Это прекрасный и сложный материал, который смогли донести до нашей публики актеры Кубанычбек Адылов, Дмитрий Хольцманн, Вячеслав Евстафьев и Вероника Насальская. Спектакль идет 2,5 часа, без антракта и, можно сказать, на одном дыхании. Минималистические декорации призваны подчеркнуть главное – то, что происходит в головах зрителей. Если, по мысли Фридриха Ницше, трагедия рождается из музыки, то в "Иранской конференции" действие рождается из мысли.
На сцене мы видим разных людей и разные точки зрения, некоторые из них кажутся диаметрально противоположными. Но все имеют право на существование и заставляют не только задуматься, но встать на позицию другого. В них есть самое важное, чего не хватает современному человеку, несущемуся сквозь поток меняющейся информации: возможность остановиться, чтобы думать и чувствовать. Право человека на информацию оборачивается утратой знания и манипулятивным бесправием.
Придуманные Вырыпаевым герои – европейцы, люди Запада, размышляющие о Востоке, очень широком понятии, выросшем из западного противопоставляющего взгляда. Европоцентризм и ориентализм живы до сих пор и не ушли со сцены. Мюнхгаузену по-прежнему сложно вытащить себя за волосы. Но в конце действия появляется просветленная иранская поэтесса, звучат стихи и музыка. Этот образ обращен к нашему эмоциональному интеллекту. Ведь всегда есть что-то большее – мечта, идеал, идея. К чему мы можем и должны быть устремлены, и то, что нас неизменно объединяет. Когнитивный диссонанс – беспокойное, но ценное состояние души, обозначающее ситуацию выбора. И очень важно понимать то, как мы из него выходим и какие задачи перед собой ставим.
Остается поздравить театр БАТА с премьерой на новой сцене. И поблагодарить за предоставленную возможность пережить интеллектуальные эмоции.
Вероника Насальская ответила на вопросы inbusiness.kz.
– Пьеса Вырыпаева увидела свет два года назад. Как пришла идея ее поставить и в чем ее актуальность сегодня?
– Она стала даже актуальнее. Вероятность падения бомбы на Иран возросла за это время. У нас как-то мало принято интересоваться новостями из жизни дальнего зарубежья. Я до столкновения с этим материалом глубоко не вникала в тему ближневосточного конфликта. Когда начали репетировать, ситуация сделалась более острой и резонансной. Иран и США находятся на грани войны.
Но выбор пьесы не продиктован политическим контекстом. Он обусловлен творческим поиском театра БАТА – вопросами не столько социально-политического, сколько духовного, мировоззренческого характера. Был большой риск – это текст, который звучит без перерыва два с половиной часа. Мы решили, что в нем не будет никакого визуального сопровождения, фонограммы, световых эффектов и декораций. Хотя все это имело место в предыдущих постановках этой пьесы – в постановке самого Вырыпаева на английском языке в Польше, или Рыжакова в Театре наций, или в спектакле Театра Евгения Миронова. Во всех постановках, которые я знаю, в основном имитируется конференция с микрофонами и кафедрами. Чаще всего с LED-экранами с большой проекцией лиц выступающих. Мы рискнули обойтись без всего этого и использовали условный прием, когда десять персонажей пьесы играют всего четыре артиста. Актеры перевоплощаются в разных персонажей – прямо на глазах зрителей один человек меняется и становится другим. Это больше всего я люблю в нашем театре. Хотелось обозначить зону артиста между ролями. С премьеры работа над спектаклем только начинается. Я благодарю Ивана Вырыпаева за эту возможность. Я сегодня очередной раз влюбилась в этот текст.
– В чем еще заключается Ваша редакция пьесы? Насколько она согласована с автором и находитесь ли Вы с ним в диалоге?
– Постановка стала возможностью познакомиться с ним лично. У нас есть общие профессиональные бэкграунды. Один из его учителей, Александр Семенович Кокорин, сотрудничал с театром "ARTиШОК". Его я могу причислить к числу и моих учителей. Я всегда наблюдала за творчеством Ивана, и когда мы в Сети увидели фрагменты пьесы, то решили, что это то, что нам нужно. Мы связались с автором. На сегодняшний момент это первая постановка пьесы в Центральной Азии. Иван сказал такие слова: "Я надеюсь, что эта пьеса поможет изменить нам что-то в самих себе". Делая этот спектакль, ты сам сильно меняешься внутри. Трансформация – то, что сейчас происходит с нами. Мы надеемся пересечься на ближайшем фестивале с Вырыпаевым, чтобы он посмотрел нашу работу.
– Что именно поменялось в вас?
– У всех по-разному. Хотя для некоторых из нас вначале она выглядела далеким мировоззрением, но в процессе репетиции произошли изменения во взглядах и трактовках. Одно дело просто соглашаться, но находиться на берегу реки. Другое – войти в реку. Нам пришлось поменяться личностно и дорасти до интеллектуального уровня героев. До их духовного, культурного опыта. В данной пьесе невозможно просто сыграть, нужно дотянуться личностно самому. Мы усваивали большое количество информации, разные взгляды разных людей. Чтобы сделать все это максимально своим, нам пришлось очень гибко подойти к исследованию того, что же за взгляды, ценности у наших героев.
– Насколько герои, их взгляды и ситуации выдуманы автором, а насколько они документальны?
– Насколько я могу судить, автор собрал и выносил образы своих персонажей. Вектор некоторых из них уже был задан в других его произведениях. Например, персонаж, похожий на жену премьер-министра Эмму Шмид, появлялся у него в пьесе "Сахар". Какие-то из них вырастают из его личной жизни. Так, одну из пьес он посвятил своему другу, покончившему жизнь самоубийством. В спектакле есть аллюзия на него. Один из героев очень сильно похож на самого Вырыпаева, поэтому мы сделали его похожим и внешне. Какие-то образы автобиографичны, а какие-то вымышлены. В пьесе сочетаются элементы документальности, личного опыта и художественного воспроизведения. Это одна из самых зрелых пьес Ивана Вырыпаева.
Ольга Власенко
