В мире снижается цена на энергетический уголь, однако растут требования к его качеству. Как угольным предприятиям Казахстана нужно работать над качественными характеристиками своей продукции, рассказал глава казахстанского представительства по развитию бизнеса инспекционной компании SGS Дармен Танкыбай.
– Дармен, на недавнем угольном форуме в Нур-Султане вы говорили о возможности расширения экспорта казахстанского угля. В основном экспортируется Шубарколь, Майкубен и Каражыра. Сейчас в Европе снижаются цены, экспорт, говорят, становится нерентабельным транспортировать уголь в европейском направлении, а азиатское направление занято российскими производителями. Как на ваш бизнес повлияет такое падение цен и спроса в Европе?
– Наша компания присутствует во всем мире много лет и естественно мы наблюдаем за активностью на рынках, но конкретно не отслеживает ценообразование и конъюнктуру цен. Мы работаем как инспекционщики, наша основная задача – это определение качества и цель инспектировать уголь и работать с готовыми компаниями, которые ориентируются на экспорт или внутреннее производство и потребление в той или иной стране. Что касается экспорта казахстанского угля – да, вы правы, качество угля Шубаркольского месторождения способно закрывать потребности Европейского Союза. Это связано с тем, что это месторождение само по себе естественно уникально и качество угля изначально выше по сравнению с другими углями по Казахстану. И естественно, компании, которые добывают уголь на этом месторождении работают над повышением качества своей продукции. У нас в Казахстане производство угля в основном представлено Карагандинским и Павлодарским угольными бассейнами. Есть еще Тургайская область, но там еще не так сильно разработано, в основном два этих региона. Из них Шубаркольское месторождение в большей степени ориентировано на экспорт в Европу.
Почему я так говорю, потому что на месторождении АО "Шубарколь Премиум" стоит наша международная угольно-химическая лаборатория. Мы не только лабораторией там представлены, но и угольная команда SGS Kazakhstan мониторит процесс производства разреза. Мы очень высоко ценим сотрудничество с компанией АО "Шубарколь Премиум" так как видение в современных подходах к международной торговле и соответственно к подходам производства наших организаций совпадают. Мы, независимо контролируем производство начиная от забоя, от горы до отгрузки конечному потребителю, плюс лабораторные исследования и выгрузку, то есть отслеживаем всю производственную цепочку.
Так как шубаркольский уголь идет в основном в сторону России и в сторону Европы, потребители того угля заинтересованы в подтверждении качества такой компании как мы. По сути, нас знает международный торговый мир и им спокойней, поскольку наши процессы все прозрачны. Мы каждый день ведем ежедневную статистику добычи, складирования, отгрузки, лабораторных исследований, шихтования (смешивание исходных материалов – ред.). Когда мы на разрезе формируем экспортный уголь, есть свои определенные детали, где мы начинаем шихтование углей по размерам, маркам, по калорийности, по зольности мы делаем отдельные штабеля. Это дает производству "Шубарколь Премиум", к примеру, огромную возможность оперативно формировать свой уголь в зависимости от контрактов и требований контрактов. Например, если какому-то потребителю необходимо уголь определенной калорийности – мы, понимая, в каких штабелях лежит какой уголь, имеем возможность шихтования, миксования и выдачи того, самого необходимого угля. Естественно, все это заранее подкрепляется правильным пробоотбором, работой с забойными пачками, складирования и отслеживания на всех этапах передвижения продукта. Уголь на всем пути до отгрузки вагонов четко наблюдается, в этом и заключается часть независимого мониторинга качества угля. К сожалению, этого пока не так сильно внедрено на остальных угольных разрезах.
– Неужели "Шубарколь комир" не внедрил такое?
