Имя молодого режиссера Эльдара Шибанова громко прозвучало в прошлом году, когда его короткометражка "Секс, страх и гамбургеры", в которой снялись Айсулу Азимбаева, Чингиз Капин и Виктория Мухамеджанова, попала в конкурс "Горизонты" Венецианского кинофестиваля. Однако в кино Эльдар Шибанов работает уже давно – он не только снимает фильмы, но и пишет сценарии, работает художником, мастером по гриму и специальным эффектам, организатором питчингов для кинематографистов – мероприятий, где презентуют будущие кинопроекты, а также является одним из соучредителей школы сверхкороткого кино. Обо всем этом мы и постарались поговорить.
– Эльдар, у Вас так много функций в кино. Вы и режиссер, и сценарист, и художник, и мастер по гриму, и еще много чего делаете для развития нашего кинорынка. А как Вы сами обычно представляетесь?
– Я говорю: я режиссер и директор продакшн-компании ARTDEPARTMENT.KZ. Это семейный бизнес, в котором работает вся наша семья: это я, моя мама, художница, мастер по гриму, сценарист и продюсер, Юлия Левицкая, и мой брат Диас, он оператор. Наверное, наша студия – это попытка как-то систематизировать наш рынок. Мы организовали ее для того, чтобы показать, что готовый художественный департамент работает намного эффективнее, чем разрозненные художники, которых собирают на проект. Тем нужно время, чтобы сработаться, нам – нет. В идеале мы бы хотели, чтобы все наши художники работали как мы – не опускались ниже определенной ставки, и понимали, что копейки, которые сегодня они заработают, негативно сказываются на будущей работе. Понимаете, у нас ведь нет Гильдии кинохудожников, никто не отстаивает наши права, приходится делать все это самим. Затем мы поменяли профиль студии. Сейчас главные два направления – это производство фильмов и спецгрим.
– А вы дорогие художники? Сколько стоят ваши услуги и как часто вы работаете на проектах?
– Я бы не сказал, что наши услуги очень дороги, они средние. Но конкретных сумм я вам не скажу, ведь это зависит от проекта. Отмечу лишь, что художественный бюджет кино вместе с тратами на реквизит, декорации, все материалы, плюс работа команды – это, как правило, около 20-30% от всей производственной сметы картины.
– Одна из Ваших специальностей – мастер спецгрима и визуальных эффектов. Где Вы этому учились?
– Начинали мы как самоучки, но потом было много мастер-классов, курсов повышения квалификации, поездок. Нашими первыми учителями были Влад Таупеш и Йозеф Рарах (студия FX Creator) из Праги. После они командировали нам отличного преподавателя Дениса Райкова, мы прошли обучение и у него, и затем дополнительно в Праге. Также я проходил курс в Hollywood Makeup Lab в Лос-Анджелесе. Но одним из самых ярких впечатлений было, когда год назад мы посетили самый знаменитый фестиваль для мейкап-артистов IMATS (International Make-Up Artist Trade Show) в Пасадене, в Калифорнии. Туда приезжают все – от обладателей "Оскара" за грим и прически до тех, кто работает сейчас на самых кассовых голливудских проектах. Мы поехали показать, что умеем, и заодно посмотреть новые технологии, и я рад, что почти всеми инструментами, которые сегодня используются в кино, мы владеем.
– А как Вы делали первые шаги в этой области? Учились по Интернету?
– Мы просто много экспериментировали. Помню, как однажды мы хотели отлить гипсовую голову, и я побрился, меня оклеили гипсовыми бинтами, чтобы можно было снять слепок для отлива формы, но вообще-то это устаревшая технология, так с 1950-х годов не делают – опасно, можно получить термический ожог. Ожогов, слава богу, я не получил, но наша желатиновая голова, отлитая по этой форме, почему-то скукожилась, и использовать мы ее не смогли. Потом научились.
– Я читала, что как-то, когда вы ехали на Сахалин на кинофестиваль "Край света", у вас было несколько чемоданов специфического реквизита – пакеты с кровью, части "тела", которые используют в кино.
Да, мы думали, что нас остановят на таможне, будут вопросы, но, к счастью, обошлось. Никого не заинтересовала "расчлененка" в наших чемоданах.
– А где вы этот весь реквизит берете?
– По-разному. Что-то заказываем, большинство изготавливаем сами.
– Что у нас чаще всего заказывают?
– "Кровь", конечно. Мы ее делаем и для драм, и для бандитских историй, и для исторических проектов вроде "Томирис". "Кровь" в кино очень разная: для одних фильмов нужен один оттенок, для других – другой, все зависит, во-первых, от освещения и условий съемок. Во-вторых, от того, как ее будут использовать в кадре: где-то нужно залить "кровью" меч и все на этом, где-то нужно приготовить состав с особой осторожностью, ведь она будет контактировать с кожей актера, и она не должна дать пигмент. Ведь, вполне возможно, в следующем кадре героя уже будут снимать здоровым и невредимым, без каких бы то ни было ран. Так что для казахстанского кино мы изготовили уже немало крови. Реки.
