В национальной геологоразведочной компании "Казгеология" подводят итоги полевых работ уходящего года. Во многом этот сезон был продолжением реализации долгосрочного плана деятельности в рамках заданной госполитики недропользования. Чтобы узнать о том, какой прогресс наблюдается в геологическом изучении недр на перспективу инвесторам, abctv.kz переговорил с исполняющим обязанности председателя правления АО "Казгеология" Кадыржаном Каулдашевым.
– Г-н Каулдашев, при создании "Казгеологии" в 2011 году одной из задач акционерного общества, стоящей на первом месте, являлось воспроизводство минерально-сырьевой базы (МСБ) республики. Как решается эта задача, какой прирост запасов обеспечен "Казгеологией" за эти годы и по каким видам полезных ископаемых? В целом по этому году сколько на государственный баланс прогнозных или подтверждённых запасов именно вами было поставлено?
– Действительно, АО "НГК "Казгеология" занимается воспроизводством минерально-сырьевой базы Казахстана. При этом нацкомпания не определяет стратегию в этой области. Поэтому прирост запасов получен обществом только по утверждённым Комитетом геологии и недропользования проектам или по проектам частных недропользователей, инвесторов, наших партнёров.
За эти годы работы достигнут балансовый прирост запасов по железу – 51 миллион тонн, по меди – 133 тысячи тонн, по молибдену – 3,7 тысячи тонн. Этот прирост запасов уже востребован недропользователями, эти объекты уже переданы на дальнейшую доразведку нашим стратегическим партнёрам.
По другим металлам – по свинцу, полиметаллам и по редким, редкоземельным металлам (РЗМ) прироста у нас нет. В этом году мы заканчиваем поисково-оценочные работы на участке Верхнеэспинский в Восточном Казахстане. По результатам работ Верхнее Эспе является крупным месторождением РЗМ, которые представлены преимущественно элементами иттриевой группы и иттрием, что существенно увеличивает ценность месторождения. Поясню, что сплавы иттрия применяются для приготовления огнеупорных и термоэлектрических материалов и высокотемпературных сверхпроводников в авиакосмической и атомной промышленности.
– По железу, молибдену и по меди Вы могли бы упомянуть, какие это площади или недропользователи?
– Это казахстанские юниорские компании, которые выступают со своими инвестициями, но весь объём работ по геологоразведке выполняет "Казгеология".
– Площади в каких регионах находятся?
– Полиметаллы, медь по Северному Казахстану, молибден, золото и медь по Центральному.
– Получается, у вас больше результатов по запасам не будет в этом году?
– Мы за счёт бюджетных денег осуществляем проекты региональных работ. Это начальные стадии геологоразведочных работ (ГРР). На этом этапе какие-то запасы утверждать преждевременно. По этим работам самая главная наша основная цель – определить перспективные участки для дальнейших инвестиций в геологоразведку. Сейчас в Казахстане почти отсутствуют подготовленные добычные проекты, а также нет более или менее перспективных участков.
– Какие-то аномалии выявляете и их потом в программу управления недрами заносите?
– "Казгеология" выполняет полный комплекс геологоразведочных работ, начиная от проектирования, проведения всех видов полевых работ с подсчётом запасов. И у нас очень хорошие на сегодняшний день современные многоканальные инновационные оборудование и технологии по геофизике – это электроразведка, магниторазведка и гравиразведочные работы. За пять лет обучили и воспитали специалистов высокой квалификации по интерпретации геолого-геофизических данных, очень хорошая группа по подсчёту запасов и определению кондиций месторождений.
Наша буровая компания сейчас состоит из пяти буровых станков. Они, можно сказать, самые производительные и стабильно работающие – более 1000-1200 погонных метров буровых работ в станко/месяц бурят с хорошими результатами и выходом керна более 95 процентов. Поэтому наша ещё основная задача, кроме качества и производительности, – это оптимизация по геологоразведке с уменьшением затрат и применение новых технологий в первую очередь для улучшения качества работ.
