высшей цели ГЧП – сохранить долгосрочные отношения.
– В целом ГЧП в Казахстане вызывает больше критики, чем положительных откликов, обязательства государства по ним растут из года в год. По данным счетного комитета, на 1 тенге привлеченных инвестиций приходится 1,4 тенге гособязательств, по республиканским проектам данный показатель составляет 2,4 тенге. Здесь возникает вопрос: нужен ли стране данный механизм?
– То, что в Казахстане называется ГЧП и реализуется в рамках закона о ГЧП, в 95% случаях де-факто не есть ГЧП, как оно понимается в международной практике. Поэтому проблема не в самом механизме ГЧП, а в том, что закон о ГЧП Казахстана надо кардинально менять и приводить его в соответствие с международными стандартами, а также принять как официальный документ стратегию развития ГЧП в Казахстане.
На уровне законодательства, например, требуется в том числе изменить легальное определение "объект ГЧП", для того чтобы отграничить ГЧП от государственных закупок, так как объектом ГЧП должны быть только объекты публичной инфраструктуры, и список желательно дать таких объектов исчерпывающий, как в России. Также срочно надо запретить использовать или сильно ограничить "прямые переговоры", чтобы закрыть лазейку коррупционерам.
В стратегии же ГЧП нужно, так же как, например, в России, чтобы были определены цели и задачи использования механизма ГЧП, приоритетные сектора экономики для ГЧП. При этом надо запретить, по крайне мере на какое-то время, акиматам реализовывать ГЧП-проекты, чтобы сконцентрировать скудные государственные ресурсы на самых приоритетных ГЧП-проектах республиканского уровня.
Майра Медеубаева
