Алмас Айдаров в эксклюзивном интервью inbusiness.kz рассказал о разнице между мусульманскими и европейскими инвесторами; о том, почему в кризис инвесторы не выводили деньги из Казахстана, и как МИД развернул капиталистическое соревнование между послами.
– Алмас Айдарович, в прошлом интервью летом 2020 года Вы говорили, что весь мир потеряет 30-40% инвестиций. А как мы прошли это падение?
– Прогнозы, увы, сбылись. Мир действительно потерял порядка 35% прямых иностранных инвестиций (ПИИ). При нашем прогнозе по Казахстану 35-40% нам удалось 2020 год закрыть чуть лучше – минус 30%. Если в 2019 году общий поток инвестиций в РК был зафиксирован на уровне 24,4 млрд долларов, то прошедший год показал 17,1 млрд. Это было вполне прогнозируемо, и в первую очередь потеряли горнорудная и нефтяная отрасли.
И хотя я предполагал, что весь 2021 год полностью уйдет на восстановление и только к концу 2022 года мы выйдем на предпандемийный уровень, но за первое полугодие мы идем с плюсом 30%.
– По отношению к 2020 году?
– Да, в принципе, мы идем на уровне 2019 года. Я пока не вижу всей статистики: потоки встали на границе с Китаем и даже проплаченные инвестиции оборудованием и товарами еще не зашли в страну и в статистику не легли.
– Кстати, а как долго, на Ваш взгляд, продлится такая ситуация на границе?
– Подобные пробки на границе есть и с Россией, и с Монголией. С учетом подготовки проведения Олимпиады, я думаю, что до февраля-марта они ослаблять контроль не будут. Но будем надеяться, что по году по инвестициям мы вернемся к допандемийному уровню.
– По странам какие цифры: кто удержал уровень инвестиций, кто просел?
– Просели практически все, кроме Великобритании. Сейчас же в плюсе идут почти все. Нидерланды традиционно на первом месте.
График: По данным МИД РК
– Эту "колыбель инвесторов" уже давно пора называть по-нашему – Нидерланды.
– Да, 3,3 млрд долларов за полугодие, они традиционно первое место занимают. Мы, конечно, понимаем, что многие компании не из Нидерландов. Просто эта страна обеспечила такую юрисдикцию, при которой международным компаниям комфортнее и оформлять свои фирмы там, и заходить к нам через Нидерланды.
США показали рост больше, чем на 80% – 2,1 млрд. Далее Швейцария, Россия, Великобритания. Так выглядит первая пятерка.
Тень Поднебесной и турецкий "средний класс"
– А Китай?
– Китайцы на шестом месте, тоже рост 63%.
– А почему тогда говорят, что мы много должны Китаю, он нас экономически завоевывает?
– Ничего подобного. КНР, повторюсь, занимает только шестое место по притоку инвестиций в Казахстан.
– Значит, кто-то специально качает синофобию?
– Есть какие-то синофобские настроения: часть населения как-то остро воспринимает китайские инвестиции. Я в своей практике не помню ни одного такого случая, чтобы китайский инвестор себя здесь жутко повел. Разница в зарплатах? Этим балуются все иностранные компании.
– То есть угроза надутая, так скажем?
– Это какой-то исторический страх: "Китай большой, ему тесно, он хочет экспансии". Наверное, в нынешней ситуации у многих стран такое.
– Американцы сейчас тоже сильно в эту синофобскую дудку дуют.
– США больше выросшего конкурента боится: КНР уже не та, что была раньше.
– Так они сами же и выкормили.
– Я был в Китае много раз, и убежден, что у него много внутренних вопросов и забот [которые нужно решать], прежде чем куда-то идти. У него самого много земель, которые надо осваивать: Центральный Китай мало заселен, и много городов, которые они пытаются "насытить".
– Да, своих проблем, требующих решения, у них выше крыши.
– Но игнорировать Китай как международного игрока, как инвестора не получится. Это глупость полная. Весь мир борется за инвестиции, в том числе и за китайские. Мы соседи, игнорировать такую экономику не получится. Вот мы встали с этими ж/д и автоперевозками – и как страдаем. Мировая интеграция уже не позволит никому быть вне экономики. Можно пофантазировать месяц-два, потом – все.