– А грим какой чаще всего используется в нашем кино?
– В основном это увечья и раненья, старение и портерный грим в нашем кино не так популярны. А если и используются, то почему-то мастеров приглашают из-за границы. К примеру, на грим фильма о Первом Президенте, насколько я знаю, звали знаменитого Марка Кольера – двукратного победителя "Оскара". Одна из его знаменитых работ – грим Тильды Суинтон в фильме "Отель "Гранд Будапеш". Хорроры у нас не снимают, так что работы с художественным гримом не так уж много.
– А чтобы снять, например, зомби-фильм, много нужно гримеров?
– Зависит от задачи. Если там такая история, что нужна армия зомби, то потребуется много специалистов, ведь, чтобы загримировать одного зомби, уйдет от часа до четырех. Если одновременно нужно загримировать 10 человек, то, соответственно, нужно 10 специалистов, вот и считайте. Вообще, использование грима и визуальных спецэффектов – это все-таки сложно и трудозатратно. Я знаю, что, для того чтобы загримировать марвеловскую героиню Мистик из "Людей Х" нужно пять часов, она обычно приходит на грим и ложится спать перед сменой. По-другому полезно потратить целых пять часов не получается.
– А сейчас, уже после того как Вы попробовали себя в режиссуре, Вы себя художником и мастером по гриму видите?
– Эта работа мне нравится, но как раз-таки в Пасадене я понял, что все-таки режиссура мне ближе. Конечно, грим и спецэффекты – это удивительный мир, но таких гениев, как, например, Стэн Уинстон, единицы. Он – легенда, автор многих голливудских монстров и динозавров, ставших частью мировой поп-культуры ("Парк Юрского периода" – его работа). Это человек, придумавший образ "Терминатора", а также разработавший героев для "Чужих", фильма "Эдвард руки-ножницы" и других картин. Он девятикратный номинант премии "Оскар" и четырехкратный ее лауреат. В режиссуре же больше возможностей показать свое внутреннее "я". Мне так кажется. Да и индустрия у нас маленькая. Мало проектов, где нужно создавать уникальных персонажей.
– В прошлом году у Вас был невероятный прорыв: Ваш фильм "Секс, страх и гамбургеры" попал в конкурсную программу Венецианского кинофестиваля под названием "Горизонты". Фильм Эмира Байгазина "Река"" был в секции полнометражного кино, а Ваш – в секции короткометражного. Каковы впечатления?
– Впечатления самые приятные. Быть в конкурсе одного из трех престижнейших кинофорумов мира почетно, тем более это был юбилейный год – Венецианский кинофестиваль праздновал 75-летие. А с Эмиром получилась такая знаковая вещь, ведь когда-то мы работали вместе над его фильмом "Уроки гармонии", который получил "Серебряного медведя" Берлинале за выдающийся художественный вклад. Его вручили оператору картины. Наша студия ARTDEPARTMENT.KZ делала художественный концепт "Уроков..." и взяла на себя художественную постановку фильма. И через несколько лет уже встретились на фестивале как участники программы "Горизонты".
– "Секс, страх и гамбургеры", по сути, Ваша первая работа, и Вы решили сразу взять быка за рога и стали отправлять свою короткометражку на самые престижные кинофестивали. Так были уверены, что фестивали класса "А" ее возьмут?
– Когда только снимаешь, о фестивалях ты думаешь меньше всего. Но, увидев, что кино у нас получилось, решили отправлять картину на большие фестивали. Почему Венеция? Потому что "Секс, страх и гамбургеры" мы начали снимать весной прошлого года и понимали, что в Канны мы не попадаем, ведь Каннский кинофестиваль идет в мае, а отбор туда проходит еще зимой. К тому же у всех фестивалей есть свои конъюнктура и регламент. По настроению картины мы понимали, что больше всего у нее шансов в Венеции, это совершенно не каннская история, они любят более экзотичный материал. В Венеции, как я понял, за космополитизм. У нас абсолютно космополитичная история: из-за теракта незнакомые люди оказываются запертыми в одном доме, и между ними вспыхивают страсти.
– Кто с Вами был в конкурсе, чтобы понимать, какова конъюнктура в Венеции?
– Победителем и лучшим короткометражным фильмом 75-го Венецианского кинофестиваля стала работа индонезийского режиссера Адитья Ахмада "Кадо" про девочку-подростка, которая находится в поисках себя и своей гендерной идентичности. С одной стороны, она носит хиджаб, с другой стороны, настоящая пацанка – курит и общается с парнями на равных. Была запоминающаяся драма из Сербии. Ее герой – парень, который был зачат во время югославского конфликта, появился в результате изнасилования, и теперь это сказывается на его личности и судьбе. Был еще интересный фильм "Воспоминания моего тела" – он об исполнителе народных танцев, такая яркая, музыкальная картина.