– У "Шубаркуль комира" свои подходы. Тоже не плохие. На "Шубарколь комир" мы присутствуем время от времени, стоим тоже как инспекционщики, но мы не мониторим их производственный процесс. Мы иногда мониторим отгрузки, которые они уже наработали для поставки на экспорт. Мы номинируемся не "Шубарколь комир", иногда и ими тоже, но в основном покупателями, клиентами "Шубарколь комир". Например, в данный момент одной из российских трейдерских компаний– довольно большой и знаменитой. Они нас номинируют по их конкретным контрактам, на то, чтобы мы инспектировали отгрузки шубаркольского угля, смотрели процесс погрузки, делали пробоотбор, анализировали в лаборатории, выдавали сертификат качества. Они хотят быть уверенными, какой уголь пошел из Шубарколя. У них есть свои определенные параметры, для них "Шубарколь комир" готовит согласно их требованиям, а мы уже отслеживаем эти моменты. Фиксируем, что да, действительно такой-то уголь в таком-то количестве, такого-то качества, в таком-то вагоне ушел в таком-то направление, что подтверждается международным сертификатом.
На сегодняшний день рынок Казахстана тоже понимает эту культуру привлечения международных инспекционных компаний, потому что есть уже понимание выхода на внешние рынки. Поэтому если вы хотите играть как серьезный игрок на внешних рынках, то нужно сотрудничать через призму международных стандартов и требований. Сейчас в мире повышенное внимание к качеству угля. Не весь казахстанский уголь, нужно говорить откровенно, пока соответствует в полной мере ожиданиям мирового рынка в общем. Над качеством необходимо серьезно работать.
– Даже шубаркольский?
– Нет, Шубаркольское месторождение соответствует исключительно из-за своей низкой зольности, высокой калорийности, это месторождение подходит. Мы тоже работаем над качеством его угля и к нему нет никаких вопросов со стороны европейского потребителя.
– Каражыра, Майкубен?
– Они тоже как серьезные угледобывающие компании всегда заинтересованы в таких вещах. И мы, прежде чем работать с тем или иным разрезом, в практике нашей компании проводим аудит разреза, угледобывающей компании. Наши специалисты выезжают и начинают полностью аудировать – из чего состоит вся производственная цепочка, насколько лаборатория того или иного разреза соответствует требованиям выполнения лабораторных анализов, соответствуют ли они ISO, ГОСТам, какое у них оборудование, какой персонал и его квалификация. Мы аудируем специалистов, которые стоят на забоях, занимаются пробоотбором, потому что это все очень важно. Проблема некоторых наших компаний – это то, что не всегда существует тщательный контроль за выполнением момента производственного процесса. Это чисто человеческий фактор. Наша же компания заточена на то, чтобы выполнялись все требования, они были зафиксированы и абсолютно прозрачны. В этом тоже заключается суть работы над качеством продукта, если мы контролируем полностью весь процесс и это очень полезно, ведь если вдруг случается та или иная претензия к качеству угля, то мы можем всегда открыть свою карту и посмотреть насколько все соответствовало всем шагам и процедурам. Но зачастую после нас претензии к качеству продукта сокращаются, потому что мы стараемся устранять даже предпосылки к претензиям на первоначальном этапе.
– Эти разрезы прошли аудит?
– Каражыра прошла наш аудит. Это тоже мощное и очень интересное предприятие, со своей историей и большим экономическим потенциалом и спецов. Мы на сегодняшний день с Каражырой находимся в диалоге и стараемся давать им рекомендации или подходы о том, какие корректировки можно внести в производственный процесс основываясь на ожиданиях качества внешнего рынка. Очень импонирует их настрой, готовность и ежедневная работа к усиленному контролю своего производства и повышения качества продукции.
– У них были проблемы, министерство (индустрии и инфраструктурного развития – ред.) выкатывало претензии по ТБ.
– Не знаю. Проблемы по ТБ – в них присутствует человеческий фактор тоже. ТБ для нас – это вопрос номер один.
– Насколько я понимаю, несмотря на то, что разрез один, часто бывает так, что качество угля в зависимости от пластов бывает разное?