Дальше по нашему списку идут европейские, турецкие инвестиции. Турки, кстати, устояли очень сильно. И здесь было показано качество инвестиций: турецкие – это в основном средние [по объемам] проекты, по ним пандемия так сильно не ударила, и они на уровне 2019 года удержались. Малые и средние проекты – они более мобильные и показали свою устойчивость.
– Большие инвестиции – большие заботы, маленькие инвестиции – маленькие?
– Недавно я три дня провел на югах, в Туркестанской и Алматинской областях, где запускали восемь турецких проектов, которые зашли именно в период пандемии и начали строительство. Есть проекты по 2-3 млн долларов: кто-то маски производит, кто-то турецкие газовые плиты собирает. Мы не делим на большие и маленькие и поэтому приехали их поддержать. Потому что, Вы знаете, специфика турецкого бизнеса такая, что они ценят личные отношения.
"ООН: Казахи – красавчики"
– Замерших "инвест-беременностей" у нас нет? Где вложились процентов на 30, а потом остановились?
– Нет. Помните, прошлым летом мы говорили, что весь упор делали на то, чтобы не заморозить? Есть такой показатель, как "приток чистых инвестиций".
Таблица: По данным МИД РК
Его считает ООН по своей методике и по всем странам. Это такой запоздалый отчет, потому что они большую статистику сводят. И по итогам 2020 года они выделили нас как феномен. Когда весь мир по притоку чистых инвестиций минус 35%, Казахстан – плюс 35%.
– Если бы это мы сами рисовали такую статистику, то я бы еще понял. Но когда это делает ОНН, то становится интересно.
– Нам тоже никто не поверил, но вышел отчет ООН, в котором они отдельно указывают Казахстан и его феноменальный рост 35%; и первое место среди стран, не имеющих выходов к морю; и первое место среди стран с развивающейся экономикой по темпам прироста.
Таблица: По данным МИД РК
– А среди нашего "местного сообщества"?
– В абсолюте, по чистому притоку инвестиций среди стран СНГ мы заняли второе место. После России: у нее 9 млрд, у нас – 3,9 млрд.
– Так и масштабы экономики надо учитывать.
– Да, но данный показатель в Казахстане, к сожалению, не используется. Однако для узких специалистов, для инвесторов он – хороший сигнал.
– Какой – что от нас не бегут?
– Это как раз те деньги, которые в кризис остаются. Они показывают, что проекты, столкнувшиеся со сложностями, не выводят деньги из Казахстана. Не закрывают даже какие-то свои обязательства [за пределами РК], стараясь [деньги] сохранить в наших проектах. Понимая, что идут тяжелые времена, сохранили всю прибыль 2020 года, все дивиденды, не снимая и не выводя. Это доверие к Казахстану иностранных инвесторов.
"Иных уж нет, другие странствуют далече"
– Я задам вопрос о зависших [на стадии переговоров] проектах. По "Верхнему Кайракты" пока тихо?
– Да, тот китайский инвестор, который проявлял к нему интерес, отказался. Сам проект был на грани рентабельности, а тут и мировые цены упали.
Фото: Из интервью с Алмасом Айдаровым, опубликованном в inbusiness.kz 17 января 2019 года.
Ну и плюс, я думаю, там сказались общие настроения, которые они видят по отношению к инвесторам той страны. Полагаю, этот фактор тоже немаловажен для них.
– Выше Вы говорили, что американцы стали больше инвестировать. Это не Tyson Foods, который мы так долго ждем?
– Нет, по нему еще инвестиции не начались.
– Но они будут? Переговоры идут?
– Ряд документов подписан, но основное соглашение еще нет. Мы пока в стадии обсуждения условий. Tyson Foods – это очень опытный переговорщик, и американцы пытаются обойти нас с разных фронтов. Но к соглашению мы еще не пришли. Они берут очень длинный период: хотят планирование на 25 лет вперед. И от нас желают обязательств на тот же срок.
– Так Вы же прошлым летом говорили, что Казахстан с каждым новым инвестором будет заключать инвестиционный контракт с неизменными условиями и правилами игры на 25 лет.