– Вы отметили, что в Венеции любят не экзотику и не самобытные культурные сюжеты, а нечто посовременнее…
– Да, во всяком случае после просмотра отобранных работ у меня сложилось такое впечатление. Такая история, как в нашем фильме, могла бы спокойно произойти не только в Казахстане, но и где-нибудь в Европе. Теракты перестали происходить только лишь в военных точках и крупнейших мегаполисах, сегодня могут быть где угодно. А страсть, секс и пища – все это из базовых потребностей всех людей.
– Вы как-то говорили, что Ваш фильм, хоть и содержит в названии слово "секс", он совсем не откровенный и не пошлый…
– Да, мне кажется, нам удалось пройти по грани, в фильме хоть и есть постельные сцены и страсти там бурлят соответствующие, но это не главное, там нет секса ради секса. История о другом. Мы попытались сделать что-то настоящее, то, что заботит нас самих, и хотели отразить на экране то, в чем мы живем сами. Это мы и наши страхи и переживания.
– Герой Чингиза Капина, запутавшегося фотографа-неудачника – это Ваше альтер-эго?
– Там все герои, это мои альтер-эго в какой-то мере! (Смеется.)
– Кстати, одна из Ваших героинь, та, которую играет Айсулу Азимбаева, феминистка?
– Да, мы сокращали хронометраж, чтобы вместиться в 20 минут, которые требовал фестиваль, поэтому часть истории выпала, где об этом подробно рассказывается. А вообще, она у нас по сюжету активистка общественного движения, которое борется за гендерное равенство и права женщин. Там была предыстория про то, как она, разочаровавшись в своих соратниках, уезжает из Казахстана.
– Какое удовольствие от фестиваля получили актеры, снявшиеся в фильме, Айсулу Азимбаева и Чингиз Капин, мы видели: их фото с Альфонсо Куароном и их сессии с пляжей. А что для Вас стало главным итогом в Венеции?
– Айсулу и Чингиз приехали на фестиваль с самого начала, когда приезжают голливудские звезды, мы – под конец, когда они уже все дружно уезжают на другой важный фестиваль – в Торонто. Каков мой личный итог? Я познакомился с самыми важными для режиссера людьми: программными директорами фестивалей, отборщиками, дистрибьюторами. И это были очень полезные встречи.
– В итоге нашли себе новых инвесторов?
– Пока нет, но ищем.
– Сейчас вы своими силами, абсолютно без бюджета работаете над своим веб-сериалом "Трезвоз" и выкладываете его в Сеть, зачем? И о чем эта история?
– "Трезвоз" – это история одного неудачника-сценариста, который мечтает работать шоураннером, но вынужден работать в службе такси "трезвым водителем". Надо же как-то зарабатывать, пока он пишет свои сценарии, которые никто не покупает. Что касается вопроса – зачем? Просто мы устали снимать "в стол", хочется выложить уже что-то для зрителя и получить фидбэк. Для нас этот сериал действительно челлендж, ведь мы снимаем без бюджета – хотим посмотреть, насколько это реально. Мы пробуем снимать на темы, на которые раньше не снимали, плюс мы смотрим на актеров – как они работают, как мы можем в дальнейшем задействовать и так далее. Мы запланировали снять сезон – это 12 серий по 10 минут экранного времени. Чтобы снять одну серию, у нас уходит по полтора-два дня.
– Пока у сериала не так много просмотров. Как вы не теряете мотивацию и продолжаете делать кино?
– Да, у нас пока нет даже 100 подписчиков, но мы не останавливаемся, ведь на этом проекте мы учимся, экспериментируем, пробуем себя, все-таки веб-сериалы – это довольно интересный феномен, который сейчас находится на самом раннем этапе своего развития, ниша пока относительно свободна.
– На чем вы зарабатываете?
– Это главный вопрос. Пока мы не зарабатываем на прокате и только готовим наши проекты для съемок, поэтому выживаем как можем. У нас есть своя студия, которая предоставляет услуги художественной постановки, специального грима и практических спецэффектов. Мы иногда проводим воркшоп сверхкороткого кино – за пять недель ребята проходят весь кинопроцесс, от идеи до показа своего фильма зрителям, плюс мы пробуем писать сценарии на заказ. Но надеемся, что в скором времени стартуем в большом кино – сценарии у нас для этого есть. Уже написан сценарий одного авторского фильма – это картина "Красный цветок", он о девушке из провинции, мечтающей сделать пластику девственной плевы, чтобы выйти замуж. Также готов сценарий второй картины для широкого проката – это черная комедия "Мотель". Теперь бы только найти инвестора.
Байжанова Галия