– Результатом работ "Казгеологии" по бюджетным поисково-оценочным работам, переданным Комитетом геологии и недропользования, являются прогнозные ресурсы. Насколько это обоснованно и привлекательно для инвесторов? Не кажется ли Вам, что необходимо повышать планку? Тем более что по многим участкам у нас уже были оценены прогнозные ресурсы, в это вложены значительные бюджетные средства, но на выходе ожидаем те же прогнозные ресурсы? В этом году у нас сколько, восемь миллиардов тенге выделили на государственное геологическое изучение недр и все ли деньги на это освоили?
– Нет, у нас по госзаданию получены трёхгодичные проекты на 2018-2020 годы общей суммой около 4,5 миллиарда тенге. Из них на этот год миллиард тенге – начальные стадии геологоразведочных работ по программе "Обеспечение рационального и комплексного использования недр и повышение геологической изученности территории Республики Казахстан".
В первую очередь это маршруты рекогносцировочные, потом геофизические работы. Даже буровые работы по этим участкам ещё не начаты. Поэтому прогнозные ресурсы по этим 10 объектам по Казахстану будут только в конце 2020 года. Главная задача – это определить дальнейшую перспективность этих участков и найти инвестора на дальнейшее проведение геологоразведочных работ, потому что государством принято решение в связи с новым кодексом, что государство на дальнейшие оценки по геологоразведочным работам не пойдёт, оно будет выполнять только региональные работы.
– Вы можете перечислить эти 10 проектов и вкратце им дать характеристику?
– В Восточном Казахстане три проекта – это Верхне-Эспинское месторождение редкоземельных металлов, Ревнюшинский участок на полиметаллические руды, и по всей республике мы выполняем изучение перспективных провинций редкоземельных металлов. Проектом на территории республики выделено 18 основных рудных редкоземельных провинций, расположенных на территориях восьми областей Казахстана. В результате выполненных ГРР выделены поисковые участки, дана оценка прогнозных ресурсов редких земель и редких металлов, которые станут основой при разработке программы развития редкоземельной отрасли в Казахстане.
Четыре проекта мы осуществляем по Центральному Казахстану. Это в основном Жезказганский регион, Южный Тургай – они все предназначены для изучения медных руд, для увеличения сырьевой базы градообразующих горно-металлургических компаний и связаны с выполнением комплексного плана развития Жезказганского региона. На базе этого комплексного плана были разработаны десятки проектов, из них четыре проекта, которые осуществляются, – это вблизи Жезказгана, Улытайский район, Южный Тургай – это север Карагандинской области и юг Костанайской области.
– Это государство оплачивает или "Казахмыс"?
– Это всё за счёт госбюджета. Четыре проекта осуществляем по Актюбинской области – это проекты по изучению медных руд, хромитовых, полиметаллических – это Мугоджары, Катынадырский, Южно-Кемпирсайский участки. По результатам тоже, скорее всего, мы туда привлечём инвесторов для дальнейших работ.
– По хрому или другому металлу?
– Скорее всего, по медно-колчеданным и медно-порфировым рудам.
– Вы там с Русской медной компанией работаете?
– Нет, это опять же госбюджетный проект. И еще два проекта мы сейчас делаем. Это Краснооктябрьский в Костанайской области и Северо-Актанский в СКО.
– Краснооктябрьский – это бокситы?
– Нет, это опять же полиметаллическое оруденение. Там какие результаты будут, неясно, только начало работ, первый год. Поэтому пока мы ничего такого сказать не можем.
– Ранее, ещё на должности заместителя председателя "Казгеологии" Вами подвергалась критике работа Комитета геологии и недропользования и его подведомственных организаций в части недостатка компетентных специалистов, слабого материально-технического оснащения, а также функционирования государственной системы управления недрами и финансирования геологоразведочных работ в целом. Заметны ли в отрасли какие-либо изменения в данных вопросах, какой-то прогресс существует?
– Прогресс есть. Во-первых, сменилось руководство Комитета геологии. Туда пришёл действительно профессионал, геолог почти с 40-летним стажем работы, который геологию понимает, и от него действительно можно ожидать развития нашей отрасли. Во-вторых, два года назад нацкомпания "Казгеология" попала в список приватизации, из которого с поддержкой нашего Министерства по инвестициям и развитию, министра, Госкомиссии по вопросам модернизации экономики РК мы были исключены только в октябре сего года.
