Проведение внеочередных выборов в Жогорку Кенеш – парламент Кыргызстана – запланировано на 28 ноября 2021 года. Они следуют за выборами октября 2020 года, чьи результаты привели к уже третьей революции, которая закончилась отставкой президента Сооронбая Жээнбекова и аннулированием итогов голосования.
О том, к чему южную республику приведут новые выборы, а также почему Кыргызстану нужна сильная президентская власть, в интервью inbusiness.kz рассказал политолог из Бишкека Денис Бердаков.
– Денис, чем эти выборы отличаются от всех предыдущих?
– Во-первых, это выборы в рамках оформившейся уже президентской, а местами даже суперпрезидентской Республики Кыргызстан. С 2010 года мы были не полностью, но страной с огромным влиянием парламента, где заседало 120 человек, что довольно много для населения нашей республики.
Справка: В Казахстане нижняя палата представлена 107 депутатами при 18 млн населения и 11,814 млн избирателей.
В Кыргызстане (до выборов 2021 года) – 120 парламентариев при населении 6,636 млн человек и 3,564 млн избирателей
Во-вторых, там был диктат партийных боссов, которые тащили в парламент олигархов, на деньги которых и проходили сами.
В-третьих, парламент формировал правительство, вплоть до технических работников (попросту делил места).
Все это создавало уникальную систему, в рамках которой элиты, что региональные, что бизнес-структуры, там присутствовали. Условно – заходишь в комитет по строительству, а там сидят представители всех крупнейших компаний отрасли.
– В Казахстане главное – в правительстве своего покровителя/бизнес-партнера иметь, а не в мажилисе.
– В том-то и была уникальность киргизского парламента. Это такая форма политического устройства: по сути – олигархическая, а по факту – популистская. Но она обеспечивала баланс сил, пока не было верховной власти.
Из истории мы помним, что сильная верховная власть не даст пилить себя по кусочкам. Пилят же не чистую власть, а доступ к ресурсам, деньгам, полномочиям, подписям и т. д. А у нас даже силовые структуры были поделены между этими (если их правильно именовать) партийно-родо-кланово-олигархическими группами.
– И что же изменилось?
– Система коренным образом изменилась. Во-первых, депутатов стало 90. Во-вторых, уничтожен партийный диктат и снижено влияние:
а) тех чиновников, кто формировал партии;
б) "очень уважаемых людей";
в) олигархов.
– "Обряд обрезания влияния" как проведут?
– Люди голосуют как за партии, так и за номер человека в этой партии: в парламент пройдут те, кто наберет больше голосов внутри партийного списка. Поэтому партийный олигархат таким образом уничтожен. И депутатом легко может стать любой региональный лидер.
– У нас тоже был такой, но предвыборный праймериз в "Нур Отане". В эту предвыборную агитацию за партию по максимуму привлекли, выдав партбилеты, лидеров общественного мнения. Большинство же ЛОМов, затем благополучно и прокатили, выдвинув на выборы в партийные списки "правильных" людей. И какие же полномочия достанутся новому "облегченному" Жогорку Кенешу?
– А почти никаких. Представительско-коммуникативные с обществом, и не более. Потому что за действия силовиков, власти и в первую очередь правительства отвечает президент. То есть система в чем-то как в Узбекистане и как у вас в Казахстане.
– Добро пожаловать в наш клуб!
– На данном историческом этапе страна путем народного бунта 2020 года логично пришла к перераспределению полномочий. Народ хочет четкости и определенности: кто что решает, кто за что отвечает и с кого требовать. То есть нас исторический диалектический процесс довел до сильной президентской власти. О чем всегда мечтали в Казахстане и Узбекистане.
– Где твердо убеждены, что центр должен быть один, а не с десяток, как в вашем старом парламенте.
– Да, один элитный клан на другой территории говорит с другим элитным кланом, а не с группой кланов, которые находятся в перманентной борьбе.
И на эти парламентские выборы надо смотреть как на элемент формирования президентской власти в Кыргызстане. А вот функциональная роль парламента будет на порядок ниже.
– Но, если не ошибаюсь, кыргызы во время революций обычно апеллировали к парламенту.
– Какую-то роль он сможет играть только в случае, не дай Бог, очередной революции. И он будет иметь хоть какой-то статус, потому что там собраны более-менее влиятельные люди.
