Повышение прозрачности банковской системы Казахстана

Поток средств, вливаемых в экономику, был сопоставим, а в некоторые годы даже превышал объем экспортных доходов, поступающих в страну. Так, например, в 2006 году чистый экспорт страны составил $14,6 млрд, тогда как прирост объема кредитования превысил $17,6 млрд. В 2007-2008 годах объем новых кредитов экономике достиг 1 трлн тенге в месяц, а ссудный портфель к ВВП достиг 56% от ВВП.

Вместе с тем у банковского сектора было слабое место – большая часть фондирования банков опиралась на внешние займы. По сути, банки принимали на себя валютные риски, дальше передавали заемщикам и в итоге оказались в ситуации, когда в 2009 году в результате мирового кризиса и девальвации тенге часть заемщиков перестали платить. Ситуация усугублялась тем, что большая часть займов приходилась на строительный сектор (18% на июль 2008 года), что объяснялось зачастую финансированием аффилированных проектов и активным вложением в спекулятивные активы, даже на ценовом пике сформировавшегося пузыря. В результате кризиса доля неработающих кредитов (сумма безнадежных и сомнительных займов пятой категории по классификации Нацбанка на тот момент) взлетела с 8% до 36% в течение 2009 года. В дальнейшем высокая доля токсичных кредитов сохранялась до 2014 года, когда Нацбанк пообещал санкции тем банкам, у которых показатель будет выше 10%. С тех пор банки показывают плохие кредиты меньше 10%, тогда как фактически ситуация в банках не менялась. Интересно, что практически все рейтинговые агентства также верили этим данным, сохраняя положительные рейтинги.

Сокрытие реальной ситуации в начале было вынужденным, однако после 2014 года это стало обычной практикой – это означало, что банки больше не прозрачны. Естественно, манипуляции данными приводили к ошибкам депозиторов, которые, полагаясь на официальную отчетность, размещали депозиты в банках, не заслуживавших этого. Вместе с тем в большинстве проблемных банков ситуация была исправимой, однако Нацбанк действовал не совсем правильно и больше усугублял ситуацию, подавая трактовки в информационное поле таким образом, что это вызывало панику и резкий отток депозиторов в банке, по которому, по сути, пусть и ненамеренно, "наносился" репутационный удар.

Естественно, в рамках сложившихся обстоятельств банкротства банков происходили по стандартной схеме – "вдруг" обнаруживалась проблема в конкретном банке, приостанавливалась лицензия на привлечение депозитов физических лиц или публиковалась информация, которая вызывала панику среди клиентов банка. В дальнейшем уже "тонущий" банк публиковал реальные данные по плохим кредитам, и обычно цифра была уже 50-70% от ссудного портфеля (например, у Банка Астаны доля необслуживаемых кредитов на 1 апреля 2018 года составляла 6,61%, а перед лишением лицензии 18 сентября 2018 года – уже 46,73%). После чего объявлялась проверка банка и резкое снижение рейтингов до дефолтного уровня. Еще через два-три месяца объявлялся отзыв лицензий и ликвидация банка.

Интересный нюанс в том, что в большинстве случаев банкротств банков розничные депозиторы практически не пострадали, получив полную сумму своих депозитов (в пределах 10 млн тенге). Естественно, все риски перекладывались на государство через Фонд гарантирования депозитов и Фонд проблемных кредитов, которые постоянно докапитализируются Правительством и Нацбанком.

Когда нечто происходит неожиданно и быстро, это внушает недоверие к официальным данным всех банков, формируя четыре отрицательных тренда:

1. Недоверие к банкам в целом. При этом для доверия фактически остался только один параметр – наличие политически сильного акционера банка, которому верят крупные депозиторы, транслируя этим доверие на более мелких депозиторов.
2. Недоверие к зарубежным рейтингам банков.
3. Недоверие к Нацбанку и в целом системе банковского надзора, как с точки зрения отслеживания качества активов, так и с точки зрения адекватности антикризисных мер в отношении банков (если объявлялось что-то негативное, то это неизбежно заканчивалось либо закрытием банка, либо полной сменой акционеров и с очисткой от плохих кредитов за счет государства).
4. Недоверие к любым официальным заявлениям. На фоне чего появлялись алтернативные источники информации о состоянии банков – либо через блогеров, не имеющих должного образования и компетентности, либо анонимных рассылок через мессенджеры, что иногда вызывало волну паники даже в отношении банков, по которым не объявлялись санкции (например, регулярные смс-рассылки в отношении Kaspi Bank).

Цена отсутствия прозрачности и, соответственно, доверия – это отток вкладчиков, расходы государства на нормализацию ситуации, в том числе через экстренные займы и выделение средств из Фонда проблемных кредитов, долларизация депозитов. несмотря на низкую ставку в долларах, снижение кредитования экономики в целом.

Отток вкладов

Отток вкладов из устойчивых банков во время CМС-рассылок составляет 50-150 млрд тенге в зависимости от масштаба банка в течение недели после начала рассылки, в дальнейшем ситуация нормализуется в течение четырех-восьми недель. И логично, что отток депозитов из проблемных банков в случае начала действий со стороны Нацбанка достигает почти 100%.

Расходы на нормализацию

За последние 10 лет государство выделило банкам более $26 млрд, при этом часть получателей уже реорганизована (ликвидирована).

Источники[1]

Долларизация

Объем долларовых депозитов вырос за последние пять лет с 5,4 трлн до 7,8 трлн тенге, при этом на текущий момент почти половина депозитов номинирована в долларах (45%).

Снижение кредитования

В настоящее время объем ссудного портфеля к ВВП упал с 56% в 2007 году до 21% в 2018 году. При этом за вычетом возможного объема сохраняющихся плохих активов, скорее всего, показатель достигает 16-18%, что представляет собой катастрофически низкий уровень. Для сравнения, доля кредитов к ВВП в США составляет 186%, в Японии – 168%, в Китае – 161%, в Сингапуре – 122%, в РФ – 76%, в Турции – 67% (в среднем в странах ОЭСР – 141%)[2].

В настоящее время Национальный банк реализует две инициативы, которые должны повысить доверие к банковской системе:

1. Анализ качества активов БВУ (ожидается завершение в декабре 2019 года).
2. Введение стандартов Базель-3 в 2021 году.

Можно ожидать, что по итогам анализа будет выявлена потребность в дополнительной поддержке банков, а введение Базеля-3 однозначно вызовет необходимость докапитализации банков акционерами, что вряд ли произойдет, а значит есть высокая вероятность слияния слабых банков с более сильными.

Вместе с тем Национальному банку необходимо реализовать и следующие меры:

1. Улучшение корпоративного управления банков, в том числе через полное обновление правления и совета директоров отдельных банков, включая независимых директоров, которые в отдельных случаях пока еще существует лишь формально.
2. Отмена норм, которые стимулируют банки на сокрытие данных по плохим кредитам.
3. Стимулирование реструктуризации по плохим кредитам через налоговые стимулы.
4. Активизировать работу с экспертным полем с целью их активного вовлечения в выработку мер по текущим проблемам.

В написании статьи были использованы данные Национального банка Казахстана, Комитета статистики МНЭ РК, Всемирного банка, а также материалы из казахстанских СМИ.

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора