На кредитном рынке Казахстана наметилась тенденция: в последние три года казахстанцы стали брать небольшие займы на небольшой срок, средний чек по кредиту составил в прошлом году 170 тыс. тенге. Говорит ли это о том, что люди не могут "достать из кармана" даже такую сумму, чтобы расплатиться за покупку сразу, или просто меняется банковская модель (рассрочка стала доступным и популярным инструментом)? Дискуссии о высокой долговой нагрузке населения идут не первый год. И пока эксперты ищут ответы на вопросы о том, критичен ли ее уровень и кто виноват в том, что происходит на кредитном рынке, тезис о закредитованности стал "стереотипом с собственной инерцией". Какие риски это несет?
Сколько должны казахстанцы
В Казахстане 9,23 млн человек относятся к экономически активному населению. По данным Первого кредитного бюро (база включает не только БВУ и МФО, но также онлайн-кредиторов, лизинговые компании, ломбарды, автоломбарды), 7,46 млн заемщиков имеют действующие кредиты, кредитные карты или открытые кредитные линии (пользуются ими или нет – другое вопрос, главное – сам факт наличия). "Кредитные девственники" – 1,77 млн человек, это, как пояснила во время дискуссии на площадке аналитической группы "Кипр" исполнительный директор ПКБ Асем Нургалиева, в основном люди 18-22 лет, которые в силу возраста еще не брали займы, и также представители возрастной группы 45+, которые "не живут в кредит" из своих убеждений. Ежегодно в систему приходит около 0,5 млн новых заемщиков.
Розничных займов выдано на сумму 7,4 трлн тенге (прирост за 2019 год – на 22%, или 1,4 трлн тенге). Цифра включает беззалоговые займы, займы с залогом, кредитные карты, автокредиты и ипотеку. Определенную долю в этом портфеле сформировали индивидуальные предприниматели. В качестве ИП в Казахстане зарегистрировано 1,2 млн человек, 133,4 тыс. из них имеют кредитные контракты. При том что кредитная активность в этом сегменте в целом низкая, больше половины ИП – 76 тыс. – в прошлом году взяли кредиты как розничные клиенты. Средний чек – 2,4 млн тенге, общий портфель, таким образом, составил 182,4 млрд тенге. Асем Нургалиева объясняет тренд тем, что микробизнесу проще взять потребительский кредит как физлицу, чем собирать документы для оформления бизнес-кредита.
Бизнесу, к слову, выдано 17,6 трлн тенге (прирост за 2019 год – на 2,6%, или 441 млрд тенге).
"Основной рост в рознице происходит за счет сегмента займов без залога, на них в общем объеме потребительских кредитов приходится около 55%", – продолжает эксперт.
В сумме это 4,05 трлн тенге. Если посмотреть на структуру этого портфеля с точки зрения размера задолженности, то, согласно данным ПКБ, беззалоговые займы в диапазоне от 1 млн до 5 млн тенге имеют 19,1% заемщиков, и это 52,3% портфеля, средняя сумма задолженности – 1,88 млн тенге.
Однако большая часть потребителей, взявших кредиты без залога, 80,1%, имеют среднюю задолженность в размере 316 тыс. тенге. На них приходится 36,9% всего портфеля беззалоговых займов.
Для того чтобы оценить, много это или мало, Асем Нургалиева обращается к показателю среднемесячной зарплаты. Он в IV квартале 2019 года составил 203,9 тыс. тенге.
"Средняя задолженность не покрывает даже две среднемесячные зарплаты. Приемлемый уровень задолженности все-таки существует", – делает вывод спикер, отмечая, что в других странах это соотношение может доходить и до 1 к 5, и до 1 к 10.
Есть ли тотальная закредитованность?
"Существует региональная дифференциация номинальных денежных доходов", – продолжает тему первый заместитель председателя Совета АФК Ирина Кушнарёва.
Она приводит данные официальной статистики и называет очевидными лидерами в распределении номинальных денежных доходов Алматы (где этот показатель составляет 150384 тенге) и Нур-Султан (169476 тенге). Отметим, что на представленной спикером диаграмме обозначен еще один лидер – Атырауская область (221263 тенге).
