Нужен ли специальный закон о медиках, как это предлагают депутаты, что необходимо менять в системе, какую роль играет Фонд социального медицинского страхования? Об этом и другом – в интервью с председателем правления, ректором Медицинского университета "Астана", профессором, доктором медицинских наук Дайнюсом Павалькисом. Наш собеседник работал в медицине и образовании Литвы, был министром образования и науки этой страны, провостом КазНМУ им. С. Асфендиярова. Входит в научную группу Европейской комиссии по вопросам здравоохранения.
– Как пандемия влияет на образование?
– В целом система образования сейчас претерпевает серьезные изменения. И это касается не только медицины. Даже такие столпы, как Гарвард, Кембридж, которые были классическими университетами, перешли на дистанционный формат обучения. И, скорее всего, ряд дисциплин не вернется в очный формат. Это философия, история, этика и другие.
К сожалению, пандемия пока затрудняет процесс обучения. И поэтому часть зарубежных университетов переживает финансовый кризис, поскольку иностранные студенты не приезжают, им приходится содержать кампусы, аудитории.
Часть стран, в которых не так развито университетское образование, выиграет. В чем? Талантливая молодежь из-за закрытых границ остается у себя дома. Таким образом, нет утечки мозгов, лучшие выпускники школ поступают в национальные вузы.
– Депутаты предлагают выпустить отдельный закон о медиках, чтобы защитить их и поднять статус. Что Вы думаете по этому поводу?
– Я не думаю, что было бы правильно принимать закон только о статусе врача, потому что врач напрямую связан со своим пациентом и системой здравоохранения. Если смотреть в корень, мы должны говорить о врачах и правах пациента. Потому что они взаимосвязаны, и если это не будет закреплено, то мало что изменится. Да, можно повысить зарплату врачей, уменьшить число случаев уголовного преследования, но, по сути, взаимоотношения между системой здравоохранения и обществом не изменятся настолько, насколько этого бы все желали.
Еще есть такой момент – почему мы должны говорить о пациентах. Пациенту делают операцию за деньги ФСМС или в рамках ГОБМП, но никто ему не даст гарантии, что он хорошо обследован, прошел все стадии подготовки к операции. Возможно, у него были отдаленные метастазы, и врачи об этом не знают, поскольку не провели нужные исследования. Пациент хорошо перенес операцию, но в конечном итоге это не даст ему шансов на излечение. Поэтому в мировых протоколах прописывается, что должно делать каждое звено здравоохранения. И здесь, конечно, эта связь между врачами и пациентами должна быть довольно четко определена.
– Сейчас предлагают поменять систему образования, чтобы при медвузах были свои клиники.
– Для того чтобы пациенты получали услуги на должном уровне, мы должны готовить врачей по международным стандартам. Одного додипломного образования или пяти лет дальнейшей интернатуры недостаточно. Обучающийся должен получать практические навыки, и после окончания обучения продолжить его по специальности, работая помощником опытного врача. Семь лет человек учится, из них чуть ли не год уходит на общие дисциплины, не связанные с медициной. Ребята не получают достаточной практики по лечению больных. И поэтому вопрос о клиниках при университетах весьма важный.
У нас есть небольшой клинический центр, а с больницами города Нур-Султана мы работаем по договору. У них скоро пройдет аккредитация по обучению студентов. Они получают вознаграждение за эти услуги.
Но для того, чтобы наши резиденты заходили туда, должны быть ставки для них. Резидент пришел в больницу не просто так, он должен иметь контракт с больницей, тогда он становится юридически ответственным и перед больницей, и перед больным.
Часть главных врачей понимают это и выделяют такие ставки. Но это не закреплено на законодательном уровне. Я думаю, это предстоит сделать.
В Казахстане сейчас четко прослеживается изменение структуры образовательных программ, они переходят от теории к практическому обучению. Допустим, интерны около 70% времени должны набирать практический опыт, резиденты – 90%. Колоть, шить, исследовать, выслушивать, высматривать и тому подобное.
И еще очень важно, на мой взгляд, четко понять, как работают университеты и какая их роль в обществе. Сейчас вузы воспринимаются только как база для подготовки специалистов. Но все корифеи университетского движения говорят о трех миссиях – образовательной, научной и социально-экономической. И здесь нам нужно определиться. Есть общая проблема для всего образования, когда хорошие исследования превращаются в отчеты и пылятся в шкафах, тогда как их можно коммерциализировать и генерировать доход для вуза, для страны. За границей очень популярны офисы коммерциализации, поддерживаются спиноффы, спинауты – все, что создает предпосылки для маленького бизнеса. Для того чтобы сделать рыночный продукт, необязательно иметь какое-то супероборудование.
