Тема, которую inbusiness.kz поднял в материале "Сколько золота осталось в Казахстане" о барьерах, возникающих на пути отечественных и иностранных компаний, желающих осваивать наши богатые недра, неожиданно получила свое продолжение. Партнер юридической фирмы Haller Lomax Тимур Одилов в эксклюзивном интервью нашему порталу рассказал более подробно о том, почему, практически "сидя на золоте", мы его не добываем.
Как известно, правительство в свое время провозгласило реформу недропользования, чтобы стимулировать приток новых иностранных инвестиций, так необходимых нашей экономике, в геологоразведку. С какими трудностями сталкиваются не только иностранные, но и отечественные геологоразведочные компании сегодня?
Трудности прежде всего связаны с государственной политикой в геологии и с состоянием геологической инфраструктуры, а если быть точнее, с системой предоставления геологической информации, координатных данных, с отсутствием кернохранилищ.
То, что Вы перечислили, очень специфично и малопонятно рядовому читателю. Давайте определимся пошагово.
Госполитика в геологии в настоящее время реализуется посредством проведения государственного геологического изучения недр. Это та же геологоразведка, только проводится она государством за счет бюджета. Геологоразведка делится на стадии. В странах с эффективной госполитикой в геологоразведке государство обычно отвечает за первую стадию – региональное геологическое изучение. Она самая непривлекательная и рисковая для частного капитала, поэтому затраты на нее берет на себя государство, выявляя перспективные площади для проведения частным бизнесом последующих самых капиталоемких стадий геологоразведки. По результатам последующих стадий из тысячи проектов, по статистике, успешным оказывается только один. Однако, проведя реформу недропользования по модели успешных стран, включая модель устройства геологической службы, государство традиционно продолжает тратить деньги на последующие стадии, отвлекая ресурсы от злободневных задач – развития геологической и научно-прикладной инфраструктуры. Во-первых, блокируются участки для частного инвестора; во-вторых, проводится слишком рискованная работа с точки зрения результативности расходов. Необходимо перестроить геологическую госполитику и устройство службы.
Второй момент. Государственное геологическое изучение проводится с привлечением подрядчиков через государственные закупки. Сама по себе процедура государственных закупок предполагает разделение этапов разработки проектно-сметной документации от проведения непосредственно работ, что неуместно в геологии. Поэтому это отрицательно сказывается на скорости выполнения подрядных работ, эффективности расходования бюджетных денег и качестве результатов. Геологи добиваются пересмотра для них закупочных правил, но пока безуспешно. Были даже попытки создать нацоператора в геологии, чтобы уйти от госзакупок, хотя всего-то необходимо поправить правила госзакупок.
Касательно геологической информации. На сегодняшний день часть геологической информации секретна по мифическим причинам стратегического характера. По той же причине на результаты гравиразведки также распространяется режим секретности, поэтому геологоразведочная компания не может ими распорядиться или вывезти. Я не слышал, чтобы, например, в Канаде или в Австралии органы власти секретили данные о редкоземельных металлах или результатах гравиразведки.
Почему?
Я думаю, что привычка "секретить" перешла к нам из Советского Союза. Мы все еще не можем избавиться от этих стереотипов.
На мой взгляд, необходимо снять режим секретности с данных о редкоземельном потенциале, лишь ограничив вывоз и оборот редкозема. Бессмысленно и нелогично секретить данные и надеяться на инвестиции. Это все равно, что не выставлять товар на прилавок и ждать покупателя.
Теперь о качестве самого товара – геологической информации. Известно, что ее начали оцифровывать несколько лет назад. Однако оказалось, что это всего лишь сканирование старых отчетов. Но даже такую информацию заинтересованные лица не могут получить простым нажатием клика – необходимо обращаться отдельно каждый раз в фонды. К сожалению, электронная база данных (Национальный банк данных минеральных ресурсов РК) делается третий год и пока не обещает быть в этом году. Обновление геологических карт в цифровом формате тоже предел мечтаний геологов.
Необходимость в электронных базах геологической информации в качестве стимула геологоразведки отмечена в 2012 году в Концепции развития геологической отрасли Республики Казахстан до 2030 года, утвержденной правительством РК. Прошло восемь лет…
Теперь поясните о координатных данных?
В комитете геологии все еще отсутствуют консолидированно координатные данные по всем территориям, ограниченным для геологоразведки: земли населенных пунктов, особо охраняемые природные территории, могильники и т. д. Соответственно, этих данных нет на интерактивной карте недропользования, по которой инвесторы ориентируются, выбирая территории для инвестиций и получения лицензий. Контуры участков и месторождений подземных пресных вод, ограничивающих проведение работ, также не нанесены на интерактивную карту. Недостаток в таких сведениях, во-первых, ведет к многочисленным отказам в выдаче лицензий и тормозит проведение аукционов; во-вторых, препятствует проведению работ, особенно когда лицензии получены по первой заявке. Например, в прошлом году были массовые наложения ранее предоставленных контрактных и лицензионных территорий на охранные зоны, заповедники и национальные парки. Такие проблемы влекут риски не только для недропользователей, но и для государства, поскольку могут повлечь инвестиционные разбирательства.
Теперь о том, что не так с кернохранилищами?
Необходимые кернохранилища (склады лабораторного типа, предназначенные для хранения кернового материала. – Прим. автора) в Казахстане просто отсутствуют. Вместе с тем керн – ценнейший носитель геологической информации, в сохранении которого должно быть заинтересовано более всего государство. Возведение кернохранилищ – это не только государственная задача, но и бизнес. Частные недропользователи могли бы пользоваться услугами государственных кернохранилищ и платить за это деньги. Неплохо было бы реализовать проект по принципу ГЧП по всех регионах с активной геологоразведкой.