– Мы можем это гарантировать. Но Tyson просит больше: ему нужен план развития нашего сельского хозяйства и, в частности, животноводства, на 25 лет вперед. А я даже не уверен – будем ли мы есть мясо через 25 лет. (Смеется.)
– А на этот случай у нас были химики Borealis и "ЕвроХим". Что с ними?
– По "ЕвроХиму" международное соглашение подписано, предстоит его ратификация.
Если парламент пропустит те условия, которые мы, как правительство, подписали, то оно вступит в силу. Российская сторона свою ратификацию завершила и считает соглашение принятым. Ждем утверждение с нашей стороны. Второй этап – [инвестиции] миллиард долларов подтверждают и потихоньку работы начинают. Понятно, что ждут комфорта по ратификации.
– А сроки?
– По ней нет каких-то сроков, она всегда разная, но мы надеемся, что за полгода завершим ратификацию. Если парламент нас поддержит, то – вперед.
– Borealis ушел. Но свято место пусто не бывает. И кто пришел?
– Там на газохимическом интегрированном комплексе у нас другой инвестор. Переговоры ведутся с крупной российской компанией "Сибур", входящей в Petrochemical.
Выше знамя капиталистического соревнования!
– Ручной режим в работе, который Вы начали применять, еще будучи заместителем акима Карагандинской области, так в работе и сохранился?
– У нас в МИД есть своя система, которую мы уже несколько лет разрабатываем и приучаем самих же себя работать в этой системе. Казахстан имеет 104 загранучреждения по миру, из них 66 посольств. И по всем посольствам мы разработали и утвердили пятилетние инвестиционные программы. То есть каждый посол знает, что мы хотим от страны его пребывания. И на каждый год посольство знает показатели, которые мы от него ждем, перечень компаний, с которыми мы хотим работать. Ну и плюс всякие мелкие операционные задачи, которые мы замеряем в течение года.
– Извините, перебью. Насколько я помню, в прошлом году такого "шорт-листа" для каждого посольства не было.
– Не было. Мы только его разрабатывали, только понимание приходило. С некоторыми моими коллегами-послами приходилось спорить. Они говорили, например, что "от данной конкретной страны их пребывания ждать ничего не стоит, какая тут экономика, какие инвестиции от них".
На что я отвечал: "Если поднять в архиве обоснование для открытия этого посольства, то, наверняка, будет целая пачка с описанием их возможных инвестиций. Вряд ли у нас политические цели в Латинской Америке". Сейчас мы друг друга поняли, колесо закрутилось, уже какая-то конкуренция между нашими коллегами появилась. Это хорошо: пришло понимание, и мы нарабатываем эту экономическую дипломатию.
– Между послами началось капиталистическое соревнование?
– Они же следят за коллегами. Когда вы находитесь за рубежом, то с особым интересом следите за новостями своей страны. И когда какой-то посол видит, что его коллега привез бизнес-делегацию, их принял президент, есть новые проекты, то он задумывается: "Наверное, это мне тоже нужно". И это хорошо. Ну и, конечно, справедливую оценку по итогам года даем.
– Такой новый KPI?
– Честный показатель. Прежняя отчетность мне не нравилась. Нужны живые цифры, живая работа, чтобы были видны реальные итоги года. В наших регионах проще: там вся статистика давно выстроена, все прозрачно.
– А наши области сами уже не выходят напрямую на инвесторов?
– С регионами у нас точно такая же работа. С каждым акиматом подписано соглашение, где они взяли на себя обязательство по притоку общих и иностранных инвестиций. Регионы ранее никогда не вовлекались в статистику ПИИ. Теперь приходится.
В Карагандинской области, кстати, "Татнефть" (KamaTyresKZ) – хороший проект. Женис Махмудович с таким напором его вел. Особенно чтобы завод был в Сарани. Мы, кстати, многому у них научились, пока структурировали проект.
– У россиян?
– Да, "Татнефть" и КамАЗ (в Костанае два проекта) – на высоком уровне и компетенции, и скорость принятия решений.