"Кредитная нагрузка распределяется достаточно неравномерно, – продолжает Ирина Кушнарёва. – По данным Нацбанка на 1 января 2020 года, 37% потребительских займов банков выдано в Алматы, 8% – в Нур-Султане, 6% – в Шымкенте. Таким образом, три города занимают 51% общего портфеля. Эти данные примерно соответствуют уровню номинальных доходов". Отметим, что цифра номинальных денежных доходов в Шымкенте – 70 774 тенге (предпоследнее место в списке регионов), показатель по республике – 105 312 тенге.
"Если оценить относительную величину долговой нагрузки, то можно увидеть, что задолженность примерно равна денежным доходам населения за два месяца в среднем по стране. Практически во всех регионах этот коэффициент меньше двух, только в Алматы – 5,4 и в Шымкенте – 3,5. Сравнение при этом идет с ежемесячным номинальным доходом, в то время как 95% потребительских кредитов по сроку превышает один год. В сравнении с депозитами физлиц задолженность на одного человека также существенно ниже – в среднем по стране 0,5, в Алматы – 0,48, в Нур-Султане – 0,34", – представляет расчеты Ирина Кушнарёва.
Ее вывод: цифры не подтверждают тотальную и гомогенную кредитную нагрузку населения. Предложение: совершенствовать систему оценки заемщиков при выдаче кредитов (через подключение к государственным базам данных и развитие системы кредитных бюро).
Больше 200 тысяч, но это неважно
"Средняя зарплата, наконец, составляет 204 тыс. тенге в месяц. Но это ничего не решает, потому что большая часть людей получает меньше", – комментирует финансовый эксперт Расул Рысмамбетов.
Он приводит данные по медианной зарплате (для этого показателя не берутся в расчет самые высокие и самые низкие доходы населения). В 2018 году она составила 106 253 по республике, сейчас, как говорит спикер, – от 100 тыс. до 110 тыс.
"В 2018 году самыми богатыми были Атырауская область (148 003 тенге), Алматы (135 427 тенге), Нур-Султан (155 713 тенге). В остальных регионах медианная зарплата меньше 100 тыс. тенге", – делится эксперт.
Для сопоставления он приводит показатель величины прожиточного минимума. В 2019 году – 29 698 тенге, в 2020-м – 31 183 тенге.
Для справедливости заметим, что, согласно графикам, предоставленным спикером, порог в 100 тыс. тенге медианная зарплата в 2018 году пересекла также в Мангистауской (142 771 тенге), Карагандинской (111 588 тенге), Павлодарской (106 883 тенге), Актюбинской (100 566 тенге) и Восточно-Казахстанской (100 491 тенге) областях.
Расул Рысмамбетов приводит еще один показатель: стоимость жизни для семьи из четырех человек в Алматы и Нур-Султане составляет примерно 586 тыс. тенге в месяц. "Но проблема в том, что в структуре денежных расходов постепенно увеличиваются расходы на питание. В 2006-2007 годах это было около 30%, в III квартале 2019 года – 50%", – говорит эксперт.
Исследование на эту тему и мнения аналитиков – здесь, результаты опроса Нацбанка – здесь.
Расул Рысмамбетов считает, что занимают у финансовых институтов либо люди, "совсем отчаявшиеся", либо те, кто понимает, как хеджировать свои финансовые риски.
"Средний чек по кредиту составляет 170 тыс. тенге (такие данные озвучила Асем Нургалиева. – Ред.). Это сигнализирует о том, что даже такая сумма сейчас недоступна людям, чтобы взять ее из кармана, не прибегая к помощи банков", – уверен спикер.
"Рассрочка – не вопрос бедности"
Этот тезис комментирует экономист Айдархан Кусаинов. Он уверен: проблемы закредитованности населения нет.
"Меняется банковская модель. Рассрочка – это не вопрос бедности. Человеку, который покупает товар, предлагают оплатить его частями. И, кроме того, воспользоваться рассрочкой занимает столько же времени, сколько и заплатить всю сумму сразу. Возникает большой соблазн", – говорит спикер.
Меняющаяся банковская модель, по его мнению, отражается и на кредитовании. Если раньше малый и средний бизнес что называется "кредитовался в оборотку", то вместе с популяризацией рассрочки как финансового инструмента потребность в оборотных средствах уменьшается.