"Казгеология", я тогда говорил, должна быть инструментом уполномоченного органа – Комитета геологии и недропользования для выполнения всех поставленных задач государством. В первую очередь, это восполнение минерально-сырьевой базы наших горнодобывающих градообразующих предприятий.
У них у всех идёт истощение запасов. Потом надо поднимать вопросы развития регионов – для чего надо делать большую программу развития геологической отрасли с учётом развития регионов, горнодобывающих компаний, конъюнктуры рынка. Такую программу мы сейчас – министр уже поручение дал – с Комитетом геологии должны отработать.
На сегодняшний день в связи с принятием нового кодекса есть программа управления недрами. На основе этой программы управления недрами надо сделать большую программу по Казахстану. Это выполнение таких региональных работ, глубинных исследований, применение новых технологий, и поставить научно обоснованные направления геологоразведочных работ в Казахстане хотя бы на три-пять лет вперёд. В первую очередь по рудным провинциям – это Жезказганский регион, Прибалхашье, Рудный Алтай, Северо-Западный Казахстан. Мы сейчас договорились с Комитетом геологии, что совместно будем такую программу разрабатывать.
"Казгеология" должна быть в этих программах национальным оператором по выполнению государственного геологического изучения недр (ГГИН). На сегодняшний день даже все отраслевые ассоциации, производственно-геологические организации Казахстана – они видят в "Казгеологии" лидера отрасли, хотят объединиться вокруг "Казгеологии".
Даже пожелание рынка, сервисных услуг такое почему? Потому что на сегодняшний день финансирование отсутствует. Чтобы это финансирование поставить, у нас есть своё видение, концепция развития отрасли, которое связано с развитием "Казгеологии". Поэтому мы участвуем на сегодняшний день во всех ключевых мероприятиях, системных вопросах, которые решаются по отрасли министерством, Комитетом геологии – мы где-то инициаторами являемся, где-то действительно выполняем эти работы совместно с общественностью, совместно с ассоциациями и Комитетом геологии.
– Под эту программу сколько Вы примерно будете просить бюджет?
– Только на геологию, на проведение региональных работ должно быть минимум 18-20 миллиардов тенге ежегодно.
– На сколько лет отстаём – на пять, десять?
– Изученность территории Казахстана на сегодняшний день – да, это по новым технологиям, которые проводят Rio Tinto, это всё показывает, что она действительно отстаёт.
– Какие Вы больше ищете металлы, уголь?
– На сегодняшний день Казахстан обеспечен на десятки лет вперёд по углю. Поэтому уголь, конечно, мы сейчас не ищем. Мы в первую очередь в поиске востребованных металлов – это полиметаллы, медь, золото, и сейчас возрастает интерес к редкоземельным металлам. Они в Казахстане присутствуют, мы сейчас тоже эту большую работу выполняем.
– Вот в "Два Кей" говорят, что нашли антрацитовое месторождение. Почему антрацит не хотите, например, найти?
– "Два Кей" не нашло, а разведало известное месторождение. Потом, в 2015 году постановлением правительства утверждены разграничения деятельности национальных компаний в сфере недропользования, по которому АО "Казгеология" занимается только геологическим изучением и разведкой твёрдых полезных ископаемых и подземных вод. Соответственно, мы не занимаемся углеводородным сырьём и ураном. А также уголь передали в Министерство энергетики, который в данное время в связи с принятием нового кодекса обратно возвращается в наше министерство.
– Это означает, что вы тоже его будете охватывать?
– Если спрос на него будет. На сегодняшний день есть спрос на коксующий уголь со стороны турецких, китайских, иранских компаний. Поэтому если такой инвестор будет, который действительно будет вкладывать деньги на геологоразведку угля, тогда без проблем, мы будем этим вопросом заниматься. Но если инвестора не будет, за счёт государственных денег мы этими работами по углю заниматься не будем.