А так, скорее всего, на ближайшие годы наш Жогорку Кенеш будет напоминать вашу Ассамблею [народа Казахстана], не более того. Без резких высказываний в сторону любых соседей. И все будет решаться на уровне президентов.
– Денис, ранее Вы говорили, что в Кыргызстане все решали кланы, а для казахстанцев, привыкших к единовластию, это было непонятно. Я правильно понял, что сначала Садыр Жапаров провел "парламентскую реформу", а затем начнет и поджимать кланы?
– Да, речь идет об укреплении вертикали власти. Вы в Казахстане и в Узбекистане почти сразу после Советского Союза перешли к сильной вертикали власти: один лидер и группа помощников. Они владеют ключевыми активами: монополией на насилие и экспортными отраслями. Они кормили бюджетников, особо не давили бизнес, и силовики у вас, по-моему, просто в шоколаде живут.
– А почему в Кыргызстане сразу не выстроилась пресловутая вертикаль?
– Там огромное количество причин. И одна из них – у нас никогда не было какого-то суперресурса, который можно было монополизировать. Тот же самый Акаев сделал ставку на реэкспортную торговлю и десятки тысяч торговцев, которые создавали крупнейшие базары "Дордой", "Мадина", Карасу". Они создали некую социально-политическую прослойку такого мелко-польского олигархата местного разлива.
– Кыргызская Венецианская республика. А "Дордой" – флагман ее экономики?
– Именно: мы все торговцы и центральная власть нам как бы особо и не нужна. А вот парламент – это место согласования интересов тех, кто может вывести серьезные силы на улицы.
В 2018 году на рынке "Дордой" открыли памятник "Челноку-труженику".
Но сейчас эта большей частью экономическая модель сменяется: реэкспорт и базары умирают.
Политически-то мы уже перешли на жесткую вертикаль власти, но экономически у нас нет такого ресурса, который бы власть взяла под себя, чтобы плотно содержать силовиков и бюджетников. И в этом слабость нашей системы.
– И где же брать деньги на содержание страны?
– Как устроена наша экономическая система? Кроме налогов и сборов, важной составляющей нашего бюджеты были кредиты и гранты, которые в последние год набрали больше 60% ВВП. Государство на этом построить крайне сложно. Реэкспортные потоки, которые шли через нас, в 3-4 раза усохли, и это тоже ослабляет систему.
Недостающая часть на содержание тех же силовиков бралась из таможенных сборов: через нас проходило 10-12 млрд долларов ежегодно.
Наиболее пассионарные и активные люди – от 800 тыс. до 1,1 млн человек из 6 млн населения, уехали на заработки в Россию и, меньшей частью, в Казахстан, Турцию, Корею. Эти люди были вне системы.
Еще 700-800 тысяч в самом Кыргызстане занимались реэкспортом товаров в страны СНГ. Швейная промышленность тоже немаленький сегмент.
Горнорудная промышленность – третья часть.
Вот из всего этого и строился бюджет.
– И как планируется сейчас? Что власть сможет монополизировать?
– Из тех шагов, что озвучивал президент, – это создание огромных корпораций (чем-то, опять же, похоже на казахстанский опыт), когда инвестор становится не хозяином, а соинвестором. Есть у нас месторождения меди, угля, редкоземельных металлов, золота. Все это не разрабатывалось, потому что не было политической стабильности, инфраструктуры и договоренности с местным населением.
– У нас местное население не спрашивают. А ваше может зайти на месторождение и перевернуть все вверх дном.
(Читайте "Время спасать инвесторов: "Придут, арестуют, и никто их интересы защищать не будет")
– Если этот проект получится, то половину бюджета, сейчас он 2,2 млрд долларов, он сможет формировать.
То есть идея такая: через создание сильной вертикали власти – создание постоянных сильных институтов, способных привлечь инвестиции во многие отрасли. По сути – это та серьезная индустриализация, которая продолжалась в Казахстане в 1990-е и 2000-е годы.
(Здесь бы нашим соседям действительно пригодился казахстанский опыт привлечения и сопровождения инвесторов. О нем inbusiness.kz подробно рассказал в статье "Алмас Айдаров: "Ежегодно в Казахстан заходит 50-60 проектов с иностранным участием", а также "Алмас Айдаров: "Пандемия остудила эйфорию международной интеграции, все превратились в ежиков".)
Это единственный серьезный вариант, как можно создать ресурс для поддержания госсистемы. Через 3-5 лет мы увидим – удастся это или нет.