– Да, у нас есть такое выражение "пласт пласту рознь". Все знают, что анализ пластов – это очень важная вещь. В нашей практике мы каждые 100-150 метров пласта делаем пробоотбор, но мы заметили, что не все разрезы этим занимаются со стабильной и фиксированной периодичностью. Но нужно работать начиная именно оттуда, наши специалисты могут определить, какую пачку лучше с породой брать, а где лучше породу оставить. Вот такие моменты очень важны, потому что качество угля начинается с горы.
– У Шубарколя с точки зрения калорийности, зольности диапазон качества какой-то меняющийся с пластами, если брать "Шубарколь комир", Шубарколь Премиум", может при опускании на горизонты добычи?
– Конечно, есть определенные градации. Нельзя сказать, что уголь определенного качества и все, больше никакого. Но в практике, когда мы работаем с шубаркольским углем, то мы примерно понимаем средний диапазон этого качества и наша задача его немного увеличить под контрактные обязательства предприятия. Конечно, уголь всегда скачет, в этом и заключается наша работа – какой-то пласт чуть-чуть выше, какой-то ниже по качеству. Наша работа состоит еще и в том, чтобы собрать этот уголь и путем правильного забоя, складирования, шихтования и порой обогащения добиться определенного качества в зависимости от контрактных обязательств. Например, какой-то компании нужна 5-5,5 тыс. калорийность, мы видим, что в этом штабеле у нас 4,5 тыс., а в другом 6 тыс. – мы можем смешать какое-то усредненное.
– "Шубарколь комир" и "Шубарколь Премиум" конкуренты, добывают на одном месторождении, у кого уголь лучше? Претензии к этим компаниям часто возникают у европейских потребителей?
– Нет, задача нашей компании заключается в том, чтобы устранить какие-либо претензии в самом начале. Для этого мы рекомендуем всем угольным разрезам ставить нас начиная с мониторинга забоя. Тогда мы, прослеживая всю цепочку движения угля и можем контролировать его качество на всех этапах. К сожалению, на сегодняшний день разрезы делают это своими силами и за ними никто не следит. Что они себе сами враги что ли говорить, что они плохо работают или что-то не уследили. Нет независимого взгляда, хотя это уже достаточно популярная мировая практика, что кто-то абсолютно непредвзято должен контролировать процессы разреза и отгрузок, потому что мы на разрезе глаза, ноги, уши, руки акционеров или руководства угольной компании, которые заинтересованы в производстве качественного продукта и самое главное мы не зависим от руководства разреза или компании прежде всего.
– При транспортировке в Европу как-то качество меняется или при перевалке, хранении? Нам говорят, что якобы уголь долго не хранится, поэтому каждый сезон надо покупать, бурый уголь якобы самовозгорается.
– Никакой уголь не застрахован от тех вещей, которые вы назвали. Любой уголь в зависимости от того как долго он находится в состоянии, когда он уже был поднят из недр, начинает взаимодействовать с окружающей средой и это естественная реакция происходит с любым углем. Более высокого качества уголь имеет более высокий запас прочности по времени. Менее качественные начинают по мере взаимодействия с природой окислятся, разрушаться и самовозгораться, если уголь долго лежит в замкнутом пространстве и на воздухе.
– Каковы сроки хранения у угля Шубарколя, Каражыры, Майкубена? Что населению советуете покупать?
– Много факторов влияют на сроки хранения, начиная от марки, крупности и тд и заканчивая самими условиями хранения. На рынке торговли считается, что теплотворность у качественного угля начинается где-то в районе 5-6 тыс. калорий и выше. Запас прочности у них чуть-чуть больше. Но не факт. И это не говорит ни в коем случае, что у других углей меньше качества. Калорийность у них может быть меньше, но наш уголь низкого качества идет тоже на экспорт с определенным дисконтом на мировом рынке, но это часто зависит от сфер потребления этого угля. Например, на металлургических предприятиях нужен определенного вида уголь, в ТЭЦ нужен другой в зависимости от оборудования, которое сжигает этот уголь и многого другого. Там должны быть показатели серы свои, зольность своя должна быть. Поэтому каждое предприятие подстраивает качество того или иного угля под свое собственное производство или потребления, поэтому ничего такого страшного нет. Но Европейский Союз, Япония, Корея потребляет уголь от 5,5 тыс. калорий и выше.