– За годы независимости нефтедобывающая отрасль и сфера твёрдых полезных ископаемых развивались несколько разными путями. И если в нефтяной отрасли имелось постоянное присутствие государства в лице "КазМунайГаза", в той или иной форме, то понятно, что сфера твёрдых полезных ископаемых развивалась самостоятельно. Были созданы отчасти на базе сохранённых советских организаций множественные сервисные геологоразведочные компании различных направлений, которые на конкурсной основе занимались геологическим изучением недр. Однако в последние годы государственный заказ напрямую передаётся "Казгеологии", а десятки специализированных коллективов остаются без работы и средств к существованию. Насколько это оправдано в сфере, функционирующей по принципам рыночных отношений? Не опоздали ли мы с созданием "Казгеологии" и не является ли это шагом назад? Два года назад я был в Караганде, там многие геологи критиковали "Казгеологию" за то, что якобы им хлеб не достаётся из госзаказа. Сколько вы получаете из бюджетного пирога на ГИН (геологическое изучение недр. – Ред.)?
– Из ежегодных шести-восьми миллиардов тенге, которые выделяются на Комитет геологии, мы получаем около миллиарда. Это получается 15-20 процентов, небольшая часть пирога, о которой вы говорите. Поэтому мы с рынка всё забираем – такого нет.
Эти работы в основном имеют стратегическое значение для государства и только по своим разработанным проектам ГГИН, в первую очередь направленным на восполнение МСБ градообразующих ГМК вблизи моногородов. По Центральному Казахстану это проекты по МСБ по комплексному плану социально-экономического развития Жезказганского региона. Мы до этого выполнили три-четыре проекта с этого плана и сейчас выполняем четыре проекта.
– Борно-калийные месторождения – Индер и другие?
– В Западном Казахстане в этом году АО "Казгеология" впервые начаты геологоразведочные работы с целью выявления обогащённых зон минерализации благородных металлов и лития в соляной толще Прикаспийской впадины. В пределах данной территории, находящейся в Западно-Казахстанской и Атырауской областях, расположены девять соляно-купольных структур, в том числе Индер. Эти работы в основном тематического, научно-исследовательского характера с привлечением науки, научно-исследовательского института Сатпаева, российских институтов.
На рынке сервисных компаний в списке числится около 70 компаний. Из них реально работающих где-то, даже гидрогеологию, всё вместе взять, около 25-28 компаний, не больше. Из этих компаний, наверное, четыре-пять только комплексные организации. Это "Центргеолсъёмка" и "Азимут Геология" в Караганде, Костанайская поисково-съёмочная экспедиция и "Геобайт-Инфо" в Костанае, компания "Акпан" в Актобе, "Топаз" в ВКО – они только комплексные.
Есть буровые компании с передовыми технологиями, хорошими буровыми установками – это компания "Искандер", "Востокпромгео", "Архей-2006", они только специализируются в буровых работах. Потом имеются две компании, оснащённые геофизическим оборудованием. Это компания НПЦ "Геокен" и "Азимут Геология". Остальные десятки компаний выполняют только консалтинговые работы по геологическому сопровождению, у них только есть геологи, но для выполнения остальных видов работ – на геофизику, на лабораторные, буровые работы – они нанимают субподрядчиков.
Поэтому мы думаем, что дорогу никому не переходим. Мы являемся членами Ассоциации производственно-геологических организаций Казахстана (АПГО), я член совета директоров в этой ассоциации. Мы на сегодняшний день совместно с АПГО хотим разработать программу развития геологической отрасли, потом её вынести на рассмотрение на площадку НПП "Атамекен". Там со всеми компаниями, которые присутствуют на рынке, обговорить, кто чем будет заниматься, раз мы хотим нацоператором быть в сфере государственного геологического изучения недр, соответственно, мы должны делать политику в этой отрасли.