Мы с Вами в ноябре прошлого года уже говорили том, что в Казахстане очень любят инвесторов, а у нас – нет. Вот они к нам и не заходят.
Серьезный инвестор только через 2-3 года политической стабильности в Кыргызстане начнет задумываться о вложениях в нашу экономику.
– Для этого действительно нужна стабильность и сильная власть.
– Так сейчас как раз и идет попытка создания самой жесткой за всю историю Кыргызстана вертикально интегрированной системы управления, которая может быстро и качественно решать проблемы. За счет чего президент и популярен. А то действительно – все уже просто кусками отваливается: инфраструктура, законы, власть, уже мало что работает.
– Денис, а ведь Кыргызстан, выстраивая сильную президентскую власть, может повторить наши ошибки. Я говорю о таких решениях, как например, наш сверхскоростной переход на латиницу. Семимильными шагами бежали в ее сторону много лет, а на поверку оказалось, что бежали не вперед, а в сторону. Или тот же самый проект легкорельсового транспорта в Нур-Султане. Миллиарды долларов угрохали на подобные проекты, столько же распилили, а дела не сделали. На их завершение нужны новые миллиарды, которых нет, но и не завершить нельзя – это имиджевые потери для власти. В итоге создаем видимость делания, а проекты зависли.
Садыр Жапаров, к слову, уже кого-нибудь посадил или обещал посадить после выборов?
– Мне кажется, Вы подняли ключевой вопрос эффективности госаппарата, влияния гражданского общества и ментальности всего населения в регионе.
Был у нас условный парламентаризм: воровали все и вся, и не было никакой управляемости системы. Я абсолютно с Вами согласен, что в наших условиях любая президентская власть тянет к ханству. Что в Казахстане, что в Туркмении, что у нас – неважно. Ментальность такая.
Сейчас [в Кыргызстане] маятник качнулся в эту сторону. Во-первых, это дешевле, так как кормовая база серьезно сокращается. И на этом фоне идет попытка консолидировать власть просто для того, чтобы хватало денег для управления системой, чтобы не допустить техногенных катастроф и т. п.
А мы раньше кичились своим парламентаризмом, где все тотально воровали. И не было речи об интересах народа, а чтобы свой кусок каждому ухватить.
Сейчас же в Кыргызстане переход к сильной президентской власти – это улучшенная управляемость и попытка выйти из кризиса. Мы видим, что и часть кланов пытаются спасти остатки государства как инфраструктуры принятия решений, чтобы, наверное, выжить самим. Для них речь, скорее всего идет об этом, а не о каком-то серьезном развитии.
Кыргызстан сейчас решает вопрос, который стоял перед Казахстаном и Узбекистаном в 90-е: сохранение основ государства. И мы берем те же рецепты.
Да, и напоследок очень интересный момент: у нас в целом сильно изменилось отношение к Казахстану. Просто все поняли, что демократизация Токаева хорошо смотрится на хорошем экономическом базисе Казахстана.
Олег И. Гусев
Справка. Денис Бердаков – кыргызстанский политолог и общественный деятель, политический консультант.
Родился и вырос в городе Майлуу-Суу, Кыргызстан. Жил во всех столицах стран региона кроме Туркмении. Окончил факультет Международных Отношений Кыргызско-Российского Славянского Университета им. Б.Н. Ельцина в Бишкеке.
Автор курса "Международные отношения и аналитическая работа" в БГУ им. Карасаева. Прошел курсы повышения квалификации политического менеджмента в МГУ и AUCA.
Работал в 5 аналитических центрах и реализовал 7 проектов в ЦА по исследованию молодежной политики, трансграничной центральноазиатской торговле в OSCE, развитию новых медиа в Internews, контролю за наркотиками в EHRN, евразийской интеграции и т.д.
Медиа менеджер, прошел путь от журналиста до редактора и совладельца ряда СМИ в Кыргызстане, Таджикистане, Казахстане.
Директор ОФ "Трансграничная исследовательская сеть Центральной Евразии".
Организовал и провел более 80 круглых столов, экспертных в встреч, общественных мероприятий по темам: ШОС, региональная безопасность, новые драйверы развития экономики Кыргызстана, трансграничное сотрудничество в ЦА, soft power, интернет-политика.
Подписывайтесь на Telegram-канал Atameken Business и первыми получайте актуальную информацию!