Инфраструктурные недостатки сильно влияют на инициативы местного и иностранного инвестора рисковать в геологоразведке, а если рискуют, то эти проблемы замедляют ход работ. Затрачивается слишком много времени, что ведет к удорожанию проектов.
Много лет инфраструктурные проблемы игнорируются госбюджетом. Геологи приводили сравнение, что даже на озеленение Нур-Султана, дающее лишь эстетическое удовольствие, выделяется больше денег, чем на государственные задачи в геологии, от выполнения которых зависят прямые иностранные и местные инвестиции. Такой вот парадокс.
Теперь понятно, но, насколько известно, правительство обещало облегчить предоставление права недропользования для иностранных и отечественных инвесторов в геологоразведку… ведь это прямые инвестиции. Что реально вступило в силу и действует?
Обещание, кстати, закреплено в 75-м шаге Плана нации. Введен принцип первой заявки для получения частными лицами лицензий на недропользование по твердым и общераспространенным полезным ископаемым. Это устоявшийся в мире принцип, традиционно существующий практически во всех странах с развитой горно-геологической отраслью. По такому принципу уже выдано более 600 лицензий частным инвесторам, тогда как за все 30 лет, замечу, было заключено не более 500 контрактов на разведку твердых полезных ископаемых.
К сожалению, данный принцип действует ограниченно, то есть не на всей территории нашей страны. В этом смысле правительство обещание не выполнило, и его выполнение находится под угрозой срыва.
Почему?
По целому ряду причин. Во-первых, в силу проблем с координатными данными, а также из-за бюрократических и рабочих трудностей, возникших после перехода комитета геологии из министерства индустрии в структуру министерства экологии, геологии и природных ресурсов. Кодекс о недрах действует уже почти два года, но вся территория Казахстана для такого режима все еще не открыта.
Во-вторых, двухлетний переходный период получения лицензий в приоритетном порядке только национальными компаниями, "Казгеологией" и "Тау-Кен Самрук", с зимы прошлого года активно пытаются продлить на 5-10 лет. В сущности, это означает, что у нацкомпаний возникает прямая заинтересованность не распространять принцип первой заявки на всю территорию Казахстана – чем меньше пространства для принципа "первой заявки", тем больше пространства только для нацкомпаний.
Приоритетное право нацкомпаний противопоставляется конкурентному рынку инвесторов и политическому решению, закрепленному в 75-м шаге Плана нации.
В такой ситуации нелогично заявлять, что продление преимущественного положения нацкомпаний положительно сказывается на геологоразведке и инвестициях. Инвесторы вынуждены идти в партнерство с нацкомпаниями, так как интересующие их участки все еще не включены в территорию первой заявки.
Чем плох тандем частной компании с государственной?
Хотя бы тем, что квазигоссектор – это не про бизнес, ни с точки зрения корпоративного управления, ни с точки зрения эффективности. Ни один инвестор, ни местный, ни иностранный при прочих равных условиях не стремится работать с нацкомпаниями в недропользовании. Все совместные проекты нацкомпаний возникли искусственно в условиях недоступности территорий для инвесторов. Тандем не деловой. Будь территории открытыми и доступными, инвесторы обращались бы за лицензиями самостоятельно, что, собственно, доказывает практика по 600 лицензиям. Никто из инвесторов добровольно не предложил нацкомпаниям идти в проект вместе.
Из-за наличия приоритетного права у нацкомпаний бюджет недополучает миллионы и, возможно, миллиарды тенге. За участки, которые предоставляются нацкомпаниям, могли бы успешно побороться в аукционах частные инвесторы, уплатив повышенные подписные бонусы в результате торгов. Вместо этого за полученные лицензии нацкомпании уплачивают подписные бонусы по обычной ставке и продают проект полностью или частично инвестору. Деньги по сделке идут не в бюджет, как по подписным бонусам, а остаются в нацкомпании. В лучшем случае они могут поступить в бюджет через дивиденды, если аппарат их не проест.
Само по себе существование концепции приоритетного права или иного коммерческого преимущества, будь то в статусе оператора или ином, противоречит заявленной политике о сокращении присутствия государства в частном бизнесе. Государство, объявив о реформе недропользования и режиме первой заявки, презентует ее последние три-четыре года на всех инвестиционных площадках и форумах, как внутри страны, так и за рубежом, а в итоге ведет себя непоследовательно. Реформа плавно нивелируется. Все это подрывает доверие местных и иностранных инвесторов.
Возможно, власти руководствуются тем, что у нацкоманий больше финансовых возможностей?
Самое парадоксальное, что в тандеме с инвесторами нацкомпании в геологоразведку деньги не вкладывают. Так заведено, такова политика в самих нацкомпаниях. Они служат передаточным звеном, а в условиях недоступности интересующих инвесторов участков – дополнительным барьером с приоритетным правом. Процесс выстроен следующим образом: нацкомпания получает лицензию в приоритетном порядке, а затем передает 75% доли в проекте инвестору в обмен на обязанность инвестора финансировать весь геологоразведочный проект на 100%. По greenfield-проектам это абсолютно не заманчивое условие инвестировать в геологоразведку в Казахстане. Улучшение состояния геологоразведки через приоритетное право нацкомпании – это миф.
Кульпаш Конырова