– У вас есть такие исследования?
– Мы выполнили программу на смартфоне, которая по кашлю может с большой вероятностью определить, что у пациента КВИ. Наш офис коммерциализации выпустил проект – электронный рецепт: заказываешь лекарство – и никаких столпотворений в аптеках. Также есть программа мониторинга цен. Это, казалось бы, простые вещи, но они дают эффект в развитии экономики.
– После эпидемии мы наблюдаем отток кадров пенсионного возраста и среднего. Кто-то уходит из-за оплаты труда. И сейчас вся надежда на сегодняшних выпускников, которые будут нас лечить. Как сейчас идет трудоустройство студентов после учебы?
– Большинство выпускников доезжают до регионов, но не все трудоустраиваются. Университет ответственен за подготовку кадров и не имеет влияния на местные власти, на главврачей. Допустим, в Литве в свое время было четко прописано, что больница не может существовать без 4,5 ставки хирурга, 4,5 ставки анестезиолога, терапевта, педиатра и акушера-гинеколога. Это пять специалистов, которые обеспечивают базовое обслуживание населения. И они решают 70-80% проблем со здоровьем. Нет у тебя этих специалистов – значит, ты не можешь оказывать на уровне стационара безопасные услуги для пациента. Почему я и говорю о том, что мы должны связать врачебный статус с правами пациентов. Конечно, одному врачу быть неповторимым в своей больнице хорошо, но это небезопасно. Его может не быть в нужное время. И это работа уже государства – поставить такие требования к лечебным учреждениям, чтобы была обеспечена должная работа врача и безопасность пациента.
Что касается оттока кадров в другие сферы, я думаю, тут есть свои минусы и плюсы. Если смотреть на обеспеченность врачами в сравнении со странами ОЭСР, то Казахстан находится в середине рейтинга. Но где эти врачи? Они разбросаны по разным учреждениям, и нет единой сетки, чтобы обеспечивать доступность медпомощи всему населению. Я думаю, закончится пандемия, и часть ушедших вернется.
Что касается зарплаты, она тоже должна быть достойной у врача. Но это такая ситуация, которая быстро не решится. В 1990-х гг. на постсоветском пространстве из-за низкой оплаты резиденты и молодые врачи массово покинули медицину. Но через пять лет вернулись в вузы, закончили образование. И много тех, кто ушел в ту же торговлю, но потом опять стал врачом и нормально работает. Зарплата поднялась. Медицина – это все-таки одна из стабильных специальностей в мире, которая при любых устое, правительстве, президенте будет востребована. Не думайте, что уход из медицины – это какой-то казахстанский феномен.
– Коронавирус обратил внимание на здравоохранение, многие правительства хотят вкладывать в отрасль больше средств. Можно сказать, что следующий год будет переходным в этой отрасли?
– Мы получили больший госзаказ на подготовку специалистов в резидентуре и приняли в этом году почти 560 человек, а в общем обучаются более 900 резидентов. Большая часть из них – это будущие инфекционисты, пульмонологи, анестезиологи-реаниматологи. Это самые востребованные на сегодня специальности. Потому что резидент второго курса в несложных случаях может и за больными присматривать, принимать базовые решения, экономя силу и время врача.
Но сказать, что после пандемии в мировом масштабе резко что-то изменится, я не могу. Мировая фармацевтическая индустрия эти деньги заберет, продаст вакцины и скажет, что спасла человечество. Вакцины нужны, но я всегда с осторожностью смотрю на такие глобальные решения. Есть такие моменты, которые не совсем бьются.
Говоря о Казахстане, я вижу перспективы в страховой медицине. Договорные отношения, контракты с медучреждениями будут давать наибольший эффект на дальнейшее развитие здравоохранения, потому что не должны быть приписаны больные к кому-то. Они ничьи, они вольные. Получил направление на лечение – выбирай медорганизацию. Таким образом, те, кто хорошо лечит, будут получать деньги из фонда и нанимать лучших врачей, а те, кто не настроен на качество, у них ничего не останется. Я вижу самый большой прогресс в улучшении качества медицинских услуг, и именно в развитии страховой медицины.
Айгуль Тулекбаева
Подписывайтесь на Telegram-канал Atameken Business и первыми получайте актуальную информацию!