Поэтому Комитет геологии и недропользования в данном этапе тоже с этими вопросами согласен. Все основные компании, которые я сейчас вам перечислил, они тоже согласны, видят, что если мы все не соберемся в один кулак, соответственно, мы ничего не сделаем. Геология – она такая наукоёмкая отрасль. Без науки, без постановки научно-обоснованных направлений работ мы ничего не сделаем. Поэтому Комитет геологии должен всех объединить на площадке НПП "Атамекен" или "Казгеологии". По этим вопросам мы общий язык со всеми найдём. Когда начинаешь разговаривать с руководителями компаний, их главными геологами – мы несколько раз собирали, ставили такую задачу, что надо делать для развития отрасли, и у всех один ответ: это надо, чтобы было финансирование.
А финансирование – Министерство финансов спрашивает: "Куда? Вот завтра вам дадим 20 миллиардов тенге, вы что будете делать и как осваивать? Есть у вас программа?" Резонные, такие конкретные вопросы, на которые сейчас наша отрасль ответить не может. Поэтому сначала надо программу создать, для этой программы всё надо сделать. Надо привлечь всех знающих авторитетных геологов, региональных геологов по всем регионам. Потом мозговым штурмом надо составить такую большую программу.
– Вы будете нацоператором и какой-то консорциум будет осваивать эти выделенные деньги?
– Это пока нерешённый вопрос – нацоператорство. Это желание "Казгеологии", и мы считаем необходимостью для страны. Но вроде бы сейчас понимание есть и в уполномоченном органе – Комитете геологии, есть и в ассоциациях.
– А в Министерстве финансов?
– Министерству финансов нужна какая-то обоснованная программа, которую они готовы финансировать. На сегодняшний день, когда по году не осваиваются сотни миллиардов тенге, для геологии можно 15-20 миллиардов тенге найти, наверное, можно.
– В стране, помимо "Казгеологии", ещё существует "Тау-Кен Самрук", аналогичный функционал в чём-то. "Казгеология" больше геологоразведкой ограничена, добычные проекты есть у "Тау-Кен Самрук", но, в принципе, они геологоразведку ведут тоже, вы, может быть, с ними работаете, не знаю, есть ли пересечение. Перетягивание одеяла какое-то есть? Может быть, стоит как-то в специализации "Казгеологии" сосредоточиться на глобальных, актуальных проблемах казахстанской геологии, таких как актуализация геологических карт различного масштаба и содержания. Возьмём тот же самый НБД (Национальный банк данных минеральных ресурсов. – Ред.), в президентских 100 шагах написано, что в конце 2018 года он будет актуализирован. Сейчас говорится, что НБД будет готов в конце следующего года. Мы не знаем, какая сейчас готовность по интерактивной карте. Может быть, вам на этом больше сосредоточиться?
– Я говорил, что имеется постановление правительства о разграничении деятельности нацкомпании в сфере недропользования, поэтому мы не пересекаемся с "Тау-Кен Самрук", которая занимается разведкой только в своих контрактных территориях недропользования.
А также у "Тау-Кен Самрук" мы выкупили проект в Костанайской области, за свой счёт провели геологоразведочные работы – аэрогеофизика, наземная геофизическая работа, картировочное бурение, определили аномалии и контуры перспективных участков. В результате по этому проекту со стратегическим партнёром, ТОО "Казахмыс", создали совместное предприятие, и работы по оценке перспектив будут продолжены.
В настоящее время совместные работы продолжаются. Работаем в плане – они нас подключили сейчас к нескольким проектам по выполнению геофизических работ, вот мы в Карагандинском регионе им выполнили геофизические работы, сейчас отчёт представим, насколько это дальше будет продолжаться, так как на сегодня они по контрактам недропользования на разведку находят инвесторов и стратегических партнёров. Поэтому у них тоже такое развитие, как по опыту "Казгеологии" – привлечение инвестиций, а не государственных денег. У них такая работа уже началась.
– Вы работали по "Алайгыру"?
– Нет.
– У вас было создано СП "КазГеотех". Как вообще развивается эта компания? Я так понимаю, что это в основном аэросъёмка была. Каковы её ежегодные объёмы по съёмке территории Казахстана? Какое оборудование и программное обеспечение передано компании и сколько казахстанских специалистов было подготовлено канадскими партнёрами за это время?