"У бизнеса растет оборачиваемость, и кредитная нагрузка просто переходит на население", – говорит экономист.
Вместе с тем, по его словам, такие тезисы, как "доходы населения не растут", "существует проблема бедности", "доля расходов на питание высока", не имеют никакого отношения к кредитам.
"Легенда о том, что когда денег нет, вы идете за кредитом, нерабочая. Обоснование: за социально незащищенные слои населения, по которым прошла амнистия, погасили 105 млрд тенге. Из 7 трлн (спикер имеет в виду общий портфель розничных займов. – Ред.) – всего 105 млрд. На самом деле, нет такой закредитованности даже среди бедных слоев населения", – уверен Айдархан Кусаинов.
"Пузырь" или не "пузырь"?
"Я хотел бы поприветствовать запрет на выдачу кредитов лицам из социально уязвимых слоев населения", – продолжает Расул Рысмамбетов.
Он считает, что займы, которые им выдаются, маскируют реальную структуру экономики и доходов.
"Чем больше людей из этой категории имеет доступ к заемным средствам, а их берут на школьную форму, на еду, тем меньше государство видит реальный уровень бедности", – поясняет свою позицию финансовый эксперт.
Запрет он называет решением правильным, однако несущим риски. Во-первых, потенциальные необеспеченные заемщики будут пользоваться "теневыми" источниками финансовых ресурсов. Во-вторых, сам запрет может вызвать социальную напряженность (но это будет честно для принятия нового экономического курса, подчеркивает Расул Рысмамбетов).
Эксперт выдвигает гипотезу: "Нынешняя ситуация, конечно, не пузырь, но любой пузырь мы узнаем, только когда финансовые организации начнут обваливаться".
"Какой смысл гадать в отношении пузыря на рынке потребительского кредитования, когда можно, наконец, принять закон о банкротстве физических лиц. И тогда это будет проблема банков: они будут лучше выстраивать управление рисками, чтобы не допустить пузырь. Многие проблемы сами собой снимутся с повестки", – уверен президент научно-образовательного фонда Aspandau Канат Нуров.
Вопрос принятия закона о банкротстве физических лиц обсуждается в Казахстане уже много лет. "Но мы знаем, на каком уровне он находится, сколько времени его стараются включить в работу и вновь не включают", – комментирует депутат мажилиса парламента РК Ирина Смирнова.
Она считает такой закон необходимым. "Я считаю, что население закредитовано, как бы то ни было. Низкая зарплата, невозможность что-то заработать толкает к тому, что уже и продукты в кредит покупают. Есть закредитованное население, которое десятилетиями не может выехать за рубеж, а это нарушает их конституционные права, не может иметь карточки и участвовать в государственных программах. Оно отрезано от многих возможностей сегодня", – поясняет депутат.
Заемщики уйдут в онлайн
С тем, что запрет на кредитование граждан с доходами ниже прожиточного минимума логичен, но сопряжен с рисками, согласен и экономист Олжас Худайбергенов.
"Теперь эти люди уйдут от банков и пойдут в зону онлайн-кредитования, а там ставки выше. И если они здесь не могли расплатиться, то там тем более не расплатятся", – считает эксперт.
Самой большой проблемой потребительского кредитования он называет высокие – до 56% – ставки вознаграждения.
"И плюс есть нерегулируемый сегмент онлайн-кредитования, там ставки доходят до 1000%, и как бы регулятор ни ограничивал, технически он до них добраться не может", – говорит Олжас Худайбергенов.
Вместе с тем, считает он, в потребительском кредитовании еще есть потенциал роста. Из числа экономически активного населения в зону риска попадают 3 млн человек, которые имеют частичную занятость (и следовательно, их доход может быть нерегулярным), и 1 млн человек, которые получают зарплату "в черную".
Кто виноват: банки или заемщики?
Вопрос закредитованности населения естественным образом вызвал дискуссию о том, кто виноват. "Для контролируемого роста задолженности физлиц самым важным является повышение финансовой грамотности населения, чтобы клиенты БВУ и МФО подходили к своей долговой нагрузке осознанно и понимали, что в состоянии погасить займы, которые берут, без ущерба для собственных доходов", – делится мнением Ирина Кушнарева.