– Это Шубарколь или Каражыра?
– Это в основном Шубарколь. Каражыра на сегодня тоже работает на экспортных рынках. Когда угольные разрезы встречаются с претензионной работой – это достаточно сложный процесс, идти на те или иные уступки, дисконты или подобного рода вопросы. Но если стоит сразу изначально инспекционная компания, которая берет на себя эти функции отслеживания качества угля и подтверждения этого, то нашей функцией является уже встреча любых претензий, потому что мы независимо контролируем это самое качество.
– ЕС и Киргизия больше в ТЭЦ, наверное, потребляет шубаркольский уголь, а Япония и Корея его перерабатывают?
– Да, конечно у любых из этих стран есть свои промышленные объекты, которым необходим уголь. И они в большинстве случаев стараются приобретать уже более готовый к потреблению продукт.
– Получается Казахстан экспортирует высококачественный уголь, а себе оставляет богатырский уголь для ТЭЦ. Это правильно или нет для страны с точки зрения выбросов в городах?
– Касательно угля разреза "Богатырь". Их география экспорта сложилась еще с советских времен. "Богатырь" очень выгоден для России еще и с географической точки зрения, что на логистику не так много денег тратится. Предприятиям Южного Урала ближе доставлять богатырский уголь, нежели тащить его из дальних районов страны, его калорийность достаточно приемлема для тех предприятий, которые потребляют его. У "Богатыря" в районе 4 тыс. калорийность, кажется, но зольность на порядок выше, порядка 40%. Их уголь сильно обогащению не поддается, нет смысла, но некоторые бурые угли в Казахстане можно обогащать. И здесь мы тоже способны помочь рынку, у нас есть большой опыт в вопросах обогащения угля, и даже планирования и контроля обогатительных фабрик и тд.
– Рефтинскую ГРЭС сейчас собираются продавать, вы ожидаете, что это окно экспорта закроется для богатырского угля? В Европе и Азии цены падают, экспорт казахстанского угля в целом туда может сократиться, как это может на вашем бизнесе отразиться?
– Мы верим в угольную перспективу страны. Потому что если посмотреть на мировую карту угольных стран, то их всего лишь десять, куда входит и Казахстан, запасов страны хватит на 200-300 лет при нынешних объемах производства. Даже если мы не будем в первых рядах мирового экспорта, то в любом случае мы должны ориентироваться на повышение качества угля даже для своего внутреннего потребления, потому что в ближайшее десятилетие мы ожидаем, что часть основного спроса казахстанского угля будет внутренняя генерация страны. Если мы у себя дома не начнем качественно производить и торговать, то мы еще долго будем выходить на внешние рынки, а там ждут только качественный уголь. Казахстанский уголь торгуется на мировых рынках, но с определенным дисконтом.
– Каким примерно, 5-10%?
– По-разному. Это зависит как договариваются стороны и много других причин. Иногда даже, до 30% и более. Качества и как таковой глубокой переработки угля у нас пока нет в Казахстане. Например, насколько я знаю, в России была такая политика – в свое время угледобывающие компании разочаровались в том, что не ставились акценты на потребление качественного угля внутри страны, потому что не модернизировались ТЭЦ, производства – российский рынок экспорта сделал акцент на повышение качества угля и его обогатимости исключительно для внешних рынков и таким образом они заняли третье место в мире после Австралии и Колумбии. Возможно, сейчас ситуация изменилась из-за конъюнктуры рынка, в любом случае рынок постоянно меняется, но россияне естественно пытаются держать марку.