– Geotech – это компания, которая обладает действительно передовыми инновационными технологиями – ZTEM, VTEM, работающими с использованием естественного электромагнитного поля Земли, и за это время "КазГеотех" выполнено порядка где-то 75 тысяч погонных километров аэрографических работ. Из них 67 тысяч погонных километров – это самолётная съёмка, в комплексе методов магнитометрии, гравиметрии, гаммаспектрометрии и более восьми тысяч погонных километров – аэрогеофизические съёмки с применением ZTEM, VTEM. Эти технологии были выполнены по двум участкам госзадания – на участках Алтыншокинский и Ушшокы, а также по ГГИН совместно с российским АО "Полиметалл". На будущее в четырёх проектах "Казцинка" заложена эта технология в объёме порядка 10 тысяч погонных километров и порядка 10 тысяч погонных километров для глубинных исследований в Жезказганском регионе.
– Получается, из бюджета оплачивались проекты с "Казахмысом", "Полиметаллом" и "Казцинком"? Это госзадание было?
– Все аэрогеофизические съёмки ZTEM, VTEM – это за счёт наших партнёров – "Полиметалла", "Казцинка", "Казахмыса" эти работы были выполнены.
– Какие-то результаты были там, что-то нащупали?
– По "Казцинку" это конфиденциальная информация, но они убедились, что эта технология, съёмка действительно даёт результаты, и они уже в совместных с нами проектах заложили эти объёмы работ.
– Это Жайрем?
– Нет, это Рудный Алтай. Районы Риддера, Зыряновска.
–- Там, где у них ресурсная база беднеет.
– Да, сейчас мы отрабатываем с "Казахмысом" совместную работу – это глубинные исследования технологий ZTEM в районе Жезказгана и уже конкретно по контрактным территориям "Казахмыса" VTEM. VTEM – это прямые поиски. Поэтому, в принципе, "КазГеотех" работает, но бизнес есть бизнес, поэтому они содержать в Казахстане свои авианосители (вертолёты, самолёты) не могут, которые прилетают, если есть объёмы. Если их нет, обратно улетают на свою базу в Канаду.
– Они зарабатывают здесь или нет?
– Да, зарабатывают, но ещё одна проблема какая. Применение этих технологий – они должны быть заложены в проектах в объёмах и сметах. Без этого никто их ни в бюджетных проектах, ни в инвестиционных проектах применять не будет. Поэтому мы постоянно проводим презентации, организуем рекламу этих технологий, показываем их всем руководителям наших стратегических партнёров. Эта технология была применена тоже Rio Tinto, глобальной компанией, которая во всём мире знает все технологии. Поэтому технология работающая, она даёт конкретные результаты. По "Полиметаллу", мы думаем, тоже нормальное открытие будет, сейчас вот совместный проект идёт.
– В Костанайской области "Полиметалл" ведёт? Они много хотели электромагнитной съёмки, помнится.
– Мы сделали с ними съёмку по одному проекту.
– В каком регионе?
– Это на границе с Россией. В Костанайской области.
– Где по Тарутино получается? В той стороне?
– В районе Варваринского месторождения. Потом мы за счёт собственных средств такую же работу сделали, у нас был проект на Костанайской площади. После этого она действительно показала свою перспективность, и мы сейчас этот проект передали "Казахмысу" для дальнейших работ, для дальнейшего финансирования.
– Насчёт НБД – когда он будет готов, когда актуализация данных произойдёт?
– По НБД на сегодняшний день у нас идёт согласование госорганами финансово-экономического обоснования (ФЭО), эти все экспертизы пройдём до конца I квартала и в РБК (республиканская бюджетная комиссия. – Ред.) утвердим, и на следующий год уже, наверное, эти деньги как утвердятся, мы уже объявим тендер, и будет конкретный поставщик, который будет разрабатывать эту информационную систему.
– По научно-аналитическому центру, оснащённому по последнему слову техники, который планировала организовать "Казгеология", технологии новейшие использовать, что Вы можете сказать?
