28 августа 2019 года. В тесном зале Медеуского районного суда Алматы судья Ержан Чингисов монотонным голосом оглашает решение по скандальному делу интернет-портала Ratel.kz. В зале – Марат Асипов, который в этот день мог навсегда лишиться надежды вернуться в профессию… Однако суд проявил гуманность.
Про возрождение Ratel.kz
Ровно в полночь 23 октября 2019 года запрет Асипову распространять материалы на доменном имени Ratel.kz истекает. Сайт сможет начать работу.
"24 октября подадим заявку, чтобы поставить на учет сетевое издание", – с Маратом Асиповым мы встретились в новом офисе редакции Ratel.kz. У дверей офиса, больше похожего на скромный жилой дом (не особняк), нет внушительного вида охранников. Во дворе стоит иномарка. На крыльце курит Сапа Мекебаев.
– Не знаю, как долго будет длиться процедура постановки на учет сетевого издания, наверное, какое-то время займет. Формально нет никаких оснований для того, чтобы нас тормозить.
– По официальной версии, домен Ratel.kz был заблокирован из-за нарушений правил регистрации. По народной, то есть неофициальной – из-за материалов, разгневавших власти. Можете рассказать, из-за чего на самом деле Ratel.kz попал под каток?
– Домен Ratel.kz был заблокирован по иску прокуратуры, обнаружившей нарушение целого ряда норм. Другой причины мы не знаем. Но отмечу, что санкции были не только эффективными, но и совпали по времени. Иск от надзорного органа, заявление в полицию случились в конце марта, а уже к 4 апреля нас и обыскали, и допросили, и судебные исполнители наложили арест на все наши домены. (2 апреля 2018 года в двух редакциях – Ratel.kz и Forbes.kz – был проведен обыск – Прим.). Все процессуальные действия и судебные постановления были оформлены в считаные дни.
– Каково это – столкнуться с государственной машиной и при этом четко понимать, что силы неравны?
– Ощущения, конечно, неприятные. С другой стороны, наш случай не самый ужасный. Нас, к примеру, не заключили под стражу. Надо отдать должное сотрудникам полиции, которые, в общем-то, достаточно гуманно к нам отнеслись – после обыска, который длился много часов, оперативники даже покормили меня в столовой и в целом вели себя очень корректно.
Во всей этой истории был даже очень приятный момент. Вместе с адвокатом мы стояли в коридоре городского департамента полиции, ожидая следователя. Тут ко мне подошел огромный мужчина – я сам немаленький, а он выше меня на полголовы. И вид такой брутальный – бритая голова, кепка, немного оттопыренные борцовские уши, широкие плечи. Я немножко опешил, когда незнакомый человек протянул мне огромную руку, в которой моя ладонь просто утонула. И тут он говорит: "Маке, читаем, уважаем", – и представился, кажется, сотрудником криминальной полиции. Это прям бальзам был мне на сердце.
– А как считаете, коллеги этого мужчины брутального вида не будут дальше вставлять вам палки в колеса?
– Ничего исключать нельзя. Выйдем в "поле", начнем работать, тогда узнаем, будут нас снова блокировать, устраивать DDoS-атаки или нет.
– Сейчас уже работаете над наполнением сайта?
– Готовимся. Организация процесса в любом случае требует какого-то времени: посмотреть архивы, решить финансовые вопросы… дел, в общем, много, ведь полтора года не работали.
Про трудное время
– На полтора года потерять лицензию, должность, работу, профессию… Чем занимались все это время?
– Пока сайт не работал, мы снимали маленький офис, куда приходили сотрудники.
– Зачем? Просто для общения?
– Работали с адвокатами, писали в разные инстанции, законодательство изучали. Да и просто сидели, разговаривали, обсуждали дела, думали, чем будем заниматься. Психологически было очень важно, что мы, несмотря на трудности, видели друг друга, ощущали, что мы вместе, несмотря ни на что. Человек, оказавшись один, каким бы сильным ни был, может впасть в отчаяние.
Очень важно утром выходить из дома, идти на работу, пусть даже ничего не делать, но все равно как-то планировать день, проводить встречи. Как оказалось, заниматься каким-то другим бизнесом нам неинтересно.
Сотрудникам платили маленькую, чисто символичную зарплату. Все это время надеялись на строчку в судебном решении, где говорилось, что срок блокировки домена всего на один год, хотя срок запрета на работу мне лично не был определенным. Возникала некая коллизия, но тем не менее вот за эту соломинку мы зацепились. Как оказалось, не зря.
Хотя еще уголовное дело не закрыто.
Конечно, эти полтора года дались очень дорого. Но и они прошли! Теперь нужно дальше двигаться. У царя Соломона на кольце было написано: "Все проходит". Как женщина забывает о родовых муках и снова хочет рожать, так и у нас в памяти стирается то, что казалось непереносимым. Надо приспосабливаться к новым обстоятельствам и идти дальше. Мне бы очень не хотелось, чтобы читатель подумал, будто мы будем жить прошлым.
– А по уголовному делу какие перспективы?