Видя такие вещи, я думаю, что казахстанские угледобывающие компании тоже должны сделать акцент на повышении качества своего угля, даже хотя бы для самих себя. Имея качественный продукт обосновывать его стоимость гораздо легче. Это будет стимулировать развитие отрасли в целом, я имею в виду не только угледобывающую, но и энергетическую отрасль. Предприятия, потребляющие уголь, тоже задумаются о модернизации своих подходов, своего оборудования, квалификацию людей и так далее, эффект будет мультипликативным.
– Население у нас предпочитает шубаркольский и каражыринский уголь, а большинство ТЭЦ работает на богатырском угле. Какого-либо посыла в энергетической отрасли переходить на качественный уголь нет. Ведь могли бы все ТЭЦ заставить работать на шубаркольском угле, как в Бишкеке, к примеру.
– Ну наверное могли бы, не знаю. Но каждое предприятие определяет параметры необходимого угля под нужды своего производства, и хорошо, что есть выбор. И еще есть определенные наблюдения, что большинство разрезов в Казахстане являются частью тех или иных структурных подразделений или холдингов. Поэтому уголь часто идет внутри компаний. Есть, как говорится определенные скидки на качество для самих себя. Если мы находимся в одной производственной цепи – я разрез, а вы промышленный объект, то может иногда произойти своего рода понимание и скидки друг другу. Но как бы то не было мы находимся в условиях рынка и уже мало кто хочет работать с некачественным продуктом. Хоть и закрываются глаза иногда на качество. Мы против таких вещей. Если уж идет добыча угля, то пусть она будет качественной. Когда ты будешь поставлять качественный уголь своим или другим потребителям, то любые претензии ты будешь встречать открыто, наоборот будешь рекомендовать, чтобы они повышали свою квалификацию на производстве.
– Вы видите такой тренд в отрасли сейчас?
– Мы видим такой тренд в международной торговле, мы видим ожидания международного рынка к качеству. Да и наши казахстанские угольщики прекрасно это понимают и видят. Иногда, когда те или иные потребители угля ищут уголь – они часто обращаются к нам, как к консультантам, чтобы мы дали свое видение. Наше присутствие в стране дало уникальную возможность посетить и поработать практически со всеми разрезами в Казахстане, даже с мелкими. Заключаются контракты с мелким или крупным разрезом и нас приглашают в качестве инспекционщика. Мы едем на разрез, отбираем пробы и делаем для себя статистику, у нас есть такое понятие как карта качества по Казахстану. Мы видим, в каком регионе какая компания с примерно усредненным качеством того или иного угля, их производственные мощности, оснащение лабораторией, квалификацию людей – мы можем рекомендовать очень многие вещи уже потенциальным потребителям. К нашему мнению они относятся доверительно, так как что нам скрывать. Мы говорим какое качество угля у того или иного разреза, какая удаленность от границ, все имеет значение. Потенциальные покупатели, ориентируясь на это начинают вести переговоры, и хотят, чтобы мы на первоначальном этапе или постоянно присутствовали в качестве независимых арбитров, которые отслеживают качество товара. Такая практика работает не только для внешнего, но и внутреннего рынка в развитых странах.
Обычно потенциальные покупатели сами часто прекрасно осведомлены о нашей угольной отрасли. Но бывает, что не знают, изучают только рынок. Например, мы знаем, что Турция достаточно положительно смотрит на казахстанский уголь, но проблема состоит в логистике.
– Они разве из России не возят?
– Они возят из России меньше, в основном из Южной Америки, откуда угодно. Я знаю несколько компаний турецких, которые пытаются работать с Казахстаном и проработать альтернативную логистику через Грузию, Поти, кавказские и новороссийские порты. К сожалению, пока это единственные выходы туда. Наши угледобывающие компании и трэйдеры сталкиваются с проблемами логистики, потому что мы вынуждены проходить через российскую территорию, а Россия сама является угольной страной и иногда мы видим определенную конкуренцию в торговле угля. Иногда очень сложно нашим компаниям, экспортирующим уголь сталкиваться с проблематикой транспортировки, наличие вагонов в логистике, особенно, когда она проходит несколько стран.