– Научно-аналитический центр мы хотели создать. Это необходимо в Казахстане, потому что все структуры, инфраструктуры геологической отрасли разрознены, они в разных министерствах находятся. Наука находится в Министерстве образования и науки, УВС (углеводородное сырьё. – Ред.), уран – в Министерстве энергетики. ТПИ находится в нашем министерстве. Вода находится в акиматах и в Министерстве сельского хозяйства. Поэтому для объединения всех геологов необходима какая-то площадка, почему мы хотели кластер такой создать. Геология – это недра, они одни хоть по воде, хоть по любому полезному ископаемому. Площадка должна быть для объединения всех этих структур в одном месте. Но она не получается. Мы этот кластер сначала хотели организовать в Назарбаев Университете, потом хотели в ПИТ "Алатау". У нас нет финансирования на здания, сооружения для создания этого научного центра. Есть деньги на оборудование, в том числе на лабораторное оборудование. Поэтому нам нужен партнёр, который имеет здание, сооружение. Пока такого партнёра в Казахстане у нас нет.
Поэтому мы решили сначала создать геохимическую лабораторию с международной сертификацией в Караганде, которая является обязательным требованием при переходе на международные стандарты отчётности KAZRC о результатах геологоразведочных работ и запасах. Создано совместное предприятие ТОО "ALS Казгеохимия" с австралийской компанией ALS Limited – одной из ведущих мировых компаний в области предоставления технических услуг, обладающей передовыми технологиями и методами исследования, имеющей 400 подразделений в 65 странах мира, штат в 13 тысяч квалифицированных экспертов, в том числе специализирующейся на предоставлении лабораторно-аналитических услуг в области геохимии. Поэтому это глобальная компания, к которой есть доверие во всём мире.
– Финансовые потоки вы будете получать на себя?
– Наша основная задача не отдача инвестиций, а основная задача, чтобы эта сертифицированная лаборатория в Казахстане заработала. Вкладом "Казгеологии" – доля участия 20 процентов – будет являться лабораторное оборудование в размере 365 миллионов тенге, стратегический партнёр также внесёт в уставный капитал оборудование, оборотные средства и обеспечит международную аккредитацию. На сегодняшний день такая лаборатория имеется в Кыргызстане, в Кара-Балте, в Москве и в Чите в России.
Почему сейчас НБД создаётся, чтобы было быстрейшее получение геологической информации в электронном формате. У недропользователей имеются нарекания, что в Казахстане отсутствует лаборатория с международной сертификацией. Чтобы где-то компетентному лицу проверить анализы, эти пробы надо отправлять или в Кыргызстан, или в Россию в ближайшие лаборатории. Для чего он получает разрешение на вывоз этих проб – несёт транспортные расходы, ждёт, пока разрешение получит, и теряется время, затраты. Поэтому все недропользователи хотели бы, чтобы в Казахстане работала такая лаборатория.
– В целом по CRIRSCO Вы сказали, Вы недавно ездили в Лондон по этому вопросу. По Дюсембаю, по-моему, по CRIRSCO работали.
– Отчёт по подсчёту запасов по месторождению Дюсембай до конца года должен защититься в ГКЗ, утвердить его в Комитете геологии, а сам проект уже передан "Казахмысу". Почему "Казахмысу" – это месторождение полиметаллических руд где-то будет среднего масштаба. Для "Казахмыса" это для загрузки простаивающих мощностей в Жезказгане, там плечо маленькое, и отработать это месторождение можно открытым способом. Рядом проходит как раз новая железнодорожная линия, все инфраструктуры для загрузки Сатпаевской обогатительной фабрики.
– Лаборатория ALS когда заработает примерно?
– Лабораторию мы запустим в конце 2019 года. НБД то же самое, в конце 2019 года.
– По Rio Tinto Вы могли бы сказать, есть какие-то результаты – они четыре года уже геологические исследования проводят, ещё два года наверное, будут проводить?
– Rio Tinto работает последовательно, с соблюдением всей стадийности геологоразведочных работ. На сегодняшний день такого большого открытия у них ещё нет. Но все в ожиданиях, они закончили работы дистанционного зондирования, работы по геохимии участка, все работы по аэрогеофизике, по геофизике и только приступили к буровым работам. Буровые работы этого года и следующего года, потом только можно что-то говорить.