"Представитель АФК сказала, главное – финграмотность. Но самое важное – ответственность банков, их должны лишать лицензии за ростовщичество", – возразила на это Ирина Смирнова.
Она считает неправильным, когда банки, выдавая кредит, берут залог, стоимость которого выше суммы кредита, после переоценивают и залог забирают и оставляют заемщика с долгом. "И когда государство встает на сторону частного юридического лица – банка, но не на сторону заемщика – тоже ненормально. Банк признают пострадавшим (в случае проблем. – Ред.), человека – нет", – говорит она.
Причины сложившейся в банковском секторе ситуации Канагат Такеева, руководитель общественного объединения по защите прав потребителей финансовых услуг, видит, прежде всего, в несовершенстве законодательства. "Отсутствуют законодательные рычаги по защите имущественных прав потребителей финансовых услуг. Это направление нужно усиливать", – подчеркивает она.
Спикер рассказывает, что в свое время пришлось бороться, чтобы "загнать МФО под Нацбанк". "И сейчас, посмотрите, со стороны микрофинансовых организаций нет нареканий. Раньше они заламывали руки, выкидывали семьи, сейчас такого нет, их дисциплинировали. Теперь мы обращаемся к депутатам, чтобы так же дисциплинировали частных судебных исполнителей. Нужно загнать их в очень жесткие рамки "под минюст", наделить минюст жесткими полномочиями. Они выламывают двери, калечат людей, когда выселяют должников, и не несут никакой ответственности за такие действия, сейчас за это у них могут просто отобрать лицензию", – говорит эксперт.
Также, на ее взгляд, необходимо законодательно закрепить права потребителей финансовых услуг, прописав в форме договора банковского займа защитный механизм. "Договора банковского займа изначально всегда разработаны в одностороннем порядке. Сколько раз мы направляли (предложение. – Ред.) в Нацбанк и теперь в агентство (АРРФР. – Ред.), плотно работаем с надзорными органами пять лет, но так и не добились этого. Уже вышли на Верховный суд, нас подержали в проекте, и мы сейчас лоббируем этот вопрос", – рассказала Канагат Такеева.
Она также предлагает внести изменения в банковскую систему по снижению процентных ставок (они неподъемные) и усилить полномочия надзорного органа, который, по ее словам, не всегда может воздействовать на БВУ.
Миф, который стал самодовлеющим
В завершение дискуссии президент Центра социальных и политических исследований "Стратегия" Гульмира Илеуова задалась вопросом: откуда взялся миф о высокой закредитованности населения, если нас убеждают, что ее нет?
Более того, миф превратился в стереотип, изменить который уже невозможно, по крайней мере, в ближайшее время.
"Мы делали опрос, каким институтам вы доверяете. Банки – это не лучший институт в глазах населения. Возникает аналогия с судами: их не любят и считают коррумпированными, но бывают ситуации, когда приходится туда идти", – рассказывает спикер.
По ее словам, стереотип о высокой закредитованности стал самодовлеющим и обрел собственную инерцию: его наличие привело к достаточно сильным политическим решениям. "Если бы эксперты на высоком уровне сообщили президенту: не надо принимать решение о списании долгов, мы не уверены, что результаты окажутся хорошими, – наверное, все было бы несколько иначе", – предполагает Гульмира Илеуова.
На ее взгляд, подобные решения не исключены и в будущем. "Потому что связи и оценки непонятны. В итоге так и непонятно – много это или мало (размер долговой нагрузки. – Ред.). Мы проводим фокус-группы, человек говорит: все плохо, высокие цены, работы нет, кредиты…И вот это как мантра, это просто становится нормой – перечислять. А сейчас (в ходе дискуссии. – Ред.) нас убеждают: кредиты не такие большие или небольшое количество населения закредитовано", – отмечает противоречие эксперт.
Стереотип, по ее словам, уже зашел в высокую политику, и теперь может проявиться на уровне социальных движений и протестов, это вопрос времени. "Потому что, как мы видим, "вспыхнуть" может по совершенно разным причинам", – указывает на риски социолог. То, как это воспринимает и перерабатывает население, требует дополнительного изучения.
Елена Тумашова
