Генеральный директор ассоциации нефтедобывающих компаний Казахстана KazEnergy Болат Акчулаков прокомментировал все плюсы и вызовы подписанного вчера соглашения ОПЕК+ о сокращении добычи нефти до 9,7 млн тонн на последующие два месяца с 1 мая текущего года
– Болат Уралович, вчера страны ОПЕК+ наконец-то согласились сократить добычу на 9,7 млн баррелей в сутки вместо 10 млн, как предлагалось вначале. В прошлый четверг свой характер показала Мексика, отказавшаяся подписать сделку, заявив, что предложенная ей квота по сокращению в 400 тыс. баррелей в сутки для нее непосильна. Она была согласна сократить добычу на 100 тыс. баррелей в день. Министр энергетики этой страны даже покинула встречу, отключившись от видео-конференц-связи, когда не встретила одобрения от других участников встречи. Достаточно смелый шаг, и чем вызвано такое поведение?
– Во-первых, в структуре экономики Мексики нефтедобыча занимает лидирующее положение. В чем-то есть сходство с Казахстаном. Мексика входит в десятку крупнейших производителей нефти, и нефтедобывающая отрасль является здесь локомотивом. Но, в отличие от нас, население этой страны более 120 млн человек, то есть в шесть раз выше, чем у нас. А потому при квоте на сокращение добычи в 400 тыс. баррелей в сутки для экономики Мексики это очень болезненный показатель.
Во-вторых, основную долю добываемой нефти Мексика экспортирует своему северному соседу – США, которые, в свою очередь, являются не только крупнейшим производителем нефти, но и крупнейшим в мире потребителем черного золота.
Мексиканский министр энергетики знала, что США поддержат ее страну и возьмут на себя большую часть ее квоты: 300 тыс. баррелей в день из 400 тыс. Но это уже сфера американо-мексиканских договоренностей и взаимоотношений. Главное, что стороны наконец-то пришли к консенсусу.
– Казахстан официально поддержал предложения ОПЕК+ по сокращению… В чем выгода для нас конкретно?
– Это выгодно не только для Казахстана, но и для всех нефтедобывающих стран мира. Это соглашение означает, что мировой рынок постепенно будет входить в режим стабилизации цен. Как вы знаете, за два последних месяца цена на нефть падала до критических $20 за баррель, плюс коронавирус внес свою "лепту": из-за карантинных мер резко сократилось потребление топлива во многих странах мира. К тому же резкое перепроизводство нефти привело к затовариванию хранилищ. И если потребление нефти не восстановится и не покажет более или менее какую-то положительную динамику, то ожидать роста цен на нее не стоит.
– Но по итогам утренних торгов WTI подорожала почти до $24 за баррель, а Brent – до 33. Это явно не тот показатель, которого ждут производители нефти?
– Сегодня цена на нефть на бирже подскочила, но рост составил всего лишь 1,5%, и цена "болтается" на этом уровне. Рынок, на мой взгляд, еще не отыграл падение цены. Ранее при любом решении ОПЕК рынок реагировал сильнее, бывало на 10% или даже на 40%, либо падение, либо рост.
– Казахстан поддержал решение ОПЕК+, и, как было объявлено ранее, годовой объем добычи нефти сократится с 90 млн до 86 млн тонн. Скажите, за счет каких проектов возможно сокращение годового объема на 4 млн тонн?
– Я думаю, это сокращение добычи будет за счет крупных проектов, таких как Тенгиз, где при большом объеме есть маневр для сокращения. Тенгиз – это самый крупный на сегодня проект, где технические возможности имеют свой самый минимальный и максимальный уровень.
– А Кашаган?
– Что касается Кашагана, то проект находится на начальной стадии свой разработки. Компании на нем добывают не так много, как хотелось бы. Но тут один важный момент: перед нефтедобывающими странами встает вопрос: стоит ли им добывать больше, если цены на сырье еще низкие, то есть резонно ли производить нефть себе в убыток. Логичнее в таком случае опуститься до технического минимума, чтобы снизить убытки.
– А как быть "старым" месторождениям, где себестоимость нефти выше, чем нынешняя мировая цена на нефть? Я имею в виду Узень, Эмбу, Актюбинские и Кызылординские месторождения… Их легче закрыть?
– Нет, закрыть или законсервировать старые месторождения никто не даст, так как в будущем (при высокой цене на нефть) мы можем потерять и эти объемы и не достигнем того уровня, которого достигли сейчас (90 млн тонн нефти в год. – Прим. автора).
– Содержать законсервированные месторождения придется самим компаниям?
– Пока за счет собственных средств компании, которым старые месторождения принадлежат. Так, "КазМунайГаз" всегда поддерживает те компании, которые работают на таких проектах, где добыча не столь высока. Однако возможности компании небезграничны, и если спрос на нефть не вырастет, то тут уже нужна будет помощь государства в виде послаблений фискального режима.
– Некоторые эксперты выражают сомнения, что некоторые страны могут не выполнять это с трудом подписанное соглашение ОПЕК+. Что скажете на этот счет?
– Соглашения ОПЕК и ОПЕК+ условно являются добровольными. Нефтедобывающие страны добровольно присоединяются к картелю, где нет жесткой системы контроля и наказания. Выполнение взятых обязательств на совести тех, кто взял их на себя. В то же время мы не можем скидывать со счетов тот факт, что все игроки рынка знают, что творится на рынке сегодня, и можно охарактеризовать так: "Не до жиру, быть бы живу". Поэтому "мухлевать" сегодня никому из нефтедобывающих стран невыгодно.
Кульпаш Конырова