– По Codelco чилийской можете что-то сказать?
– С Codelco мы заключили меморандум на Горном конгрессе. Компания интерес к Казахстану проявляет, но ей опять же нужен какой-то перспективный участок, который мы будем готовить.
– По хромитовым рудам ERG Вы могли бы сказать тоже, какую-то дать информацию?
– По хромитовым рудам Донской ГОК, который в составе ТНК "Казхром" входит и "Евразийскую Группу", на сегодняшний день обеспечен на 50-70 лет вперёд. Основная проблема на сегодняшний день у них по той работе, которую мы выполняем, – это загрузка добывающих мощностей открытым способом. Для этого мы там сейчас работу проводим в пределах Южно-Кемпирсайского рудного поля, результативность хорошая, пригодное для открытой добычи вокруг Донского ГОКа. Но какие там запасы – у нас там всё коммерческая тайна с "Казхромом", поэтому мы говорить не можем по договорным условиям.
– По турецкому Yildirim и китайским компаниям Вы могли бы рассказать, есть какие-либо активные совместные проекты?
– Китайских инвесторов у нас сейчас пока ни в одном проекте нет. С Yildirim мы сейчас отрабатываем несколько проектов, но они все на начальной стадии. Это в основном на хром, на золото, на благородные металлы.
– По Русской медной компании есть у вас какие-либо проекты?
– Русская медная компания присутствует в Актюбинской области в виде Актюбинской медной компании. С ними тоже у нас пока, кроме соглашения, конкретных совместных инвестиционных проектов нет.
– По кобальту, я помню, говорили в Комитете геологии про участок Ахмирово в ВКО. Это ваш проект?
– Это не кобальт, это литий.
– Значит, я ошибся.
– У нас никель-кобальтовое месторождение Шевченковское, сейчас мы привлекаем инвестора на этот проект в Костанайской области. Но тоже там необходимы геологоразведочные работы, уточнение запасов, переоценка запасов.
– По литию Вы сказали, они могут быть в борно-калийных солях Западного Казахстана.
– Я не говорил этого. Я сказал, что у нас есть большой проект, который направлен на определение присутствия и промышленной кондиции по благородным металлам и литию в этих солях в Прикаспийской впадине. Поэтому там пока мы не знаем. Если даже там определим присутствие его, если там наличие есть, то как его извлекать – это всё тоже вопрос. Но нам нужно эту работу выполнить.
– По Ахмирово, получается, речь шла о литии. Есть там какие-то реальные запасы?
– Да, литий там есть. Есть определённые запасы – это очень перспективный проект, но на него находить надо нам опять конкретного инвестора, "Казгеология" сейчас в этом направлении работает.
– Вы ещё не нашли, получается?
– Нет.
– А вот на кобальтовое месторождение, Вы сказали, инвесторы зайдут, это реально? ERG зайдёт?
– Нет, это инвестор зарубежный.
– Glencore?
– Нет, это не Glencore, а частная финансовая группа, скорее всего, из Великобритании.
– По немецкому фонду Ulmus сможете что-либо сказать, есть какие-либо результаты их разведки?
– По Ulmus фонду – это золото-медное месторождение Бесшокы у нас. По нему тоже на сегодняшний день результаты есть. Они там работы по геофизике закончили, сейчас буровые работы там идут. В любом случае там месторождение будет, но какого плана – крупное, среднее или мелкое – это всё после подсчёта запасов.
– Последний вопрос по Iluka Resources. У них было бурение мобильными установками, они, кажется, искали титан или цирконий?
– Да, там титан-циркониевое месторождение. Всю эту работу мы провели на сегодняшний день.
– В СКО или Костанае?
– Во всех трёх областях – Акмолинской, СКО и Костанайской. Основные полевые работы по геологоразведке закончены, в том числе и буровые работы. На сегодняшний день идёт аналитическая работа у них. Поэтому тоже пока мы затрудняемся сказать, там будет месторождение или не будет месторождение.
– ГОК там будет строиться или нет? Достаточно там запасов?
– Пока ничего сказать не могу.
Данияр Сериков