– Проблемы воровства угля часто бывают на железной дороге?
– Бывают конечно, но в нашей практике мы не так часто с этим сталкивались. Мы фиксируем качество и количество угля, который был погружен. Если клиент хочет, то мы можем по мере прохождения границ ставить своих инспекторов и также фиксировать эти вещи. Сохранность угля это работа транспортников и железной дороги например.
– Расскажите, почему мы до сих пор массово не поставляем уголь в Китай?
– У нас было очень мало опыта инспекций угля, уходящего на Китай, таких пробных партий. И в тоже время мы знаем, что Китай очень серьезно ограничивает ввоз некачественного угля на свою территорию, потому что Китай и сам является угольной страной, но из-за экологических проблем они сейчас снижают внутренне производство и повышают требования к качеству угля. Логистика Казахстана здесь тоже неудобна, так как некоторые китайские регионы, нуждающиеся в угле, находятся на востоке и границе с РФ. Железнодорожный транспорт очень капиталоемкий, с ним много проблем, в основном угледобывающие компании пользуются морским путем – это большое преимущество в Китае. Но нельзя опускать руки, здесь работа, наверное, не только угледобывающих компаний, но и правительства двух стран.
– Казахстанский уголь поставляется в Узбекистан и Кыргызстан, там какие перспективы угольной отрасли?
– В Узбекистане есть небольшой разрез, в Кыргызстане похожая ситуация, проводят исследовательские, вскрышные работы, анализируют, готовятся. У нас есть потенциальный проект и там, и там.
– У коксующего угля, который поставляется в Кривой Рог, какое у него качество, как на Кузбассе?
– Качество таких углей часто высокое. Но мы в Казахстане больше работаем с длиннопламенными, энергетическими и бурыми углями, нежели коксующими.
– Я помню, что несколько лет назад НИЦ "Уголь" меняли техрегламенты для таможенного досмотра. Это как-то повлияло на вашу работу?
– Мы всегда работаем согласно законодательства и регламентов страны нахождения, и на ряду с этим мы как международная компания, исходим от требований международного рынка и конечного потребителя. Все прекрасно знают, какие виды и марки угля существуют в зависимости от потребления.
– Трансфертный контроль становится все более популярным в налоговых органах. К вам обращался КГД по этому вопросу?
– Да, буквально недавно был запрос от комитета госдоходов. Они интересовались не только углем, но и нефтепродуктами и другими товарами и соответственно со структурой независимых инспекций и наших лабораторий. Мы еще в начале переговоров, но мы видим интерес госструктур в отслеживании качества тоже.
– По мелким производителям, им тяжелее выходить на внешние рынки? К примеру, антрацитовое месторождение Жамантуз, Ангрессор-Энерго, которое работает с традиционными потребителями, Борлы-Молодежный разрез есть, угледобывающее предприятие "Гамма" в Павлодарской области.
– Касательно "Гаммы", мы знакомы с этой компанией тоже. Мы видим, что руководство и команда "Гаммы" серьезно работают и присутствуют на казахстанском рынке как производитель и независимый игрок, на внутреннем, так и внешних рынках. Они прибегают к нашим услугам, но в зависимости от экспортных контрактов и требований внешнего покупателя. Я лично заметил, что у казахстанских угледобывающих компаний нет частого опыта привлечения международных партнеров, это до сравнительно недавнего времени не было нужно. Но на сегодняшний день конъюнктура меняется, требования и рынок меняются. Это достаточно простая практика привлекать инспекционные компании, потому что внешний рынок хочет доверять своему партнеру и быть уверенным в качестве.
Мое личное субъективное мнение, а не компании, то что я вижу, как работают угледобывающие компании в других странах, какие мои коллеги там делают вещи. Я хотел бы чтобы вот эти технологии, подходы, это понимание, мышление постепенно и перешло к нам. Высокая культура и прозрачное производство – это классная штука.
– Вы работали с разрезом Молодежный?