– Не знаю. Там вариантов, в общем-то, не очень много. Подготовят обвинительное заключение и передадут в суд. Другой вариант – приостановить либо вообще прекратить дело. Тоже поначалу сильно трясло, а теперь уже к этому состоянию привыкли. Просто знаем, что уголовное дело расследуется.
– У вас ведь тогда, во время обысков, конфисковали всю технику. Ничего не вернули?
– Ничего не вернули.
– А вернут?
– Даже не знаю. Если вернут, было бы замечательно. Семья Бендицких обращалась в ДВД – у детей Гены тоже изъяли компьютеры и планшеты – но им отказали. Возможно, эта техника является вещественным доказательством.
Про урок для Ratel.kz
– Какие урок извлекла редакция из "дела Ratel.kz"? Не превратится ли сайт в станок по одобрению инициатив власти?
– Этого, конечно, не будет. Здравая, альтернативная оценка действий власти просто необходима, иначе чиновники будут делать все, что им вздумается. Критически настроенная пресса не вредит, а напротив, приносит пользу стране. Это как зеркало, которое не льстит, а показывает реальную картину происходящего.
– То есть позиционируете себя как оппозиционное СМИ?
– Мы никогда не были оппозиционным сайтом. Если мы не только пишем, что в кране нет воды, а еще и сообщаем, куда она утекла, значит ли это, что мы – оппозиционеры? Или статья о том, что кофеварку, купленную, условно, за 10 тысяч долларов, можно было купить за 10 тысяч тенге. В чем оппозиционность?
Когда политологи говорят, что очередной закон, связанный с митингами, не соответствует, например, Конституции, в чем их оппозиционность? Это мнение, которое имеет право на существование. Почему-то считается, причем это мнение не только чиновников, что любой критик – это, как минимум оппозиционер, как максимум – экстремист. Все как у большевиков, которые говорили: "Кто не с нами, тот против нас".
Мы хотим, чтобы страна менялась к лучшему, чтобы все, что делается, шло на благо как можно большему количеству граждан. Какие же мы оппозиционеры? По сути, мы патриоты.
Во Франции газета коммунистов получает дотации из бюджета и при этом люто критикует все ветви власти. Мы, вероятно, еще долго будем идти к тому, чтобы газета партии Nur Otan критиковала премьер-министра. Хотя… такое было. Несколько лет назад "Казправда" критиковала премьер-министра Серика Ахметова.
– Сайт по-прежнему будет публиковать заметки о политике, экономике и проводить расследования?
– Мы будем писать о жизни во всех ее проявлениях. Нельзя разделить экономику, политику и социальную сферу. Это все очень условно. Можно рассказать историю человека, в которой, как в зеркале, отражаются все существующие в обществе противоречия. Через историю любого человека можно показать очень многое.
Также будем сообщать новости, как и любое другое издание. Весь вопрос в качестве подачи материала, насколько интересно будет читателю познакомиться с разными мнениями о происходящем. Разумеется, каждую новость и каждый факт будем проверять самым тщательным образом.
Про начало с нуля
– У Ratel.kz репутация борца за правду, с таким имиджем…
– Наша профессия такова, что люди не будут нас любить и читать только на том основании, что когда-то давно мы написали хороший материал. Каждый раз надо завоевывать доверие читателя. Профессионализм нужно все время подтверждать, и это очень тяжелый труд.
Полтора года прошло, за это время страна изменилась, технологии поменялись, нам придется заново входить на рынок, все начинать с нуля.
– Получится ли восстановить команду, которая работала до блокировки сайта?
– Костяк редакции, состоящий их ведущих журналистов, сохранился.
– На многих иностранных сайтах в конце публикации добавляют приписку – если вам понравилась статья, пришлите деньги. Это поможет журналистам быть независимыми и работать только в интересах читателей.
– Идея правильная, но в Казахстане пока мало кому, включая меня, приходит в голову мысль, что нужно заплатить за просмотр контента. Но рано или поздно мы придем к этому.
– То есть на сайте Ratel.kz такого не будет? Не будете просить читателей поддержать редакцию материально?
– Пока не знаю. Мы не рассчитываем и на то, что рекламодатели выстроятся в очередь, едва мы выйдем в эфир. Все будет зависеть от трафика, от его качества, а большой трафик требует значительных усилий.
– А что думаете о госзаказе?
– Мне нравится, что на сайте Informburo.kz стали сопровождать некоторые материалы отметкой, мол, это публикуется в рамках государственного информационного заказа. Это большой шаг вперед. Они честно говорят, что за этот материал мы получили деньги от государства.
– Какой грех в журналистике считаете самым страшным?
– Нечестность. Когда журналист априори знает, что пишет неправду, но все равно выпускает материал в свет. Или, скажем так, недоговаривает. Врать никто никого не заставляет: просто можно о чем-то умолчать, сообщить 99% информации, оставив за кадром что-то очень важное, что меняет картину. Вот это на самом деле очень страшная штука, когда журналисты совершенно сознательно подают историю так, как это кому-то выгодно.
Катерина Клеменкова