"И зазвонят опять Cola Cola, и ты войдешь в распахнутые двери"
– Проектов у нас много, понятно, что все мы вести не можем, есть приоритезация. У нас 450 значимых, порядка 100 из них уже введенные. Но по ним тоже приходится работать по тем же реинвестициям. Coca-Cola, например, много лет работает в Казахстане, и мы их раскачиваем на новые заводы. Потребление растет, рынки вокруг растут, и, чтобы их здесь удержать, нам приходится работать по реинвестициям.
А наши законодатели их хотят новыми налогами обвесить. Нельзя только напитки облагать допналогами, нужно тогда всю сахарную отрасль. Я вообще противник неожиданных налогов: в таких случаях мы для инвесторов себя как обезьяна с гранатой ведем. Мы должны ему сказать: "Через два года будет так, через три – так, а через пять лет мы придем к такому налогу, ориентируйте свой бизнес". А не так: "О, мы подумали и решили – вот вам новый налог на сахар".
Тогда они скажут так: "Ну, наверное, мы пойдем в другую страну".
– Да, тут южнее есть парочка.
– И теплее. Поэтому у нас такие большие проекты в пуле. А в целом, когда мы посмотрели, каким активом обладаем, то увидели в Казахстане 2200 проектов. 450 мы ведем силами Kazakh Invest. И, являясь "одним окном для инвестора", не можем никому отказать.
О сельском хозяйстве замолвите слово
– В прошлый раз мы говорили, что на горнодобывающую 13,5 млрд долларов иностранных инвестиций пришлось, а на сельское хозяйство – всего 10 миллионов. Понятно, что эту диспропорцию выравнивать бесполезно. Но хоть как-то сельское хозяйство у нас будет расти?
– Вы правы, по сельскому хозяйству у нас очень низкие показатели. Сама по себе эта отрасль не капиталоемкая по сравнению с ГМК, куда в первом полугодии 2021 года пришлось 50% ПИИ.
И в связи с тем, что иностранцы сейчас не могут владеть землей, то все земли оформляются на местных партнеров, жен и т. п. И я думаю, что многие инвестиции сейчас проходят как местные. Так что объем ПИИ там не велик, но и крупных компаний, честно сказать, там не так много. Но интерес сумасшедший после пандемии, все понимают, что продовольственная безопасность выходит на первое место…
– …ведь кушать хочется всегда.
– Да. И хотя сейчас турки, американцы, европейцы очень активно идут в сельское хозяйство, но объемы будут расти постепенно. Таких миллиардов, как в ГМК, не предвидится. Вот, например, швейцарская компания INOKS Capital начинает огромный проект фруктовых садов в Алматинской области. 80 миллионов долларов – для сельхозки это очень большая сумма. Но встал тот же вопрос оформления: "Если мы не можем владеть землей, то как мы можем вкладывать столько денег в землю?".
– И как решили вопрос?
– У них появились местные партнеры, с которыми нашли возможность совместно работать и вкладывают. Когда эти большие проекты начнут отражаться в статистике (тот же Tyson), тогда цифры поменяются.
– Это мне напоминает госзакупки услуг в регионах. Кто-то выигрывает конкурс, сам ничего не делает, нанимая подрядчика, а тот в свою очередь – субподрядчика. Наши латифундисты могут неплохо заработать на долгосрочной сдаче в аренду инвесторам своих земель?
– С европейцами действительно сложно: для них вопрос земли – он такой, краеугольный. И кредитование от этого зависит: финансовые институты не работают с ними, если у них нет доступа к земле. А вот Турция, арабские страны – для них это уже не принципиально, они научились выкручиваться, говоря, что "если есть адекватный местный партнер – мы сработаемся". А европейцы рассуждают так: "Мы не можем доверять одному физическому лицу и зависеть от его настроения".
– Хотят, чтобы все было отлито в железобетоне?
– Они говорят: "Когда будет акт, что эта земля моя, тогда я могу идти с финансированием". Мы же отвечаем: "Это не обсуждается, решение президентом принято, такой запрет стоит. Есть другие компании – учитесь их опыту".
– Учитывать специфику страны пребывания необходимо всем, даже "общечеловеческим" европейцам.
– Безусловно. В любой стране так.
Продолжение следует...
Олег И. Гусев