– Да, конечно, мы сделали в прошлом году им аудит. Это сильная угольная команда опытных специалистов. Мы нашли какие-то вещи, и некоторые производственные процессы, которые пока не совсем на наш взгляд соответствуют международным требованиям и стандартам. В итоге мы им дали рекомендации и свое видение после аудита и на сегодняшний день мы благодарны, что какие-то вещи они, как компания благоразумная, применяют рекомендации, внедряя у себя в производство. У нас переговоры продолжаются. Если обращаются, то мы с удовольствием делимся информацией, методами и подходами в производстве.
– У нас этого нет на угольных предприятиях?
– У нас это есть, но как-то знаете не особо этому акцент уделялся что ли. Либо, я могу ошибаться, но люди привыкли работать по какой-то определенной схеме, и никто как бы и не спрашивал сильно и настойчиво за качество. Есть какие-то трения между собой на рынке, но решаются медленно. Рынок привык к этим правилам игры. Еще тоже личное скажу. Например, мы видели нехватку угля в социальной сфере – это нонсенс. Понимаем, что это свободный рынок и все такое, но все же на первый взгляд кажется не логичным.
– Почему? Может быть они договорились, чтобы поднять цены или нехватку экспорта компенсировать.
– Мы не знаем, сговорились ли угольные предприятия или нет. Но в любом случае процент потребления бытового угля для печей в домах – он не такой большой – это всего лишь несколько процентов, по сути, и я считаю, что это несправедливо, если его не хватает. Но это не наш вопрос, это просто наблюдения со стороны. Но, хотя бы качество этого угля, мы тоже считаем, должно быть высокое. Поэтому говорим, давайте ребята, в угольной промышленности введем такую практику и на каждом разрезе поставим независимого арбитра, и будем контролировать качество всех разрезов отдельно для социалки.
– Государство что говорит в этом плане?
– А государство делает конечно шаги, но пока еще не говорит об этом постоянно. Задач то много у них. МИИРу (министерству индустрии и инфраструктурного развития – ред.) дали задание разрабатывать стратегию развития угольной индустрии в целом и вот они должны сейчас думать.
– Вы помогаете им думать?
– Да, мы помогаем им думать. Мы предложили: давайте мы будем независимым арбитром, будем вашим инструментом – вы же заинтересованы как правительство, чтобы в социальную сферу шел уголь хорошего качества, в промышленную сферу шел качественный, мы готовы быть вашими руками, у нас независимые лаборатории. Пожалуйста, они у нас абсолютно прозрачны, открыты, мы можем показывать методику ГОСТов, ИСО, как мы это делаем, кто у нас специалисты, где мы их обучаем. Более того, заходя на тот или иной разрез, мы предлагаем аутсорсить внутреннюю службу ОТК и лабораторию, мы готовы забирать их себе, не увольнять этих людей, а переобучать новым подходам и технологиям, делать работу прозрачно, чтобы кадры оставались здесь, в стране. Вы заметили, наверное, что существует проблематика, молодежь не активно идет в угольную отрасль в последнее время. Другой вопрос как мы обговорим коммерческую сторону сотрудничества, это обсуждается отдельно.
– Непопулярна профессия угольщика.
– Понятно почему. Мало кто уделяет должного внимания в квалификации, зарплате – это проблемы не только угледобывающей компании, но и системная проблема экономического характера или конъюнктуры рынка. Так или иначе, Казахстан – это же угольная страна и у нас серьезный потенциал, много людей, и даже поколений, где передавалось мастерство шахтеров и угольной индустрии.
– Мне кажется, сейчас слишком много людей на угольных предприятиях, по несколько тыс. человек, поэтому зарплаты низкие.
– На сегодня, конечно, поменялось в количественном плане, может раньше так было. Сейчас не так много людей работает на предприятиях, но в любом случае, я считаю, что качество продукта и специалистов нужно повышать с двух сторон – как для внутреннего рынка, так и ориентироваться на международку.
Данияр Сериков
